Адвокат черной королевы

К прекрасным внешним данным прилагалось целое собрание достоинств Алины как личности. Она была естественна, начисто лишена снобизма, воспитана и приятна в общении. Она обладала редким даром нравиться, что теперь принято называть харизмой…

Конечно, столь незаурядные душевные добродетели были пока неизвестны Дубровской. Но от ее взгляда не ускользнуло то оживление, которое вызвал приезд дочери Павловских. Словно в темную комнату ворвался живительный луч света. Лица присутствующих, как по мановению волшебной палочки, разгладились, глаза заблестели.

– Сергей Аркадьевич, как я рада вас видеть. На днях смотрела ваше интервью на телевидении, вы были, как всегда, бесподобны. Но та настырная журналистка, в твидовом пиджаке, по-моему, не совсем хорошо знала суть проблемы. Если бы не вы, ее бы ожидал провал…

Эти слова были адресованы Мерцалову-старшему. Тот приподнялся с кресла, подставляя щеку для приветственного поцелуя. Елизавета, представив себе, сколько времени пройдет, прежде чем она решится вот так же запросто поцеловать сурового мужчину, заметно поскучнела.

– Ольга Сергеевна, вы выглядите потрясающе. Кстати, на днях я видела в «Пассаже» шарф из шифона, который отлично подойдет к вашему белому брючному костюму…

Госпожа Мерцалова оживилась, будто в ее туго набитом заграничными туалетами шкафу не было ни одного шарфа.

– Андрей, дорогой, ты в прекрасной форме. Если бы я обладала твоей силой воли, я бы давно стала олимпийской чемпионкой. Но я – страшная лентяйка, в спортивный зал меня надо тащить на буксире…

«Ну-ну, – мрачно размышляла Дубровская. – Могу дать на отсечение голову, что она с утра до вечера терзает беговую дорожку. С такой фигурой быть лежебокой просто нереально».

Но Андрей, развесив уши, охотно выслушивал дифирамбы. Алина подарила ему традиционный поцелуй, а он вместо того, чтобы сухо поблагодарить ее за проявленную любезность, поцеловал ее сам. Наблюдая, как рука, совсем недавно обнимавшая ее, теперь обвивает осиную талию соперницы, Елизавета побледнела. Она сжала десертную вилку и вместо того, чтобы захватить ею кусочек торта, неожиданно громко треснула по тарелке. Все уставились на нее, включая Алину.

– Приятно с вами познакомиться, – услышала Дубровская ее голос. – Должно быть, вы – Лиза, молодой перспективный адвокат и подруга Андрея. Он мне столько про вас рассказывал…

Дубровская подозрительно взглянула на Алину. Но ни в ее голосе, ни в ее взгляде она не заметила насмешки. Похоже, Павловская говорила искренне, не пытаясь за красивыми словами спрятать свое истинное отношение к Лизе. Девушка-русалка протянула руку. Что оставалось Дубровской? Правильно, пожать ее.

Конечно, этот простой жест дружбы не требовал особого ритуала. Вежливость предписывала просто приподняться со своего места, что Елизавета и проделала. Оказавшись рядом с соперницей, Дубровская сделала еще одно не очень приятное открытие. Она была почти на голову ниже Павловской. Положение не спасали даже высоченные шпильки. Лиза поймала себя на мысли, что ей хочется встать на цыпочки, лишь бы окружающие не заметили такой разницы в росте. Как унизительно быть такой крохой! Тут уж не пошлешь на конкурентку взгляд, полный холодного достоинства, разве что придется для этих целей влезть на табурет…

Алина заняла место за столом, и беседа, прерванная ее появлением, возобновилась опять. Елизавета стала еще более рассеянной. Она исподтишка наблюдала за красавицей, стараясь отыскать хоть какой-нибудь изъян в ее внешности или манере поведения. Тщетно! Павловская легко управлялась со столовыми приборами, умудряясь при этом поддерживать разговор. Ее руки не висели, как плети, вдоль туловища; не теребили бахрому скатерти и не поправляли беспрестанно белокурые волосы, что выдавало бы нервозность или застенчивость. Ни то ни другое было ей не свойственно. Она была уверена в себе и своей неотразимости. Ей не было нужды завоевывать сердца окружающих. Они давно и без остатка принадлежали ей. Елизавета чувствовала, что так же, как другие, она поддается ее необъяснимой силе: смотрит только на нее, невольно соглашается с ней во всем. Дубровская, казалось, испытывала мазохистское удовлетворение, разглядывая соперницу и убеждаясь, что та отнимает у нее пальму первенства абсолютно по всем показателям.

Алина умнее ее, красивее и находчивее. Ее белое простое платье смотрится на ней куда естественней, чем на Лизе ее вечерний наряд с треклятым колье на шее. Алина выглядела, как хрупкая фарфоровая статуэтка, Лиза – как глиняная напольная ваза…

– Елизавета, да что с вами?! – спрашивала ее Мерцалова.

Должно быть, она неоднократно пыталась привлечь внимание Дубровской, но та, витая где-то очень далеко, услышала ее не сразу.

– Что? – спохватилась Лиза, чувствуя, как предательская краска густо расползается по ее лицу.

– Я попросила вас передать Алине вот этот шоколадный крем. Вас это не затруднит?

– Нет.

Дубровская приподнялась со своего места. Должно быть, она сделала это слишком порывисто, а может, просто наступила на длинный подол своего вечернего платья, но вазочка на хрустальной ножке вдруг вырвалась из ее рук, и ее содержимое оказалось на белом платье Алины.

– О, боже! – вскрикнула Мерцалова. – Это нужно срочно замыть. Пройдемте в ванную.

– Какая жалость, – вздохнула Павловская-старшая. – Это платье от Версаче я подарила Алине на Рождество.

Дубровская стояла чуть жива от страха. Она растерялась, не зная, чем помочь. А в возникшей за столом суматохе вдруг раздался спокойный голос самой «жертвы» происшествия.

– Не беспокойтесь. Дело не терпит суеты. Мне поможет Лиза, а вы можете спокойно заканчивать ужин. Ольга Сергеевна, вы не будете против, если я пройду в гостевую комнату за своими вещами?

– Делай все, что посчитаешь нужным, дорогая. Платье, я думаю, не спасти, но передай его на всякий случай нашей домоправительнице Капитолине. Она знает уйму рецептов выведения пятен.

Дубровская поплелась вслед за Алиной в ванную. Она волочила подол своего платья, готовая разреветься от неловкости и стыда. Этот вечер она будет помнить до конца своей жизни. По крайней мере, ей тогда так казалось…

– Не переживай, – утешала ее Алина в просторной ванной комнате Мерцаловых.

– Я не знаю, как так вышло, – оправдывалась Лиза.

– Я говорю тебе, что проблема не стоит выеденного яйца. Ты ведь не специально.

– Нет, конечно. Но что обо мне подумают! Впервые ужинаю с родителями Андрея – и вот, извольте, такая глупая ситуация! Кстати, чем я могу тебе помочь?

– Не беспокойся, я не заставлю тебя стирать мое платье. – Павловская рассмеялась. – Все эти люди в столовой ужасно милы, но по отдельности. Вместе они могут быть невыносимы. Так что считай, что я спасла тебя от стаи голодных хищников.

Алина уже переоделась в белые хлопковые брюки и легкий голубой джемпер. Дубровская не могла не признать, что смена признанного мирового лейбла на повседневную одежду ничуть не отразилась на внешнем облике девушки, пожалуй, она стала еще привлекательнее. Зеркальные стены и потолок множили отражение Павловской, создавая эффект присутствия нескольких сказочных принцесс. Елизавета же рядом с ней явно проигрывала. Встревоженная, с нервным, каким-то опрокинутым лицом, она все еще не оправилась от шока. Ей совсем не хотелось возвращаться в столовую, где гости вполголоса обсуждают происшествие. Если бы было можно сбежать от позора, Лиза так бы и сделала. Но за столом сидела Вероника Алексеевна, которая претерпела все муки ада, краснея и бледнея за свою неловкую дочь.

Дубровская была благодарна Алине, что в критической ситуации та протянула руку помощи той, которую видела впервые в своей жизни. Лиза была не столь хорошо воспитана, потому что сейчас, в буквальном смысле слова отправив в помойное ведро платье соперницы, она кусала ногти, не решаясь задать милой девушке бестактный вопрос.

– Алина! Я хотела у тебя узнать…

– Да?

– М-м-м, ты и Андрей… Андрей и ты…

– Так я и знала! Это проделки моей маменьки?

Лиза замотала головой, не слишком понимая, что нужно отвечать. Одно было бесспорно, Павловская умела читать чужие мысли на расстоянии.

– …Можешь ничего не говорить, – разрешила Алина. – Эту сказку я слышала сотни раз. Мы с Андреем, мол, созданы друг для друга, и мир разобьется вдребезги, если мы не обменяемся с ним обручальными кольцами.

– А разве нет?

– Можешь не беспокоиться, у нас с ним разные дороги. Мы, конечно, друзья, но не более того.

Лиза не могла сдержать восторга. Она схватила Павловскую за руку.

– Правда?!

– Ну, конечно!

Алина и вправду была душечкой. Так красива, умна, порядочна и совсем-совсем не интересуется Андреем! В искренности ее слов не могло быть сомнений. Разве могла быть Павловская столь спокойна и безмятежна, если бы она видела в Лизе соперницу?

– Как жаль, что мы не подруги! – вырвалось у Дубровской.

– А что нам мешает ими стать?

Когда бесконечный вечер подошел к концу, Андрей вышел проводить гостей. Елизавета заметила, что ее друг чем-то озабочен и странно молчалив. Когда она открыла дверцу машины, собираясь сесть за руль, он слегка придержал ее за руку.

– Подожди, не торопись.

Лиза послушалась, ожидая, что он скажет на прощание что-нибудь очень приятное и поцелует ее, как обычно. Но молодой человек был погружен в свои мысли.