В железных лапах мотылька

– Вот это имечко! – чему-то обрадовалась женщина. – А ты, дочка, крещёная будешь? – Строго посмотрела в лицо.

Филумена замялась в ответ. Стоило ли признаваться незнакомому человеку – к этой мысли, о крещении, – она пришла в зрелом возрасте. Да и в церковь стала ходить лишь года три назад.

– Можешь не говорить. Вижу! Всё равно, молодец!

О чём-то подумав, Филумена, стесняясь, всё же спросила: – Могу ли я прямо сейчас купить у вас немного молока? – Растерянно оглянулась. – Только, во что? Заодно подвезу вас!

– А давай! Ко мне! Не переживай, Фенюшка! – Женщина улыбнулась. – Можно тебя так звать? А молоко куда? – улыбнулась. – Да у меня чего только не найдётся! И баночка тоже!

«Вот те раз! – усмехнулась про себя Филумена, – с лёгкой руки незнакомки, теперь ещё и Фенюшка!». Ехать пришлось совсем немного. Благо, что, наконец, как сообщила Матрёна Яковлевна, к их небольшому поселению, – «то ли пригороду, то ли посёлку», – проложили хорошую дорогу. Ведь в особняки, что строились здесь быстрыми темпами, надо было подвозить стройматериалы, да и сами хозяева этих «замков», вроде как, по слухам, стали инвесторами строительства этой самой дороги. Кто ж не захочет в собственные владения добираться с комфортом.

На противоположной стороне поселения, считавшегося когда-то дачным, расположились старые, обычные избы местных жителей. На самом краю, прямо возле леса одиноко стояла аккуратная изба Матрёны Яковлевны, рядом небольшой сарайчик. Оттуда доносилось голодное мычание. – Проходи, располагайся, дочка! – Хозяйка отрыла дверь ключом, достав его из-под половика у двери. Филумена шагнула внутрь. Мощный аромат сухих трав, пряный, странным образом соединивший и горечь, и сладость, слегка закружил голову. Пучки всевозможных трав были развешены под самым потолком. Особый, лесной запах и чистота двух небольших комнат поразили её. – Присаживайся к столу, – хозяйка кивнула на стул. – Сейчас я! Чайку попьём, чуть отдохнём, а там я и молочка налью, и травы свои соберу для тебя, чтобы голова не болела, чтобы спалось хорошо! Согласна? – Матрёна Яковлевна засуетилась, куда-то выбежала.

Филумена осмотрелась. Чувство покоя, умиротворения тихо подкралось, разлилось по всему телу. Умиротворение. Старое, хорошо забытое слово.

В очередной раз за день, гостья удивилась, заметив микроволновую печь на полке, электрочайник. Вдруг что-то мягкое и тёплое коснулось ног. Взгляд Филумены упал вниз. Пушистый рыжий кот пытался устроиться у неё в ногах. Провела рукой по шёрстке.

– А ну, Баюн, брысь! – нарочито грозно пыталась прогнать Матрёна. Потом ухмыльнулась. – Чуть свет поднялась, и в лес. Сейчас корову подою, да и кота покормить надо.

Включив чайник, Матрёна Яковлевна сунула в микроволновку что-то в прозрачной кастрюльке.

– Пироги вчера пекла, разогрею, чтобы тёплые, – стала объяснять, затем снова пристально взглянула на гостью. – Года два назад внук из города привёз всю эту радость. Электричество, слава тебе богу, теперь постоянно подают, а раньше, – махнула рукой, вздохнула. – Нашим, местным не понравилось, конечно, поначалу, что развезли тут стройку эту, окаянную! А потом и дорога тебе, и всё остальное. Маршрутки, вон, ходят! Наверное, для прислуги ихней! Помещиков этих новоявленных! – спохватилась. – Ой, простите за язык мой, совсем уж я… Раньше-то, из достопримечательностей, только дом этот, профессорский, который вы купили, и стоял-то здесь, в посёлке нашем! А теперь вон, понастроили замков, ещё немного и пригородом столичным станем!

Филумена почти не слушала женщину. Все эти запахи, звуки отчего-то всколыхнули память. Умиротворение. Жизнь, казалось, выбросила из памяти значение этого слова, да и само слово. А запахи из прошлого попали сюда, в будущее, вот так, случайно, соединив собой время, неожиданно пробудив воспоминания. Приезд к бабушке, когда ей было всего шесть лет. Вот почему, войдя сюда, так тревожно и сладко забилось сердце. Запах трав, особой, деревенской чистоты, скоблёного пола. Внезапно, обоняние присоединило, вырвав из памяти, аромат свежеиспечённого хлеба. Бабушка пекла его в русской печи. Такой печи, жаль, у Матрёны не было.

Неожиданно стали слипаться глаза. Матрёна, поставив на стол молоко, взяла её за плечи, приговаривая:

– Давай, детка, вот сюда! Поспи! Устала, заездили тебя, бедную!

Филумена пыталась сопротивляться, стряхнуть дрёму. Напрасно. Всё поплыло кругом. Последние крупицы сознания, казалось, с удовольствием таяли. Тёплая, воздушная пелена захватила, настойчиво обволакивая, погрузила, наконец, в неожиданно сладкий глубокий сон.

Раздался грохот. Филумена резко вскочила. Неловко чувствуя себя, огляделась вокруг, с трудом соображая, где она? Вспомнила. Хозяйский рыжий кот, сидя на столе, изогнул спину. Затем настороженно, не моргая, какое-то время смотрел на неё жёлто – зелёными глазами. Его усы были испачканы чем-то белым. Довольно мурлыкая, продолжил на миг прерванное занятие: ещё активнее принялся облизывать лапы. Филумена увидела на полу керамическую миску с расплёсканными остатками творога и сметаны.

– Ах, ты ж, паразит! – Влетев в комнату, воскликнула Матрёна Яковлевна. Видимо, услышав грохот. – Негодник, ишь, что натворил! И человека хорошего разбудил!

Хозяйка повернула голову к Филумене: – Извини, Фенюшка! Проказник! Сил нет! – Затем с участием: – Немного отдохнула? А я собрала тебе и молочка, и вот!

При этом развернула бумажный кулёк: – На ночь заваривай, как чай! Вижу, женщина ты серьёзная! Как теперь говорят, деловая! А здоровье, всё одно! Следить надо! Особенно нервы, ох, их беречь-то особенно надо!

Присев напротив, Матрёна Яковлевна, неожиданно глубоко вздохнула, посмотрела гостье в лицо.

– Солнце заходит! Может, останешься? Поговорим, почаёвничаем?

Филумена тревожно глянула в окно. Достала из кармана мобильный телефон. Панель высветила время.

– Вот это я… Господи! Нет! Нет! Спасибо вам! Пора мне!

– Ну и ладно! Езжай с богом! – кивнула хозяйка. – А кто там, что говорить тебе будет, байки разные выдумывать, не слушай!

Филумена равнодушно пожала плечами: о чём это она? Не до этого. Чувствовала себя в этот миг себя круглой идиоткой. Виновной, безответственной и глупой бабой. Одна мысль сверлила мозг. Ну, как? Как она могла вот так просто уехать, никого не предупредив.

Водрузив в машине между спинкой переднего и задним сиденьем дары травницы Матрёны, пыталась дозвониться своим.

– Не отвечают? – туже повязав платок, с участием спросила женщина. – Не переживай! Звони ещё! SMS-ки попробуй, разошли!

Филумена обескуражено уставилась на Матрёну. И то, правда! Отстучала сообщения, опустив голову, Филумена прислонилась к открытой дверце автомобиля. Расстроенная, потерянная, дожидалась сигнала. Прошло ещё несколько минут, зазвучала знакомая мелодия.

– Ты где, Меня? – услышала голос мужа. В ответ на объяснения, неожиданно воскликнул, не обижаясь:

– Повезло тебе! Ты на воздухе! А я вот в пробке торчу! Хочешь остаться? Переночевать? Ну – у, ты хоть знаешь, как включить в доме свет? Воду? Помнишь? Ты не одна? А кто с тобой? – Последний вопрос прозвучал несколько напряжённо. Филумена в ответ хмыкнула. Иван, перекрикивая какой-то шум, громко сообщил: – Подскочу часикам к двум, трём дня! Годится?

Затем, как поняла Филумена, на дороге произошли существенные изменения, бодрый голос мужа продолжил: – Привезу продукты! Кстати, а ты? В доме ничего съестного!

– Не переживай, Ванюша! У меня всё есть! Даже свежее молоко, творог и сметана.

Снова напряжённое: – Откуда? – Молчание. – Хотя! Девушка ты у меня деятельная. – Затем короткая пауза. И снова: – Хорошо тебе! Счастливая ты, мать! Завидую, ей богу!

Прощаясь, супруги послали друг другу словесные поцелуи. Филумена взглянула на свою новую знакомую. Матрёна Яковлевна, прикрывая рот, усиленно пыталась спрятать усмешку в концы светлого платочка.

Филумена задумчиво ещё раз взглянула на женщину.

– Не хотите составить компанию? Что-то такое вы мне сказали напоследок? Я невнимательно слушала, извините!

– Зовёшь меня в свой дом? – вместо ответа, кивнула куда-то вдаль Матрёна. Поджала губы. Потопталась на месте, о чём-то подумала. Неожиданно обронила:

– Прямо сейчас? Ну, давай, попробуем! Только вот кое-что прихвачу.

Филумена заметила, как Матрёна Яковлевна поспешно заворачивала в платок уже на ходу увесистую икону. Женщина, усевшись на переднее сиденье, рядом, вытащила из подмышки тугой свёрток. Развернула его на коленях, – Филумена удивилась в очередной раз, увидев тонкие, тёмно-жёлтые свечи, – такие продают в православных храмах. Матрёна стала быстро их перебирать, подсчитывая количество.

Филумена озадаченно воскликнула: – А это зачем? В доме есть электричество!

Матрёна в ответ, поджав губы, дёрнула головой:

– Хочешь, – выразительно произнесла травница, – чтобы я с тобой поехала? Тогда знай, без этого, – едва коснулась оклада иконы, собрав в горсть свечи для пущей убедительности, подняла руку, – в твой дом – ни ногой!

Глава 3

Автомобиль подъехал к кирпичной стене, загораживающей усадьбу от чужих глаз. Филумена вышла из машины, помогла выбраться Матрёне.

Та проворчала: – Иди первая! Что-то боязно мне!

В ответ Филумена усмехнулась, открыв багажник, немного повозившись, достала фонарик. Захватила сумку и направилась к дому. Красно-оранжевые блики заходящего солнца, весело отсвечивая окна пустующего дома, обещали на завтра немилосердную жару. Филумена, вдруг, ощутила, окончательно поняла: как здорово, что она оказалась здесь. Сумбурно принятое решение навестить будущее жилище, оказалось не таким уж легкомысленным. Кстати, заодно посмотреть, как справилась бригада строителей, – маленькая, всего три человека, – с частичным, элементарным ремонтом.

Бригаду тоже притащила сюда она, Филумена, несмотря на протесты мужа. Иван искренне настаивал: здание прекрасное, внутренняя отделка не требует переделки. И всё же. Ей хотелось иного. На первых порах, хотя бы, ну, чуть-чуть, внести что-то своё, касающееся только их семьи, очень личное, индивидуальное. Например, захотелось поменять обои, портьеры. Хотя бы в их, с Иваном, спальне, а заодно и в комнате дочери. Пришла в голову мысль соорудить из крупных камней в зале нечто вроде горки, для фонтана и цветов. Нет, Филумена не любила цветы. Ей нравились растения. Зелёные, с блестящими упругими листьями, они заполняли всю прежнюю квартиру. Бригаду из трёх человек рекомендовала хорошая знакомая. «Господи! – подумала она, глядя на фонтан, цветы, – и всё это я провернула за какую-то неделю! Ну и ладно! Вместо памятника, которого при жизни ни от кого не дождёшься, устрою себе уикенд! Здесь! На лоне природы, на свежем воздухе!».

Держа фонарик во рту, открыла дверь. Оглянулась назад Матрёна Яковлевна по-прежнему стояла за оградой. Филумена махнула рукой. Женщина явно не спешила. Филумена заметила, как та перекрестилась, медленно подошла к крыльцу. Снова перекрестилась, шепча что-то под нос. Наконец, у входной двери развернула икону. Держа её перед собой, переступила порог.

– Помоги! – затем шёпотом произнесла и показала на свёрток. Филумена развернула, достала свечи.