Иероглиф «Любовь»

Нэнхун бесшумно вошла в кабинет. Жоа-дин сидел за столом, перед ним в беспорядке были разбросаны свитки донесений, карты провинций Яшмовой Империи, письма... Несколько свечей освещали помещение, от этого света лицо императора выглядело постаревшим и усталым.

– Что случилось, мой государь? – подошла к столу Нэнхун.

– А, это ты, милая. – Император оторвался от бумаг и устало потер лоб. – Отчего не спишь?

– Оттого, что не спите вы, мой государь. Я тревожусь за вас.

Император привлек к себе Нэнхун, усадил на колени.

– А я тревожусь за всех, сердце мое, – сказал он.

Нэнхун чуть отстранилась:

– Дурные вести, государь?

– Противоречивые, – ответил Жоа-дин. – Военачальники Восточных пределов все, как один, шлют мне донесения, что на границе неспокойно. Меж тем тамошние сановники заверяют в письмах, что Восточные пределы – область невозмутимого мира. Не знаешь, кому верить…

– Верьте правдивым, государь.

– Так ведь никто не признается в том, что он лжец... А вот еще письмо. Доставлено с сегодняшней секретной почтой. Оно от моего побратима – государя земель Жумань.

– Что же пишет вам владыка Хошиди?

Император помрачнел:

– Побратим мой обеспокоен многочисленными слухами о том, что в предгорьях Лумань снова собралась шайка огнеглазых убийц. Когда-то мы с. побратимом Хошиди разбили наголову эту шайку. И вот раздавленная змея снова поднимает голову. Побратим мой – человек рассудительный, и уж если его охватывает беспокойство, то виной тому истинные неприятности.

– На каком основании владыка Хошиди решил, что в предгорьях Лумань появились именно огнеглазые убийцы? – спросила императрица Нэнхун, рассматривая карту Восточного надела. Предгорья Лумань выделялись на карте неровной коричневой чертой, напоминавший потек засохшей крови.

– Владыка Хошиди пишет, что на прошлой неделе в предгорье были сожжены две деревни. Все жители – в том числе и дети – убиты. И у каждого убитого выжжены глаза. Так метят своих жертв только огнеглазые убийцы, за что и получили свое прозвище.

Императрица Нэнхун побледнела, но не позволила себе вскричать от ужаса, ибо это показало бы ее слабость.

– Что вы предприняли, государь? – спросила она.

– Владыка Хошиди выступает с походом в предгорья Лумань. Я послал в помощь побратиму пятнадцать отрядов своих лучших воинов. Я верю, что они обнаружат и покарают убийц, будь те хоть сворой воплощенных демонов.

– Это благородно, как и всякое ваше деяние, мой супруг, – сказала Нэнхун.

– Да, – кивнул император. – Но вчера мне пришло письмо от другого моего побратима – светлого князя Семуна, повелителя земель Го, Хэншоу и Сяогань. Он просит о помощи, ибо на его земли вторглись полчища северных кочевников. Армия Семуна незадолго до этого участвовала в военных действиях против приморских владычеств Жунсян и потому сильно ослаблена. Я отправил в помощь светлому князю пятьдесят отрядов своих лучших воинов. Долг брата – высший долг.

– Вы говорите это, но лицо ваше тревожно, мой государь, – сказала Нэнхун.

– Не стану скрывать от тебя своей тревоги, моя возлюбленная, – признался Жоа-дин. – Сказано мудрецом: «Семь лет без войны – высшее благо для государства». Мы живем без войны уже три раза по семь лет. Не отвыкли ли мои воины держать в – руках меч и лук, вот что меня тревожит... Не осрамят ли они меня перед побратимами?

– Воин не может разучиться воевать, как птица не может разучиться летать, – заметила Нэнхун. – Государь, вы скрываете от меня еще что-то.

– Ты права, – кивнул Жоа-дин. Взгляд его мрачно блуждал по картам и донесениям. – Я тревожен, но эта тревога недостойна моего сана. Знаешь ли ты притчу о бедняке, который, исполняя долг гостеприимства, накормил своих гостей всем, что у него было, а затем наступили дни неурожая и семья его умерла с голоду? Боюсь, что я столь же недальновиден и расточителен. Поделившись с побратимами своими отборными войсками, я остался только с теми, что стоят на границах, да еще с теми, которые охраняют столицу и наш дворец. Если, не приведи Небеса, на нас в это время кто-нибудь нападет...

– О нет, не думайте так, государь! – воскликнула Нэнхун. – Разве вы чем-то прогневили Небеса, что они могут ниспослать на вас и на Яшмовую Империю эдакое бедствие? Да даже если и случится подобное, неужели побратимы ваши – светлый князь Семун и владыка Хошиди – не придут к вам на помощь?!

– Верую, что придут, – ответил император Жоадин. – Но душе моей неспокойно... Впрочем, довольно об этом. Скажи, что наша принцесса, заснула?

Нэнхун улыбнулась и покачала головой:

– Фэйянь никак не уложить спать без какой-нибудь старинной истории или легенды. Она оставила при себе Юй и сейчас наверняка заставляет ее рассказывать о небесных феях или бессмертных героях…