А вот и завтра

Как всегда, журналисты в рвении забегают вперед прочих: блестящий газетный заголовок, заслуживающий Пулитцеровской премии:

НАУКА – ЭТО ЕЩЕ НЕ ИСТИНА!

Вы все ясно поняли? Не важно, как обстоят дела на самом деле. Факты не важны. Действительность не важна. Истина – это то, что мы считаем истиной. Что должно ею быть по нашему разумению. То, во что мы верим. Истина – это такое положение вещей, за которое мы боремся. Потому что ходим, чтобы оно было. Потому что оно хорошее, по нашим представлениям. Наши мысли и желания главны и первичны – реальность вторична и не определяюща, должна подчиняться, следовать, знать свое место.

Истина – это то, что должно быть! А не то, что есть.

Вот в этом вся политкорректность.

Цвета равенства

Борьба за гражданские права расовых меньшинств началась в Европе в 1542 году, когда король Испании Карлос I принял закон, запрещающий обращать индейцев в рабство. А в 1624 в братской Португалии запрещается на территории королевства держать в рабстве китайцев. В 1652 году Род-Айленд был еще не штатом, а британской колонией, однако на рабство в нем уже ввели запрет. А штаты Вермонт, Пенсильвания и Массачусетс отменили рабство своими конституциями в XVIII веке, еще до вступления в должность первого президента США Джорджа Вашингтона. В Нью-Йорке и Нью-Джерси это происходит на несколько лет позже. И если полностью чернокожих в США освободила война Севера и Юга в 1865 году, то африканская Нигерия отменила у себя рабство только в 1960 (правда, рабы были своей расы).

Общеизвестно, но не принято лишний раз упоминать, что экипажи рабовладельческих судов, отправлявшихся к берегам Африки за «черным товаром», сами негров по джунглям не ловили. Местные племена охотились на соседей и продавали пленников белым по товарному курсу – за ткани, бусы, топоры и прочий полезный бартер. С их стороны в этом не было ничего расового – только бизнес.

Что характерно: из двух заключавших сделку сторон только покупатель был расистом. А продавец был братопродавцем. Продать человека своей расы – как-то сегодня осуждается меньше, чем купить человека чужой расы. Типа продавец – наивный обманутый дикарь, а вот покупатель – циничный злодей. Если собрат по расе тебя зарежет и съест – это этнография. А если чужак присвоит как вещь и заставит тяжело работать – это преступление. Уравнять в преступности обе стороны сотрудничества правозащитники не соглашаются. Чем немало унижают африканцев.

То есть они были дикари, что с них взять. Так их и надо признать либо дикарями, либо такими же злодеями, как белые покупатели. И много хуже! Белые покупали уже готовых рабов, которых иначе держали бы в еще более ужасном рабстве либо убили. А черные ловили свободных собратьев по расе и обращали в рабов на экспорт ради материальной выгоды.

Нестерпимость ситуации еще и в том, что рабы на американских плантациях жили в среднем дольше, чем в свободной Африке. Хотя это была не жизнь, и любое рабство позорно и недопустимо. Их хоть не ели, не приносили в жертву и не убивали за просто так; кормили впроголодь, но регулярно, от голода не мерли.

Это правда, но это уже не политкорректно. Все черные страдали от белых! И те, кого продавали, и те, кто продавал. Если бы не спрос на рабов – не было бы и предложения, их бы и не ловили. А оставшиеся в Африке спивались и вымирали от оспы, кори, туберкулеза и сифилиса. Хотя если вы хоть немного углубитесь в историю Африки – вы обнаружите жестокие войны на уничтожение, смертельную межплеменную вражду и крайне низкую продолжительность жизни. Они и без белых прекрасно друг друга уничтожали. Что продолжают успешно делать и сейчас – невзирая на ооновскую гуманитарку, госпиталя с лекарствами и прочую кормежку и одежду.

Это тоже правда, но говорить так тоже неполиткорректно. Они не виноваты. Мы мало им сочувствуем и помогаем. Мы даем им огнестрельное оружие. Мы разрушили их традиционный образ жизни – но эта ложь есть уже предмет отдельной науки; мы удаляемся от темы разговора.

Да, еще про Либерию. В 1822 году чернокожие репатрианты из США купили у вождей местных племен 13 000 кв. км африканской территории и основали колонию «свободных цветных людей». Их спонсировало Американское колонизационное общество. Итак, страну назвали Либерией и приняли Конституцию типа американской, систему управления типа американской и даже флаг как американский, только пока с одной звездой. Христиане с английским языком, местное африканское население они презирали как варваров и обращали в батраков. Короче, в XXI веке там страшная нищета и грязь, человеческие жертвы и каннибализм имеют место, ребенка в рабы можно купить долларов за 50, женщину – за 30, работать никто не хочет. Но цивилизацию не отменишь: бывший президент не съеден, а сидит в гаагской тюрьме. Хочется плакать.

И над горькой судьбой Гаити – плакать! В 1804 году гаитянская революция освободила народ от французских колонизаторов – и была образована первая свободная республика чернокожих граждан. Начало было хорошим, не считая естественной для революций поголовной резни белых и вообще. Остальное было хуже. За 200 лет независимого развития Гаити добилось статуса беднейшей страны Западного полушария. Тонтон-макуты Папы Дока наводили ужас на братьев по расе и гражданству – покойные колонизаторы вертелись в гробах от зависти. Но дискриминации нет. Чего-чего – а этого нет. Правда, ничего другого тоже нет. Райский климат, лазурное море и трущобы.

С расовой точки зрения белые люди безусловно сволочи. Хотя бывают умные. Великий эволюционист Чарльз Дарвин полагал, что в обозримом будущем черная раса, как менее приспособленная и проигрывающая борьбу за выживание в процессе эволюционной конкуренции более совершенному виду, белой расе, должна исчезнуть. Великий философ-идеалист Артур Шопенгауэр идеи имел также не безупречные, и порицал как внешний вид наших чернокожих братьев, так и их умственное и эстетическое развитие. Великий и созидательный XIX век был суров, тут ничего не скажешь.

Хотя проклятые колонизаторы везли с собой миссионеров и врачей, учили грамоте и смягчению нравов, запрещали человеческие жертвоприношения и не все были звери-эксплуататоры. Но бедных детей каменного века за равных себе не считали. Был, был в них этот расистский душок!..

Однако когда уже во время Второй Мировой войны белые и черные служили в раздельных частях армии США – это была не просто дискриминация, это было уже по человечески смертельно обидно. Один язык, одна вера, одни обычаи и моды, одна страна и одно гражданство – но даже на смерть за родину тебя посылают вторым сортом. Почти не допускают в элитные и требующие сложной подготовки рода войск, и вообще держат в основном во вспомогательном составе. Лишь в середине XX века сегрегация в армии была отменена.

Когда в 1960 году бар для белых отказался обслужить олимпийского чемпиона по боксу юного Кассиуса Клея, он выкинул в реку свою медаль. А через несколько лет вступил в «Нацию ислама».

Когда в 1962 году Джеймс Мередит решением Верховного Суда был зачислен в Университет Миссисипи, президент Кеннеди направил для его сопровождения и охраны федеральных маршалов и части армии и национальной гвардии; в возникших расовых волнениях два человека было убито и множество ранено, но первый чернокожий окончил этот Университет.

…По прошествии полувека никому уже в голову не приходило поставить под сомнение гражданские права афроамериканцев – слова «негр», «черный» и «чернокожий» были запрещены как расистские оскорбления; за них не исключалось схлопотать срок как за «преступления ненависти» в вербальной форме и разжигание расовой розни.

Наступила эпоха «позитивной дискриминации», когда угнетавшиеся прежде меньшинства получили право на все хорошее – учебу, работу, пособия – в первую очередь.

И вот теперь белым не рекомендуется соваться в черные кварталы, черные грабят и насилуют белых, хотя друг друга убивают больше, процент безработных зашкаливает, и вчерашние рабы склонны терроризировать вчерашних рабовладельцев, норовя жить за их счет. Бывает.

Есть разные источники и подходы статистики, но разброс данных определен. Афроамериканцы совершают тяжкие преступления от пяти до одиннадцати раз чаще, чем белые. 13 % черного населения США дают от 52 % до 60 % всех убийств. Индейцы и латиносы убивают вдвое чаще, чем белые, а выходцы из Юго-Восточной Азии – в два раза реже белых, или в двадцать раз реже черных. Более половины заключенных в тюрьмах США – черные.

Черный расизм его организации, такие как «Нация ислама» или «Новая партия черных пантер» достаточно открыто существуют. Аналогичные белые организации были бы совершенно невозможны и вызвали оглушительные судебные процессы.

Когда полиция убивает при сопротивлении аресту чернокожего преступника, уже судимого неоднократно – черная община США поднимает бунт. Она оправдывает не преступника, плевать на его поведение и нарушение закона – она защищает своего, что бы он ни делал.

Автомобильная столица мира Детройт превратился в криминальные афроамериканские трущобы: там не хотят работать, там требуют халявы, оттуда съехало все производство и все белые – их обдирали сверхналогами в пользу бедных черных и терроризировали на улицах и в школах.

То есть все это широко известные факты и банальности. Просто об этом не рекомендуется говорить вслух.

И толерантники всегда напирают: это влияние среды. Тяжелое наследие рабства. Следствие бедного детства. Скрытая неприязнь белых. Глубоко вселившийся комплекс неполноценности и реакция на него. Стремление социальных низов к самоутверждению. Плохая работа полиции, не искореняющей преступность.

И все это отчасти правда. Но правозащитников всегда страшно раздражает вопрос: почему приезжие из Китая, Кореи, Вьетнама, не зная языка, приезжая нищими – дают криминала в двадцать раз меньше, а преуспевают в материальном достатке и карьере в девять раз больше? Почему в их кварталы ходят без опаски, а самые старательные студенты – из их среды? Правозащитники мычат о культурных традициях и обычае заботиться о семье.

Но есть ужасные факты и ужасные книги. Которые пытаются опровергать так, как в Советском Союзе опровергали полупроводники, генетику и кибернетику: все это классово чуждые и вредные буржуазные лжеизмышления.

Здесь нет ни возможности, ни необходимости краткого изложения книги Ричарда Линна «Расы. Народы. Интеллект». А также ссылок на все труды, исследования и статистические выкладки, основанные на десятках и сотнях тысяч тестов, которые туда включены. Книга напичкана фамилиями, заголовками, датами и таблицами. Она легко доступна в Сети.

Суть чрезвычайно объемной, многосторонней и добросовестной статистики такова:

Средний объем мозга европейца – африканца – азиата: 1400 см. куб. – 1320 см. куб. – 1435 см. куб. или в процентном отношении – 100 % – 94 % – 102,5 %.

А средний коэффициент интеллекта IQ: 100–70–104.

Возражение: так африканцы же живут в джунглях, культурная история и воспитание не те, все дело просто в социальных условиях. Ладно – меняем социальные условия – берем афроамериканцев, урожденных граждан США. Средний IQ – 85.

Возражение: у них были хуже условия детства, воспитания, образования, уважения и достатка. Но есть среди них и математики, и врачи, и миллиардеры, не только рэперы и баскетболисты.

Ладно. Берем афроамериканцев, усыновленных в младенчестве белыми семьями среднего достатка. И в детстве они даже обгоняли белых сверстников, к пубертатному возрасту выровнялись, а к периоду полового созревания стали замедляться – и остановились на тех же 85 пунктах.

Вы скажете, что это расизм? Погодите, это еще не все.

Среднестатистический период внутриутробного развития: у африканцев на 2,5 суток короче европейцев, а у восточных азиатов – на 1,5 суток длиннее. Проявивших интерес к акушерству и гинекологии – просим к первоисточникам, там и ответят, как это считалось и на скольких миллионах случаев.

Вы чувствуете? Чем дольше развивается плод – тем более высокоразвита центральная нервная система. Вот это уже совсем расизм.

Но для полноты впечатлений возьмите книжку Джона Филиппа Раштона «Раса, эволюция и поведение» – вы таки получите удовольствие. Наглец редкий и обстоятелен, как секвойя, которая собралась пустить тут корни навечно. И тогда окажется теоретически обоснованным, что у африканцев по сравнению с европейцами и восточными азиатами:

– самый высокий уровень импульсивности, агрессии, самооценки, общительности, половых гормонов и сексуальной активности,

– и самый низкий уровень законопослушания, осторожности, стабильности семьи и психического здоровья.

А вот теперь уже можно громко кричать: «Расизм!», сажать авторов за разжигание расовой розни и сжигать книгу на площадях.

Но! Эти факты никто и никогда не брался опровергать всерьез. Отдельные попытки объяснить результаты тем, что исследователи слишком сильно, например, сжимали штангенциркуль и – при разных методиках исследований – получали один и тот же итог, – это выглядит жалко и беспомощно.

Либералы и леваки объявили генетику лженаукой. Нет, вообще в природе она есть. Но в человечестве отменена. Нет, пока не появился кроманьонец – она действовала. Но дальше – ша! А почему из трех детей в одной семье – один заводной, второй тихий умник, а третий ябеда? Ну, это не считается. А почему в одном школьном классе есть будущие гении, а есть пьяницы? Это нюансы воспитания, но на всякий случай отметки в школе ставить нельзя, чтоб никого не травмировать. А как поощрять таланты? А не хрен их поощрять. Все достижения есть заслуга всего общества.

Правда объявлена преступлением. Она аморальна, антигуманна и ошибочна. Почему? Потому что неприятная правда обидна людям, которые не виноваты, что они вот такие. И поэтому? Пусть думают, что они как все. И дальше? И дальше они будут на вас паразитировать и вас грабить. Почему??? А потому что у них чуть-чуть иначе устроена психика, чуть-чуть иные реакции на внешние раздражители, и вследствие этого – чуть-чуть другая ментальность.

Скажите, а какая вам разница, как называется идеологический аппарат – христианская инквизиция, фашизм, коммунизм или политкорректность? Если результат один – правда запрещена по идеологическим причинам. Что правда, а что ложь – определяет не наука, а идеология?

Злобная ненависть к правде о расах, отрицание ее с пеной у рта – это защита своего представления о добре и зле, своего мира и смысла своей жизни. Защита своего самоутверждения через работу в правозащитных организациях и организации движений и маршей в поддержку. Это желание сохранить свое место в редакции или на кафедре, не вылететь с работы, не попасть под травлю правозащитных обществ, не стать изгоем.