Босиком по краю моря

– И что? – удивилась Женя. Вернее, она поняла, что имел в виду попутчик, но ей хотелось, чтобы тот прямо высказал свое отношение к такому решению.

– Позвольте, а что, там работы нет? Или работать там не надо? Или люди, которые живут в этом городе, не заслуживают качественной жизни?

– Ну, что вы с такой демагогией… Все мы знаем, что у нас можно жить только в столичных городах. А в остальных местах…

– А что в остальных местах?

– Проездом, только проездом, – хохотнул господин.

Женя посмотрела на него и спросила:

– А вы сами-то откуда едете?

– Из Москвы, – все так же весело отозвался попутчик, – но из этого Дивноморска сбежал десять лет назад. Как тухло стало, так я и понял, что ехать надо. И вот теперь я в Москве, а туда так, редким случаем, что-то порешать.

– Ясно, – кивнула головой Женя.

Действительно, все ясно – «стопицотая» история такого плана. Но сейчас Женя была задета. Не столько стало обидно за провинциальные города, сколько захотелось объяснить собственное решение.

– Понимаете, я считаю, что жизнь должна быть на уровне везде.

– Так кто же с этим спорит?! – перебил ее попутчик. – Только на деле так не получается!

– Так это от вас зависит. Вот не сбежали бы вы, может, и магазин там хороший еще один был, булочная, мастерская какая-нибудь. Или на верфи работали бы.

– Вы очень молоды и наивны, – насмешливо протянул господин, – вы меня вспомните. И слова мои.

– Конечно, вспомню! Скажу больше, я вас никогда не забуду, – со скрытым значением произнесла Пчелинцева.

На протяжении почти всего своего пути в Дивноморск Женя составляла планы, писала концепции и релизы – она готовилась к новой работе серьезно и тщательно.

Дивноморск

Вокзал был тщательно восстановленным. Красный кирпич, стрельчатые окна, арки центрального входа – все напоминало о той эпохе, когда город был чужим. Женя прошла по переходу и вышла на центральную площадь. Там она нос к носу столкнулась с господином из купе. Как он опередил ее, было не очень понятно.

– Если вам в центр, вот там автобусы останавливаются. А если на побережье – это дальше, на автовокзал.

– Мне… – растерялась на минуту Женя, и тут к ней подошла девушка.

– Евгения Ильинична, меня зовут Ирина. Я за вами. Машина на парковке, это буквально пять минут ходьбы.

– Спасибо, но как вы меня узнали?! – воскликнула Женя.

– Я вас видела, когда вы договор подписывали.

– Понятно, – солидно кивнула Женя.

Она заметила, как удивился наблюдающий за ними господин из купе. «Ага, вот тебе. Меня встречают и Евгенией Ильиничной зовут!» – подумала Пчелинцева и тут же хихикнула.

– Что? – повернулась к ней девушка.

– Так просто, настроение хорошее, – успокоила ее Женя.

Ехали недолго, и город Женя не смогла разглядеть. Заметила только серые и скучные постройки семидесятых годов, разбавленные небольшими домиками, характерными для старого немецкого городка.

– Вот, мы приехали. – Ира ловко припарковала машину, и они вышли на широкой улице, почти напротив был вход в зоопарк.

– Здорово! Схожу обязательно! – Женя указала на фигуру медведя над воротами.

– Сходите. Все хвалят. Мы вас пока поселили в квартире. А чуть позже вы сможете переехать на море. Если же вас это не устроит, останетесь здесь.

Женя вспомнила слова Суржикова про море.

– Море – это здорово. Я даже не думала, что это возможно – жить рядом с морем.

– Почему же? Это еще и удобно. Вы же не знаете, что наш офис теперь находится не в городе, а как раз на полпути к морю. Поэтому все резоны есть поселиться на побережье.

Пока же Женино жилье находилось в старом немецком доме, в котором был один подъезд на три этажа и пять квартир. Еще имелся маленький палисадник, где под лиственницей стояла скамеечка.

– Ваша квартира на втором этаже. Окна выходят прямо на проспект. Немного шумно…

– Что вы! Я всего этого не слышу. Засыпаю быстро, работаю в наушниках. Все замечательно! – отозвалась Женя, оглядывая свое жилище.

Квартира была маленькой – одна комната с французским балконом, кухонька, санузел с узким оконцем и прихожая. «Размером со свиной пятачок», – отметила про себя Женя. Ее, в общем-то, не смутили размеры, главное, что в квартире чисто и сделан недорогой ремонт.

– Отлично, мне все так нравится!

– Вам просили передать, что завтра в девять надо быть в офисе. Вас познакомят с коллективом… Правда, нашего главного пока нет. Он уехал по своим делам в Софию, – Ира махнула рукой, – ну, как раз у вас будет время войти в курс дела. Думаю, недели две пройдет, прежде чем Олег Тимофеевич вернется. Так что не торопитесь все сразу запомнить!

– Я вас поняла, спасибо, что встретили.

– А мы обычно своих новых сотрудников не встречаем. Но тут, говорят, из Москвы звонили, просили позаботиться. И Бояров, наш шеф, лично следит, чтобы вы устроились хорошо!

– О! – протянула Женя. Она поняла, что звонил Суржиков, но виду не подала. Пусть думают, что к ней всегда и везде так относятся. «Мне всегда не хватало солидности. Просто девчонка какая-то. Вот теперь буду тренироваться», – подумала она.

Когда за Леной закрылась дверь, Женя побродила по квартире, заглянула во все ящики и шкафы, потом подошла к зеркалу. Увидела в нем себя, усталую и немного растрепанную.

Женя Пчелинцева была красивой девушкой. Мама Жени всегда добавляла: «но на любителя». Так она старалась уберечь подрастающую дочь от зазнайства. Да, гордиться Жене было чем – темные глаза, густые волнистые волосы и стройная фигура. Вообще-то Женя была не стройной, а худой. Даже очень худой. И особенно недоброжелательные девицы из ее окружения даже звали ее Щепкой. Но то была зависть чистой воды. Несмотря на выступающие ключицы, острые коленки и локти, Женя обладала вполне заметными женскими формами. В школе она собирала волосы в хвостик, в институте сделала себе очень короткую стрижку. И вот тут ее «просто» темные глаза превратились в выразительные очи-вишни, появилась длинная красивая шея, и профиль обращал внимание своим изяществом. Женя, считавшая себя симпатичной, обнаружила, что ее считают чуть ли не первой красавицей курса. Такая слава была приятна, но слегка путала карты. Устремления Пчелинцевой были грандиозны – она хотела делать карьеру, а красивое лицо слегка принижало все победы. В такой ситуации она выбрала совершенно определенный стиль поведения – стала резкой, колкой, недружелюбной. Заподозрить ее в использовании внешности было сложно. Вскоре не было человека на курсе, который не считал бы Пчелинцеву злобной стервой. Это очень устраивало Женю. Теперь можно было смело двигаться вперед.

Итак, в зеркале, висевшем на стене в этой маленькой квартирке, отразилась красивая, но немного уставшая молодая женщина. В этом небольшом городе, на берегу холодного моря, она начинала новую жизнь. Какая эта жизнь будет и куда приведет этот путь – никто не мог знать. Одно только становилось ясным – сам шаг в неизвестном направлении уже был победой над рутиной, привычкой, внутренними сомнениями в собственных силах. Один этот шаг – уже был результатом. Женя скептически посмотрела на себя, потом вздохнула, а после решила, что здесь, в Дивноморске, она не собирается притворяться. Тут она должна быть красивой, энергичной и даже… доброй. «С этим сложнее всего!» – хмыкнула про себя Женя.

Она вынула из чемодана самые необходимые вещи, развесила на плечиках костюм и отправилась смотреть город. «Заодно зайду в какой-нибудь салон и приведу в порядок лицо. Все же завтра первый рабочий день на новом месте», – решила она.

Хорошо, что в Дивноморск Женя приехала летом, когда длинные жаркие дни, теплые ночи, мало дождей и ветер не такой шквальный, каким бывает в остальное время года. Город казался оживленным, но лишь на трех или четырех улицах в самом центре. Стоило свернуть в переулки – тебя окутывали тишина и покой. Женя быстро обежала центр. Заглянула на еще один вокзал – тот так же удивлял своей архитектурой, но только уже более поздней, начала девятнадцатого века. Женя порадовалась чистоте вокзала и отсутствию толпы. Потом она записалась к салон красоты и, поскольку у нее оставалось полтора часа свободного времени, пошла гулять по прилегающим к центру улочкам.

Как только Женя свернула за угол, она увидела широкую, мощенную булыжником мостовую. По обе стороны проезжей части шли узенькие тротуары, вдоль них росли почти одинаковые липы. Такое впечатление, что все на этой улице произошло одновременно – домики под красными крышами построили, палисадники с дельфиниумом разбили, липы посадили, витиеватые колонки с водой поставили и покрасили в темно-зеленый цвет. Женя помнила, что московские улицы всегда были забавны в своем разнообразии – тут и деревянный домик, и особняк арт-нуво, и стеклобетон немыслимой высоты, лоскуты асфальта и зелень бесхозная, никем не посаженная, но выросшая и даже цветущая. Московские улицы были аляповаты и теплы в своей безалаберности. Улицы Дивноморска были уютны своей видимой прочностью и основательностью. И, казалось, не было истории длинной, военной, разбомбленной. Не было того времени, когда бывшие владельцы собрались в двадцать четыре часа и уехали, чтобы впредь не вернуться, никогда уже не сесть на свои диваны в вышитых накидках, чтобы пить кофе за основательными круглыми столами. Они уезжали, зарывая в огородах фамильное серебро, втайне надеясь откопать его по возвращении и передать старшей дочери в день свадьбы… Женя не спеша шла и заглядывала в сады – это было легко сделать, жители улицы отгородились от прохожих ажурными сетками. «Я только вчера была в Москве, а сегодня гуляю по этим незнакомым улицам. За что огромное спасибо Суржикову!» – подумала девушка и достала из сумки телефон. Она остановилась на перекрестке, встала под сень огромной липы и набрала номер Вадима Леонидовича.

– Здравствуйте, это Женя! Вам удобно сейчас разговаривать?! – закричала она.