Без права на защиту

– Тебе плохо, мамочка?

– Сынок, ты уроки уже сделал? – не отвечая на вопрос, спросила Мария.

– Да, я в библиотеке книжку взял. Интересную!

– Ты не хочешь погулять со мной?

– Хочу! А куда мы пойдем?

– Куда-нибудь. Просто подышим воздухом. Может, на реку сходим.

– Ура!!! – воскликнул Ваня и бросился одеваться.

Тихий вечер окутал берег. Где-то поодаль гудел теплоход, чайки кружили над речной гладью. Противоположный, поросший кустарником, берег уже подернулся нежной полупрозрачной зеленью. Темная, по-весеннему высокая вода катилась к далекому студеному морю. Подмытый водой песчаный выступ с шумом обрушился, подняв тучу брызг. На темной глубокой воде медленно расползалось желто-коричневое пятно. Наблюдая за Ваней, который по бетонному желобу для спуска моторных лодок подошел к самой реке, Мария села на камень. Ее лежащие на коленях руки перебирали край шарфа. Она уже не раз задавалась вопросом, почему ей так не везет в жизни. В первую очередь она винила себя. Ведь не прими она когда-то тот самый злополучный букет, возможно, ничего бы и не случилось. Сама позволила Виталию, сама дала повод надеяться на развитие отношений и так жестоко поплатилась! Теперь необходимо принимать решение. Да, разумеется, развод необходим. Пусть люди думают и говорят что угодно. Не одна она так живет и воспитывает ребенка без мужа. Но Мария приходила в ужас от одной мысли о том, что ей предстоит суд, муторное, безжалостное разбирательство. В зале будет сидеть толпа любопытных, жаждущих покопаться в чужом грязном белье. А она вынуждена будет отвечать на различные, порой непристойные вопросы. Не будь развод столь отвратителен, пожалуй, она давно решилась бы на него, но страх публичного унижения останавливал Марию. Она была наслышана, как это происходит, и больше всего боялась именно самого процесса, а не его последствий. Все эти годы она жила одна, ничуть не тяготясь отсутствием поддержки со стороны отца Вани, а тут, когда Алена почти убедила ее в необходимости сделать решительный шаг, вдруг спасовала. Да, в жизни нужно что-то менять. Вот только как это сделать, Мария не знала.

Домой они вернулись, лишь когда совсем стемнело. Несмотря на распахнутое окно, беспокоящий ее запах так и остался в комнате. Повторив вчерашний фокус с лекарствами, Мария смогла уснуть лишь под утро.

Телефон зазвонил ровно в четыре. Мария не сразу поняла, кто с ней разговаривает. Голос в трубке показался знакомым, но вот то, что говорил мужчина, она осознала не сразу.

– Вы готовы? – просто спросил незнакомец.

– Простите, я вас не понимаю! – удивленно воскликнула Мария.

– Извините! Это Юрий Дмитриевич. Мы с вами собирались сегодня съездить в парк. Я обещал позвонить вам, когда освобожусь. Так вот, я совершенно свободен! – с легким нажимом сказал Юрий Дмитриевич.

– Простите, я совершенно забыла! Может быть, не стоит нам этого делать? – пошла на попятную Мария.

– А как же ваш мальчик? Вы же собирались вывести его за город отдохнуть, подышать свежим воздухом? – настаивал Юрий Дмитриевич.

– Мне кажется, это не совсем удобно! Давайте перенесем поездку! – все еще пыталась как-то помягче отказать Мария.

– Через минуту я буду возле вашего подъезда. Сейчас я уже на Вострецова. Подъезжаю. Так что собирайтесь и выходите!

Теперь она злилась на себя за то, что так быстро согласилась на поездку за город. Удивительно было то, что она не собиралась давать утвердительный ответ. Это полностью противоречило ее жизненным принципам, но все же… Может быть, и прав Юрий Дмитриевич? Нужно просто хотя бы на время забыть обо всем. Отбросить кошмары, связанные с самим фактом существования Виталия. Что он сказал, когда усаживал ее с Ваней в машину?

– Поверьте мне, как врачу! И вам, и ребенку необходимо отдохнуть. Погуляете, посмотрите на красоту просыпающегося после зимы парка. Покормите птиц. Для вас это будет самой действенной терапией.

Город уже остался за спиной, и машина неторопливо катила вниз, к стоянке возле парка. Мария даже не заметила, как они пересекли город из конца в конец, и теперь с удивлением вспоминала, что не была здесь уже больше года. Тогда она возила Ваню во время зимних каникул кататься на каруселях. Легкий морозец пощипывал щеки, солнечные лучи, отражаясь от сверкающего снега, заставляли щуриться и прикрывать глаза рукой. Снегири и синицы в зарослях рябины лакомились прихваченными морозцем ягодами. Ваня, задорно смеясь, раскачивался на качелях…

– Вот мы и приехали! – заглушив двигатель, сказал Юрий Дмитриевич и обернулся к Марии: – Пошли гулять!

Юрий Дмитриевич открыл Марии дверь, но она выбиралась из низкого автомобиля неловко. Мешало длинное пальто, потом она зацепилась каблуком за порожек, да к тому же еще и приложилась головой о кромку дверного проема, и если бы не подхватившая ее уверенная мужская рука, пожалуй, могла и упасть на асфальт. Ваня, в отличие от нее, выбрался вполне успешно. Мария побоялась посмотреть в глаза Юрия Дмитриевича, боясь увидеть в них насмешку и презрение. Действительно, что это за женщина такая, которая без посторонней помощи не в состоянии легко и непринужденно выпорхнуть из авто?!

Не поднимая головы, она схватила за руку сына и двинулась в сторону парка. Юрий Дмитриевич вдруг схватил ее за рукав – в двух шагах от Марии пронесся автомобиль.

– Ну, Мария Федоровна! Как же вы на работу ходите?! – только и смог воскликнуть Юрий Дмитриевич.

Не выпуская локоть Марии, он перевел ее через дорогу и какое-то время так и шел с ней по аллее. Чувствуя себя крайне неуютно, попыталась высвободить руку. Это удалось ей лишь со второй попытки. Чуть ускорив шаг, она, попрежнему сжимая ладошку Вани, попыталась уйти вперед. Но Юрий Дмитриевич не только не отстал, наоборот, легко опередил их и, остановившись в двух шагах, с явным интересом наблюдал за дальнейшими действиями женщины.

– Вы что, намерены нас преследовать? – вдруг сорвалась она.

– Мне казалось, что мы приехали вместе, чтобы просто погулять?! – удивился Юрий Дмитриевич.

Мария почувствовала, как краска опять залила лицо. Все верно! Это только благодаря ему, Юрию Дмитриевичу, она с Ваней здесь, и вести нужно себя соответственно, не накалять ситуацию, а как-то пытаться ее разрядить!

– Извините! Я сегодня сама не своя! Снова почти не спала. Не могу больше находиться в своей квартире! После того, что там произошло, мне все время кажется, будто он по-прежнему там… в петле!

– Именно для того, чтобы вы успокоились, я и привез вас сюда. Идемте, покажу вам свое любимое место. Я там укрываюсь от всех, когда нужно обрести покой, – спокойно объяснил Юрий Дмитриевич и направился в сторону реки.

Она появилась неожиданно. Просто за поворотом деревья вдруг расступились, и с кручи открылся восхитительный вид. Широкая полноводная река спокойно несла темные вешние воды. Усадив Марию на ствол причудливо наклоненного дерева, Юрий Дмитриевич предложил ей отдохнуть, а сам вместе с Ваней направился к близлежащему кафе.

Оставшись в одиночестве, Мария долго смотрела на воду и мысленно перебирала события последних дней. Почему Юрий Дмитриевич принял такое участие в ее судьбе? Заинтересовался ею как женщиной? Этого не может быть! Он красивый, видный, успешный мужчина и вдруг… нет! Тогда что? Врачебный долг? Верность клятве Гиппократа? Вполне возможно! Он, как говорят, выдающийся врач. Известный психиатр. Вполне возможно, пытается не допустить, чтобы в больницу попала и она, Мария. Тогда все складывается. Только неудобно, что он возит их с Ваней на своей машине, тратит на них время. Может быть, это можно сделать как-то иначе?

Весеннее солнце припекало уже ощутимо. Мария расстегнула старенькое пальто. В руках опять очутились кисточки дешевенького шарфика. В задумчивости она стала их перебирать, теребить в нервных пальцах и даже не заметила, как рядом присел Ваня. Тихо, стараясь не потревожить мать, он ел огромное мороженое и, болтая ногами, смотрел на кружащихся над рекой чаек.

Зарешеченное окно вновь отрезало его от окружающего мира. Виталий, перекатываясь с пятки на носок и заложив руки за спину, беззвучно шевелил губами. Этот врач, что смотрел его, так ничего и не понял! До чего же они все тупы! Их очень легко провести. Все, что нужно, – не оказывать сопротивления и не говорить правды! И они верят! Им нравится, когда с ними соглашаются и не спорят. Виталий умеет правильно выстраивать отношения с психиатрами. Это так просто! За время, проведенное в больницах и лечебницах, он научился не только скрывать свои мысли, но и создавать для них именно ту картину, которая нужна. Этот Юрий Дмитриевич не исключение. Теперь и он сделает то, что хочет Виталий. Мария никуда не денется. Врач обяжет ее навещать больного почаще. Пусть подежурит у него, и деваться ей будет просто некуда. А после выписки Виталий увезет ее домой. Это хорошо, что она боится потерять сына. Теперь у него в руках весомый козырь. Жена знает, что если надавить на суд, то мальчишку у нее заберут. Ей не останется ничего другого, как согласиться жить с ним. Теперь, когда последнее препятствие устранено, Марии деваться некуда. Осталось последнее усилие. А как она испугалась! Это неоспоримое свидетельство, что по-прежнему его любит! А раз так, то почему сбежала? Кто научил ее этому? Кто подсказал? Виталий пока не знал обидчика, но ничего, скоро жена сама все расскажет. Тогда обидчик будет наказан! Жестоко и неотвратимо! Виталий уже давно научился устранять препятствия. Любой, кто хоть чем-то его обидел, сто раз пожалел об этом. Только жену он щадил. Почти не наказывал. Разве что самую малость, чтобы место знала.

Под действием лекарств мысли немного путались, но Виталий вполне себя контролировал. Тут есть небольшой секрет. Полностью отказаться от приема невозможно, врачи и медсестры следят за пациентами, но вполне успешно можно не принимать и половины того, что прописано. Спрятать таблетку за щеку и продемонстрировать якобы пустой рот совсем не сложно. Важно только соглашаться и не спорить.

Виталий продолжал смотреть в окно. Хотелось рисовать. Но сейчас просить краски и бумагу было рискованно. Он чувствовал: возбуждение еще не ушло окончательно, и опасался, что не сможет сдержаться. Сколько планов он построил вот так на бумаге. Рисуя, он не только выражал свои мечты, но тщательно прорабатывал каждую мелочь, каждый нюанс предстоящего события. Он создавал будущее, чтобы со временем осуществить, сделать его настоящим. До сего времени это ему удавалось. Жаль, что не получилось досконально продумать встречу с Марией. Пришлось действовать по обстоятельствам, и в итоге ничего не вышло. А виной тому отсутствие хорошего плана. Теперь у него есть время, чтобы подготовиться. Врачи не помеха! Здесь, в тиши отдельной палаты, его никто не потревожит. Нужно только сосредоточиться и в мельчайших деталях представить, как это произойдет. Жаль, что нет бумаги! Мысли сбивались, терялись. Виталий потряс головой. За стеклом виднелся сквер. На залитой солнцем лужайке толпились психи. Они радовались теплому дню и развлекались кто как умел. Дюжие санитары, словно тюремщики, бродили по периметру, заложив руки за спину. Сколько раз Виталий наблюдал такие картины? Сотни? Тысячи раз? И всегда одно и то же. Все же не зря в свое время он штудировал учебники по психиатрии! Лучше смотреть на них из теплой чистой палаты, чем превратиться в одного из этих представителей бездумного стада полоумных. Все же приятно осознавать себя умным и предусмотрительным! Виталий отошел от окна и вытянулся на скрипучей койке. Пусть врач поговорит с женой. Она прибежит к нему как миленькая и станет упрашивать вернуться. В противном случае очень легко потерять мальчишку!

Юрий Дмитриевич, поглядывая на Марию, с удовольствием отмечал для себя, как порозовело ее лицо, как тепло засияли удивительные глаза. Сегодня он впервые за много лет был доволен собой. Он никогда не задумывался над тем, что, доставляя радость другим, можно получать удовольствие. Этим вечером и Мария и ее сын были счастливы. Пусть вначале прогулка не заладилась, но зато теперь… Ваня с восторженными криками носился между деревьев, размахивая палкой, словно саблей. Мария, погруженная в себя, тихо шла по аллее и улыбалась. Юрий Дмитриевич старался не тревожить их. Пусть насладятся тишиной и покоем, созерцанием просыпающейся природы, этим восхитительно голубым небом.

Сам он старался как можно чаще бывать за городом, находя там успокоение и то умиротворение, что помогает обрести душевный покой. Прошедшая зима стала для него в какой-то степени переломной. Он устал. Не от работы, нет. С работой как раз все было нормально. Но вот в личной жизни произошли такие перемены, что впору задуматься о смысле существования. Нет, Юрий не подумывал о том, чтобы наложить на себя руки. Так далеко депрессия не зашла, но подавленность и нежелание к чему бы то ни было стремиться овладели им. Он порвал с прежними подружками и старательно избегал новых знакомств. Вся эта нелепая суета вокруг примитивного физиологического вопроса настолько наскучила, что все чаще в выходные он уезжал куда-нибудь за город и проводил время в полном одиночестве. Вполне обоснованные мысли о том, что, возможно, стоит завести собаку, чтобы избавиться от тягостного одиночества и в то же время не обрекать себя на сосуществование с совершенно не нужной ему женой, посещали Юрия Дмитриевича все чаще. В самом деле, кто лучше всех поймет его в минуты грусти, кто всегда с восторгом разделит радость, кто с нетерпением станет ожидать его возвращения с работы и с несказанным удовольствием сопровождать на прогулках? Только сильный, своенравный и в то же время преданный зверь. Вон как спокойно и счастливо долгие годы жил Андрей! [4 - Андрей Макушинский – один из героев книг «По ком звонят колокольчики», «Смерть не берет выходных».] Его рыжая псина, всегда искренняя и верная, не требовала от него ничего, кроме ответной любви. Сколько раз Юрий Дмитриевич видел, как Андрей разговаривал с Дашкой. Рассказывал ей о своих неудачах, делился тем, что никогда не сказал бы ни одному, даже самому близкому человеку. А все потому, что был уверен: собака не человек, она никогда не предаст и не изменит. Такой друг и нужен был Юрию Дмитриевичу. Слишком много уже накопилось в душе, слишком тягостно становилось долгими зимними вечерами, когда хотелось только простого живого тепла. Он частенько представлял себе, как на ковре сидит рядом с могучим зверем, запустив пальцы в густую шелковистую шерсть. Как рассказывает о проблемах, глядя во внимательные, такие чуткие карие глаза. Ему ведь ничего не нужно, только понимание и…

Черт! Он вдруг осознал, что его поразило в Марии. Глаза! Внимательные, чуть настороженные, безгранично теплые и трогательные. Беззащитные и нежные. Именно ее глаза тронули его, зацепили за живое, именно из-за них он здесь! Да, у него появилось неистребимое желание видеть их, всматриваться, улавливать малейшие изменения их выражения. Делать все возможное, чтобы их них исчез навсегда плещущийся на дне затаенный, глубинный страх.

Ваня, зацепившись, с размаху рухнул на влажную землю. Ударился не сильно, но перепачкался основательно. Юрий Дмитриевич в одно мгновение оказался рядом, подхватил, поставил на ноги, отряхнул с курточки и брюк перепревшую прошлогоднюю листву.

– Руки-ноги целы? – спросил он мальчика.

– Да! – коротко ответил Ваня и потянулся грязным кулачком к глазам, явно собираясь разреветься.

Юрий Дмитриевич рефлекторно остановил движение, поддернул лицо мальчишки за подбородок вверх и строго сказал:

– Парень, не дури! Мужчины не плачут!

– Мама ругаться будет! – загнусил малыш, и крупные, чистые, словно хрусталь, слезы навернулись на глаза.

– Что случилось? Господи как же ты перемазался! Ты не ушибся? Как мы с тобой теперь домой доберемся? Я же это никогда не отстираю! Тебе не больно? Что ты ударил? Что же ты за ребенок такой! – запричитала подбежавшая Мария, задергала из стороны в сторону сына, пытаясь отряхнуть, убедиться, что цел. Походя отвесила ему подзатыльник и тут же расцеловала в перепачканную, заплаканную мордашку.

– Да не расстраивайтесь вы так, Мария Федоровна! Ничего страшного не произошло! Подумаешь, грязь! Постирать, да и только, к утру высохнет! – вмешался Юрий Дмитриевич.

– Что вы понимаете! – вдруг разозлилась Мария. – Ему завтра целый день дома сидеть из-за этого!

– Все ясно! Бегом к машине! Вернее, не так. Идите быстро по аллее к выходу из парка, а я сейчас вернусь! – приняв решение, коротко бросил Юрий Дмитриевич и побежал к стоянке.

Не думая о последствиях, Юрий Дмитриевич объехал шлагбаум, преграждающий путь, и, вильнув между деревьями, выскочил на пешеходную аллею. Распугивая гуляющих старушек, помчался навстречу Марии и Ване. Возле них развернулся, выхватил из багажника плед, закутал в него мальчика и буквально затолкал на заднее сиденье.