Чужая война цвета фламинго

– Это тебе! – приятель протянул веточку нежно – сиреневой орхидеи.

– О, спасибо! Давненько мне не дарили цветы! – Достала с полки симпатичный кувшинчик, привезённый из Венгрии ещё «сто лет» назад. Керамический, цвета топлёного молока, очень домашний, он уже много лет украшал мою кухню, и гости всегда отчего-то именно на него обращали внимание.

Дима стоял, переминаясь с ноги на ногу у двери.

– Ты чего? Или что-то случилось?

– Случилось! – он взглянул прямо в глаза. – Хочу отметить нашу встречу! И начало, кстати, продуктивной работы. – Предчувствуя мой отказ, – не до празднований, опередил: – И не спорь! Тебе, девочка моя, надо немного расслабиться! Вон, извелась вся! И вообще, утро вечера мудренее. Отметим, поговорим. В конце концов, имеем право! – Надевая шлёпанцы, насмешливо произнёс. – Забыл, когда выпивал в приятной компании!

– Считаешь, – тем не менее, настаивала я, – сейчас это уместно?

– Считаю и даже настаиваю! – Решительно прошёл к столу, бухнув пакет на него, вдруг резко повернулся и, притянув к себе, поцеловал в губы.

Тревожные события последних дней стремительно, чёрно – белым кинороликом пронеслись в голове.

Стремительно уносясь куда-то ввысь, крепко сцепив руки, то, падая, с бешеной скоростью вниз, то снова взлетая, не осознавали где мы и что, – мы. Наши тела, ещё упругие и закалённые, с неистовой силой сплетались в единое целое, затем распадались для короткого отдыха.

Казалось, опытная рука скрипача изыскано и виртуозно водила смычком по нашей, прожитой друг без друга жизни, задевая чуткие струны напряженной плоти, сообщая совместному полёту яркие, разнообразные, до сих пор неведомые, и такие нежные, одновременно мощные импульсивные ноты. Ещё взлёт и головокружительное падение.

Затем мы долго лежали, крепко обнявшись, изредка, с удовольствием, рассматривали друг друга. То, что произошло между нами сейчас, через столько лет, с трудом можно бы назвать актом совокупления. Произошло нечто большее, чем физическая близость, нечто значительное. Мы оба чувствовали, и каждый из нас отчётливо понимал: всё, что произошло – не простая случайность. Жизнь благодушно, справедливо расставив все точки, дала ещё один шанс. И мы вновь были вместе.

Первым проснулся Дима. Тихонько, стараясь не будить, прошёл на кухню. С мягким шумом заработала кофеварка. Чуть слышно подкралась к шкафу, достала нарядный пеньюар. Наконец-то, представился случай надеть его.

Подошла к зеркалу. Прихватив двумя пальцами кружевной подол, крутанулась на все триста шестьдесят. Совсем неплохо для «старушки»!

– Доброе утро, Ника! Ой, а хороша – то как! Просто неприлично! – услышала голос Дмитрия. Он смешно зажмурился и закрыл лицо рукой, будто от солнечного света. Затем ласково чмокнув в шею, хрипло проговорил:

– Прости, малыш! Кушать хочется, слона бы съел!

Пожарив свои фирменные отбивные с черносливом и курагой, наделала бутерброды с икрой, ветчиной.

Накрыв стол, слегка призадумалась: чего же не хватает. Неожиданно сильные руки обняли меня.

– Какая ты умница! – Проворковал Дима, косясь на стол, покрытый праздничной скатертью и выставленное угощение. – Ко всему прочему, и журналистка, и оптимистка, и преданный друг, и просто красавица! – осторожно поцеловал в шею. Взяв несколько виноградин, с удовольствием наблюдала, как Дима со зверским аппетитом уплетает всё подряд. Боже, как я люблю благодарных едоков!

– Мои комплименты, Ника! Где ты так здорово научилась готовить, а? Хотя, подожди, у тебя ещё «тогда» были золотые ручки! Вот времена были, в магазинах – шаром кати, а народ, чего только не придумывал! Столы ломились по праздникам! Сейчас всё наоборот, – тень пробежала по лицу. – Вина мы с тобой так и не выпили. – Устало улыбнулся, – но, ещё, как говорится, не вечер. Накормила – а, – довольно протянул, – если так буду завтракать каждый день…

– Каждый день не гарантирую, а по большим праздникам… Шучу! Так, а теперь наш план действий!

– Всё же думаю, о записи они не знают, но всякое может быть! Дальше, сидеть…сама знаешь! Никому не открывай, даже к глазку не подходи! Связь по телефону! – С деловым видом, закончив наставления, обнял за талию, поцеловал. Дверь захлопнулась. Уже с обратной стороны, слегка нажав на дверь, Дима проверил, плотно ли она закрыта.

От нечего делать включила телевизор. Переключая каналы, заинтересовалась программой о животных. Показывали, как голодный белый медведь охотится за собственной женой – самкой и своим детёнышем. Охота за северными животными, что населяли те же места, не удалась, и голодный хищник шёл по пятам собственной семьи. После увиденного, была шокирована таким поворотом. «Мишка косолапый», тем более, – белый, – и такое чудовище! Хотя, если подумать…

Нет, поведение белого медведя нисколько не хуже человеческого. Вспомнила о проекте развлекательного центра. Целый заповедник приговорить к уничтожению! В чьём воспалённом мозге могла родиться эта бредовая идея? Невероятно, но только ненасытным людям – зверям, – есть и такие, – по своей жестокости и жадности, намного превосходящие диких животных.

Самое страшное, что гомосапиенсы это прекрасно понимают, но не разделяют. Миллиарды евро на горизонте, это не шутка. Интересно, возмущённо размышляла я, те же инвесторы – немцы, например, позволили бы на своей территории такое кощунство? Или итальянцы? Разрешили бы они в родную землю закапывать радиоактивные отходы? Или в заповеднике строить гостиницы, открывать рестораны? Нечего и спрашивать!

И всё же, эта зелёная «вселенная», в проекте – урочище заповедника, – такого варварства не простит, придёт время отмщения. Какое мщение? Кому? От кого? И, правда, кое – кто из «слуг народа» по большим религиозным праздникам вместе с чадами ходят в церковь, а в Пасху мужественно выстаивают богослужения.

Вот только, какому Богу молятся эти люди, чего ждут от будущего, совершая преступления? Наверное, при выходе из церкви, оборачиваются на Светлый лик, крестятся и думают:

– Очистился, снял грех с души! Прости меня, Господи!

Да и многие из нас, простых, или как говорят, среднестатистических граждан, тоже хороши! Будто существа с другой планеты, отдыхают летом на берегах рек и озёр своей земли, оставляя после себя кострища с битыми бутылками, пластиковыми стаканами, тарелками, грудой целлофановых мешков. Даже стаи бездомных собак стороной обходят эти «места отдыха» горожан, – не равён час, можно распороть лапу битой бутылкой, а в целлофане – запутаться и задохнуться! Приходилось видеть вам когда-нибудь «бриллиантовую» молодёжь на берегу близ окрестного озера, с упоением расстреливающих из пневматического пистолета жаб и лягушек. Постреляли бы они где-нибудь в Западной Европе или Канаде! Хлебали бы баланду лет пять, как минимум.

Сюжеты о жизни животных на канале менялись, увлекая замечательными съёмками и остроумными комментариями ведущего. Вдруг, беспокойство снова овладело мной.

– Сидеть и ждать. Ждать чего? Пока Лену убьют? – Вслух спросила себя.

С другой стороны, вся надежда на Диму. Он знает, что делает. Опаздывает? Ко всему, – у него есть ко всему свои дела, своя работа. Её тоже надо выполнять.

Мелодичный звук телефона вывел из задумчивости.

– Ника, это я, Лена! – Сообщил хрипловатый низкий голос в трубке. Его трудно было узнать.

– Господи, Лена! Жива?! С тобой всё в порядке? Лена, где ты находишься? – Стала орать, как сумасшедшая в трубку, обуваясь на ходу. Схватила ключи, уже в дверях:

– Жди меня, я еду, только никуда, слышишь, никуда, – длинные гудки раздались в трубке.

Лена стояла в глубине «нашего» дворика. Я побежала ей навстречу. Мы крепко обнялись.

– Давай, в машину! – Взяла за руку. Рука была вялой. Да и сама Лена, осунувшаяся, едва плелась за мной, причитая:

– К тебе нельзя, они знают, что ты – моя близкая подруга!

Я остановилась, возмущённо воскликнула:

– Интересно, откуда им вообще известно всё о нас с тобой?! Ну откуда? Ты можешь мне объяснить? – Лишь сейчас рассмотрела: одежда подруги была в жутком состоянии, а она сама, и говорить нечего. Снова решительно схватила за руку. – Мало ли, кто я есть и чья я подруга! Едем ко мне и точка! – глядя на Лену, поспешно добавила, успокаивая. – Глупенькая, у нас появился такой защитник, не поверишь!

– Это кто ж такой? – чуть слышно, без оптимизма и удивления, спросила Лена.

– Сюрприз, дорогая! Вот приедем ко мне, сама увидишь!

– Может, с меня достаточно сюрпризов, а, Ника? Умоляю! – жалостливо попросила.

– Ладно, поехали! Разберёмся!

Пропустив Лену первой в подъезд, оглянулась. Вроде всё, как пишут в детективах и говорят спецагенты в кинобоевиках, – чисто!

Сделав подруге горячую ванну, сервировала стол.

Глава 4

– Уф – ф! Не верится, Ника! Наконец – то! Почти дома! – Произнесла Лена, наслаждаясь хорошим коньяком. Каждая из нас пыталась выговориться, и мы слушали друг друга, стараясь не перебивать. Но, где там.

Я поведала Лене о Серёже. Её настроение заметно улучшилось. Подробно рассказала также о погроме в её квартире, о найденном мною диктофоне, о нашем общем знакомом. И, конечно, о злополучной, уже растиражированной, диктофонной записи. А вот о её злоключениях слушала, молча, не перебивая. Не переставала удивляться вслух, какие, всё же, фортели проделывает с нами жизнь.

– Представляешь, – говорила Лена, – я чуть не умерла от страха, когда поняла, что за информацию я нечаянно подслушала. Ну, сама знаешь, всякое слышала, повидала немало, но такое… Ещё и заповедник. Персонаж моего интервью – соучастник преступления. Представляешь?! Мало того, я записала всё на диктофон! Кнопки снова перепутала! Ох, дура я, рассеянная! Но главное… В общем, кто-то из «них» вышел и увидел меня, когда я уходила. Кто это мог быть, конечно, не знаю! От страха даже не оглянулась. Тут же поехала в редакцию. И что? Писать обо всём?! Диктофон оставила в бумагах, на всякий случай! Не поверишь, руки тряслись как у алкоголика!