Шаманка

«Надо все-таки пристегнуться», – подумала девушка, но следом сразу же почувствовала еще более сильный удар и подпрыгнула в кресле. Впереди раздались испуганные возгласы, и в следующую секунду произошло то, что показывают в фильмах катастрофах – сверху посыпались кислородные маски. Лайнер резко дал крен на левое крыло и уже под громкие крики начал проваливаться в воздушную яму. Ручная кладь попадала с незакрытых полок, на противоположной стороне салона повылетали из кресел не успевшие пристегнуться пассажиры, и где-то впереди истошно завизжали женщины.

Беспомощную Ольгу с огромной силой придавило щекой к иллюминатору, и она с ужасом наблюдала, как над головой в обшивке салона быстро начала образовываться трещина. Буквально за несколько секунд небольшой разрыв – сантиметров сорок – превратился в огромную зияющую дыру с рваными краями. По мерзкому шипящему звуку стало понятно, что произошла разгерметизация. Газеты, пластмассовые стаканчики и другая мелочь хаотично носилась по полу и в воздухе, потом подлетая к быстро расширяющейся трещине, со свистом исчезали в ее черноте.

От стремительного снижения высоты больно заложило уши, а сдавленные внутренности как будто заполнились цементом. Парализованная девушка не могла ни кричать, ни шевелиться. В одну секунду со всей трагической очевидностью она поняла, что на ее глазах разваливается самолет. Ударная волна отключила сознание, и Ольге посчастливилось не увидеть, как хвост с оперением оторвался от фюзеляжа. Через несколько мгновений поток ледяного воздуха вышвырнул из салона не пристегнутую к креслу девушку. Уже в воздухе придя в себя, Ольга увидела удаляющийся лайнер с зияющей дырой на месте хвоста. Самолет на глазах стремительно падал и через несколько секунд врезался в сопку. Взрыв и столб языков пламени не оставляли надежды на что-либо.

Сознание отказывалось принять реальность, но еще сильнее – признать тот факт, что она до сих пор жива. Девушка парила в ледяном разреженном воздухе и падение все более и более замедлялось. Внутренняя истерика вдруг прекратилась, и она с изумлением огляделась. С высоты нескольких сотен метров она видела, как среди безбрежной тайги переливаясь металлическим блеском, словно спинка гигантской змеи, петляла река. Ольга перестала ощущать пронизывающий холод, и ветер почему-то внезапно утих.

«Галлюцинация!» – пронеслось у нее в голове. Но в следующее мгновение она уже была уверена в правильности своей мысли… На нее смотрели чьи-то глаза. Теперь не осталось сомнения – она либо сошла с ума или, что скорее всего, уже умерла. Постепенно прямо в воздухе стало прорисовываться показавшееся знакомым лицо. Видение становилось более плотным, и Ольга увидела парящий в воздухе полупрозрачный силуэт человека. Время исчезло, и она неподвижно застыла в воздухе.

Старик с седыми длинными косами в парке из шкуры какого-то животного пристально смотрел на нее. Рядом с ним медленно проявился такой же полупрозрачный силуэт старухи. Потом возник образ более молодого мужчины, следом женщина, и опять старик и еще одна старая женщина. Они окружили Ольгу со всех сторон. То, что происходило сейчас, было за гранью разума, но видение почему-то ее не пугало, и подвергать анализу все происходящее совсем не хотелось. Она переживала удивительное состояние внутренней тишины. Как будто приветствуя девушку, призраки сдержано ей улыбались. Окруженная в кольцо своими защитниками, она плавно спускалась на землю. Сколько это продлилось, определить было невозможно – время перестало восприниматься как бег сменяющих друг друга мигов. Медленно приближающуюся землю сознание не воспринимало как неизбежную смертельную угрозу. Достигнув земли, Ольга почувствовала не очень сильный удар обо что-то упругое. В эту секунду чувство реальности к ней вновь вернулось, и она потеряла сознание. Так невероятным образом праправнучка великого шамана Иркинея вернулась в родные края.

5

Каким-то новым зрением Ольга видела, как сумрак векового леса пронизывали сияющие мириадами пылинок тонкие нити света. Отсутствие ветра рождало неестественную тишину. Ни привычный шелест листьев, ни звуки насекомых, ни что другое не нарушало прозрачную неподвижность воздуха. По логике сейчас она должна переживать ужас и отчаяние или, наоборот, истерическую эйфорию, но она ничего не чувствовала. Скорее, это было ненормальное для подобной ситуации спокойствие, и снова возникло сомнение: да жива ли она на самом деле? Но если это смерть, то выглядит она довольно неожиданно.

Хотя нет. Подобные ситуации она уже прежде видела и даже вспомнила где. Какая занятная тема для статьи! Кинематограф уже столько напридумывал про послесмертный опыт, что этот донельзя заезженный Голливудом штамп уже превратился в некий паттерн. Там по сюжету после смерти герои еще целый фильм бродят по земле, доделывая свои незавершенные дела. На экране злоключения этих слегка недоумерших покойников выглядели довольно забавно.

Сев на мох, Ольга внимательно себя осмотрела. Ощупав лицо, посгибав туда обратно колени и локти, никаких повреждений не нашла. Только мокрые брюки, жакет и туфли не оставляли сомнения, что она побывала в воде. Кресло из самолета, да еще какой-то мелкий мусор, лежащее на противоположном берегу небольшого болотца, убеждали окончательно – все произошедшее с ней не сон и не галлюцинация. Глядя на опрокинутое сиденье, Ольга внезапно поняла, что не помнит, как выбралась из воды. Немного поразмыслив, решила: по всей вероятности у нее посттравматическая амнезия. Но потом сразу же отмела это – подробности авиакатастрофы она помнила прекрасно. Самолет разбился у нее на глазах, и вряд ли хоть кто-нибудь выжил. Да и у нее самой шансов выжить тоже не было. Никаких. Искать ее не будут – это точно, и где она находилась – неизвестно. Что делать дальше – непонятно.

– Очнулась?

От неожиданности девушка испуганно вскрикнула и обернулась. За спиной стояла старуха в любимом всеми бабками фланелевом халате с запахом. Явно из местных. Тунгуска или бурятка. На вид страшно древняя. Но при этом весьма колоритная. Желтая, как у мумии, кожа плотно обтягивала ее сухой череп с широкими скулами, под которыми вместо щек проваливались две глубокие ямы. Отчего скулы казались еще шире. Глубоко посаженные бесцветные глазки настороженно выглядывали из-под далеко выступающих надбровных дуг без единого волоска. Этот небольшой изъян на лице с лихвой компенсировался наличием седой поросли на подбородке – редкой, но зато длинной. Из-за отсутствия зубов тонкая сморщенная щель вместо губ делала старуху похожей на черепаху.

«Ну, вот вам и триквел, – подумала Ольга, удивленно разглядывая тунгуску. – Сначала фильм-катастрофа, следом похождения призрака и в довершение – ожившая мумия из каирского музея».

Испещренное морщинами лицо старой женщины не выражало никаких явных эмоций типа радости или удивления. Можно было подумать, что самолеты здесь бьются чуть ли не каждый день, а пассажиры в тайге валяются пачками.

– Здравствуйте, бабушка. Извините, я немного испугалась. Вы не могли бы мне сказать, где я сейчас нахожусь и как мне отсюда выбраться?

Но «мумия» ответом не удостоила, махнула Ольге рукой, веля следовать за собой, и быстро направилась в лес. Ничего не оставалось, как подняться и догонять ее. Несмотря на древность, старуха шагала по кочкам и бурелому довольно ловко, и Ольга на каблуках едва поспевала за ней. Куда она ее вела – было неясно. Но спросить Ольга почему-то не решалась. Она и сама не понимала, почему робела перед этой старой Тортилой, которую она мысленно уже так окрестила, но превосходство ее ощущала.

Следуя за старухой, Ольга пыталась мысленно проанализировать мистическую последовательность произошедших событий. Они идут уже, наверное, около получаса, а ни жилья, ни дорог, ни других признаков присутствия людей нет. Явно, что здесь очень глухие, если не сказать более – необитаемые места. Самое удивительное, что старуха не воспринимает ситуацию как из ряда вон и не задает никаких вопросов. Она словно ее здесь ждала. Все это было очень странно и походило на какое-то невероятное совпадение или фантастическое стечение обстоятельств. Других объяснений не находилось.

Минут через сорок впереди внезапно показался просвет, и они, наконец, вышли из тайги на берег довольно широкого ручья, опоясывающего петлей небольшой полуостров. И Ольга открыла рот от изумления. Окруженный с трех сторон водой, перед ней стоял покрытый брезентом довольно вместительный чум. Чуть поодаль высоко над землей торчало несколько длинных шестов с прикрепленными наверху деревянными птицами. То, что место, куда они пришли, было весьма необычное или, более того, сакральное, Ольга мгновенно поняла по галерее зооморфных фигур из дерева, стоявших сзади и с боков от сооружения. Это были довольно старые, покосившиеся на одной ноге высеченные из бревна скульптуры оленей, каких-то рыб и прочих стилизованных животных, которых из-за ветхости материала Ольга не смогла определить. По всей вероятности, тотемов-защитников этого таежного храма. И, понятное дело – не от людей. Древний пантеон стоял весь заросший высокой травой, что явно говорило – косить и топтать здесь давно некому.

– Ну вот и мой дюкан, – сказала старуха.

– Что?! – не поняла Ольга, но, столкнувшись с взглядом Тортилы, тут же осеклась.

Старуха глухо пробурчала под нос:

– Ничего. Домой пришли.

– Извините, а с вами здесь кто-нибудь еще живет, бабушка?

– Нет. Тайга совсем глухая. А местные боятся.

– Почему? – удивилась Ольга.

– Экэл! Запрет! Кто на тыгдылон встанет – нога отсохнет. Кто Собихстога рукой тронет – злой дух сожрет. Не бойся. Сюда никто ходить не будет.

Перспектива, что сюда никто не придет и в быстро здесь ее не найдут, Ольгу совсем не обрадовала, но задавать вопросы дальше поостереглась. Вид у бабки был очень серьезный, поэтому решила с разговорами повременить.

Тортила подошла к чуму и приоткрыла раму с натянутой на нее шкурой и боком быстро проскользнула вовнутрь своего жилища. Ольга, неуклюже задев головой верхний край, протиснулась вслед. Старуха сердито оглянулась:

– Пригнись, дылда. Халкамчу обрушишь!

Что такое халкамча, Ольга не поняла, но на всякий случай постаралась нагнуться как можно ниже, чтобы войти, ничего не задев. Оказавшись в полумраке, девушка сначала слегка растерялась, но, постояв несколько секунд, постепенно привыкла к сумраку жилища старухи, единственным освещением которого оказался солнечный свет, проникающий в отверстие дымника в верхней части сооружения. Остов чума был собран из тщательно ошкуренных гладких пяти-, шестиметровых жердей, на которые поярусно, как шифер, были наброшены полотнища из скрепленных между собой широких полос коры. Видимо, для того, чтобы дождевая вода не просачивалась вовнутрь. Напротив входа вдоль стен стояли деревянные изваяния. Увидев пол, устланный циновками и шкурами, Ольга захотела разуться. Присев у входа, она сняла мокрые туфли и отряхнула ступни от насыпавшихся в обувь еловых иголок. И только теперь внимательно огляделась. И в ту же секунду испытала то, что переживает любой человек, столкнувшись с крайне неприятным феноменом дежавю: испуг и растерянность.

При первом же взгляде на очаг, находившийся посреди чума, Ольга почувствовала, как кровь прихлынула к лицу. На поперечной жердине, подвешенный на черном от копоти крючке, висел такой же черный, покрытый толстым и корявым нагаром, медный котел. ТОТ САМЫЙ, который она видала в своем видении полгода назад. Ольга подняла глаза. Деревянных истуканов, стоящих вдоль нависающих стен, вертикальный шест в центре – все это она тоже уже видела. Тогда же. С тех пор здесь почти ничего не изменилось. Разве что поражала нелепостью своего присутствия лежащая рядом с очагом ядовито-розовая китайская зажигалка.

Застыв от изумления, Ольга смотрела на знакомую ей обстановку и беспорядочное нагромождение фрагментов прошлого, вдруг начали складываться в логическую последовательность. Словно россыпь кусочков смальты внезапно сложились в завершенную целостную картину. Это было невероятно! Сейчас она вновь переживала то потрясающее своей иррациональностью чувство единства, когда прошлое, настоящее и будущее вдруг сливаются в точке, где исчезает время, и все внезапно становится абсолютно ясным и понятным. Когда из множества, казалось бы, случайностей неожиданно вырисовывается закономерность и смысл. Мгновенное проникновение в суть! Мысленное постижение целого! Внелогическое озарение: если что-то однажды уже произошло, теперь это будет существовать в вечности. Всегда.

Пытаясь отмахнуться от внезапного наваждения, Ольга встала и подошла к деревянному истукану, стоящему напротив входа. Захотев к нему притронуться, она протянула дрожащую от волнения руку, но вспомнив, быстро отдернула. Оглянувшись, с опаской спросила старуху:

– А у меня рука не отсохнет, если я дотронусь?

– Нет. Твоя не отсохнет.

Покрытые вековой копотью и липкими следами от жертвоприношений языческие идолы смотрели на Ольгу сквозь немыслимую толщу времени, и вдруг она осознала, что вернулась домой. Абсолютно иррациональное чувство. Сейчас она опять ощущала то, что и на сеансе холотропа: присутствие в себе двух противоположных, если не сказать, исключающих друг друга личностей: переживающую и анализирующую.

Тем временем старуха начала хлопотать по хозяйству. Зажгла огонь в очаге, налила воды в тот самый котелок и полезла в разрисованный орнаментом берестяной короб, стоящий у стены рядом с входом. Достала длинную холщовую рубаху, расшитую бисером на груди, и протянула Ольге.

– Сунилвэр луккаллу!

Увидев испуганный взгляд гостьи, старуха спохватилась:

– Одежду скидывай. Сушить будем.

Огонь в очаге удивительно быстро согрел воздух, и только теперь Ольга почувствовала, как же сильно она устала, хочет есть и спать. Сняла мокрые брюки и жакет и надела сухую рубашку на голое тело. Старуха кивнула на поперечную жердь с крюками, висящую выше головы над очагом:

– Повесь на таган. К утру просохнет.

Приготовленная еда оказалась самой банальной: гречка с говяжьей тушенкой. Никакой экзотики в виде вяленого мяса медведя или других туземных изысков. Но Ольге было все равно. Она быстро съела из алюминиевой миски всю кашу и, поблагодарив, спросила, где она может лечь поспать? И хотя еще только был ранний вечер – глаза слипались с непреодолимой силой.

Старуха откуда-то вытащила спальный мешок из заячьего меха и приказала:

– Залезай. Тепло будет. Спи. Духи придут, говорить будут.

Вдоль стен чума из лапника был устроен плотный настил, на котором раскладывали постели. Решив для себя сегодня больше ничему не удивляться, Ольга расстелила спальник, залезла в него и мгновенно провалилась…

Яркое солнце стояло в зените. Плотно слежавшийся снег с хрустом продавливался под ногами при каждом шаге. Ольга на секунду остановилась и огляделась. Громадный пласт ледника растекался по пологому склону горы. Кругом, куда бы ни простирался взгляд, уходили длинные цепи гор, покрытые сияющим ослепительной белизной снегом на фоне ярко-синего неба. Величественность горного пейзажа должна была восхищать, но эмоции почему-то не соответствовали настроению красивого ландшафта. Ольга ощущала необъяснимую и, казалось бы, беспричинную тревогу.

Впереди след в след, как это обычно делают альпинисты, шли несколько человек. Она знала их. Это были те странные люди из ее прежних кошмарных снов. Но сейчас что-то изменилось – ее никто не пугал и не мучил. Ольга оглянулась. Следом, опираясь на посох, украшенный сверху оленьим копытом, стараясь не отставать, шла Тортила. Тяжело дыша и охая, старуха насколько могла быстро переставляла свои кривые короткие ноги. Шедший первым старик в расшитом аппликациями красивом туземном кафтане вдруг резко остановился, и Ольга увидела, как впереди широкая расселина разрывает поле ледника и уходит куда-то очень далеко. Обойти ее было невозможно. Но в следующую секунду группа людей, только что стоявшая рядом, внезапно оказалась по ту сторону пропасти. Они стояли и, глядя на Ольгу, ждали. Поняв, что ей надо перепрыгнуть через трещину, девушка запаниковала. Подойдя к краю, она взглянула в разлом и похолодела от ужаса: черная отвесная стена обрушивалась вниз. Тортила нетерпеливо толкнула Ольгу в спину копытом посоха:

– Иди, тебя давно уже ждут. Не бойся.

– Я не могу, мне страшно.