Ристалище

Просто в распоряжении Посланника Богини появился флот.

– Зачем же ты раздаешь копья, – возник в сознании вопрос премудрого Шабра, – если не считаешь моряков годными к битве?

– Они бесполезны при нападении, – так же мысленно ответил Найл. – Но любая надсмотрщица будет защищать свой корабль насмерть, и заставит точно так же поступить мужчин. По крайней мере, их не понадобится охранять.

Вручив копье последнему моряку в строю, Посланник с явным облегчением вернулся к шатру и вошел внутрь. Следом за ним скользнула Кавина и опустила полог.

* * *

Первым существом, которое увидел Найл, выйдя ранним утром на свежий воздух был Шабр. Смертоносец ждал, как это умеют делать только пауки – ни единого движения ажурных лап, ни малейшего колебания сильного тела, ни единого проблеска мысли в сознании. Словно и не живое существо высится на фоне бескрайнего моря, а мертвое изваяние.

– Рад видеть тебя, Шабр, – поздоровался правитель.

– Рад видеть тебя, Посланник, – ответил паук и искра разума в его сознании снова погасла.

Найл обошел паука, добежал до воды и с головой нырнул в прохладные волны. Потом вернулся к шатру, поднял с порога круглый деревянный поднос с фруктами и вином, отошел чуть в сторонку, уселся прямо на траву и начал завтракать.

Разумеется, правитель понимал, что Шабр ждет именно его. Однако для пауков, в отличие от людей, ожидание не представляет собой какой-либо трудности. Минута, час, день, месяц – если понадобится, смертоносец может ждать вечно, не испытывая беспокойства или нетерпения.

После того, как Белая Башня внесла в память Найла основные знания человечества, в его голове порою возникали самые неожиданные ассоциации. Так, например, в истории человечества очень долго существовало высоко ценимое искусство погружения в нирвану.

«Нирвана», это такое состояние сознания, когда в нем не возникает ни единой мысли. А не являлось ли это влечение к внутренней пустоте стремлением уподобиться будущим повелителям мира? – однажды подумал правитель. Может быть, из нынешнего времени в далекое прошлое уходят некие информационные сигналы, и люди древних эпох неосознанно предчувствуют будущее планеты? Они знают, что будущие властелины Земли думают только тогда, когда это необходимо и прекращают этот бессмысленный процесс, если цель размышлений отсутствует – знают, и стремятся этим высшим существам подражать.

Иначе откуда было бы столько таинственности и недомолвок вокруг простенькой задачи: не хочешь думать? Не думай!

Найл доел виноград, отодвинул поднос и встал.

– Как чувствует себя принцесса Мерлью, Посланник? – тут же осведомился ученый смертоносец.

Правитель заколебался. Если этот вопрос – всего лишь дань вежливости, то на него можно не отвечать. Однако долгое и тесное общение с двуногими не прошло для Шабра даром – восьмилапый заразился многими чисто человеческими недостатками. Например, любопытством. Если паук и вправду хочет подробнее узнать про Мерлью, то отделаться общими фразами было бы неудобно. Особенно после всего того, что сделал Шабр во имя общей цели.

– Это была дань вежливости, – смилостивился паук, избавив Найла от долгих колебаний.

– Спасибо, хорошо.

– Она раскрыла тебе тайну Скорбо?

– Да.

– Я рад, что одной тайной в этом мире станет меньше, – вычурно сообщил ученый смертоносец, – Так почему он не позвал на помощь?

Правитель развернулся, ушел в шатер, извлек из свертка одеял ларец и вернулся к пауку. На этот раз восьмилапый ждал ответа чисто по-человечески: притаптывал лапами на одном месте, покачивался всем телом, открывал и закрывал дыхальца и громко излучал беспокойство.

– Вот. Найл открыл резную костяную крышечку, извлек из деревянной ячейки одну из четырнадцати продолговатых стеклянных колбочек, заткнутых кожаными пробками и показал Шабру светло-серую мазь, наполняющую сосуд чуть больше, чем наполовину. Попадание самой малой толики этого состава на панцирь паука лишает его возможности излучать наружу любые мысли, чувства и эмоции.

– Не может быть! – уж совершенно по-людски поразился смертоносец.

– Хочешь попробовать?

– Да! – без единого колебания согласился Шабр.

Посланник сорвал у своих ног тонкий незрелый колосок, осторожно выковырял пробку из колбочки, обмакнул кончик травинки в мазь, тут же воткнул пробку обратно, сделал шаг к пауку и осторожно коснулся колоском верхнего колена одной из лап.

И Шабр исчез.

Точнее, тело его продолжало существовать, и существовать необычайно бодро: паук пробежался по поляне из стороны в сторону, быстро взметнулся на дерево, на путине соскользнул вниз, примчался обратно к Посланнику, ненадолго замер, снова убежал. Но при этом из образа смертоносца исчезла основная составляющая – его разум. На ментальном уровне Шабра больше не существовало.

– Как ты себя чувствуешь? – окликнул восьмилапого ученого Найл. – Ты здоров? Это не больно?

Шабр не отвечал.

– Эй! – не на шутку забеспокоился Посланник. Ты цел?

Смертоносец подбежал к правителю, с минуту постоял перед ним, потом снова убежал.

– Ну да! – хлопнул Найл себя по лбу. Он же и не должен ничего говорить!

Правитель поднес колосок к глазам, пытаясь разглядеть, сколько мази на нем осталось. С виду колосок был совершенно чист. Найл задумчиво облизнулся, а потом осторожно коснулся кончиком травинки своей ладони.

И Найл оглох! Солнце продолжало светить, листья на деревьях шуршать, волны с шипением биться о берег. Но Найл уже не слышал мысли Кавины, которая мгновение назад думала о том, не удастся ли оттереть Аполию от участия в обряде памяти и на этот вечер, он не ощущал беспокойство советника Борка, боявшегося, что его заставят переодевать огромное количество моряков в новые туники, он потерял контакт с братьями по плоти – теми ребятами, которые вернулись из похода вместе с Шабром. Молодые люди всерьез увлеклись продолжением детского спора Назии и Алоники: строили люди дома специально, или это такое редкое явление природы?

А внешне в окружающем мире не изменилось совершенно ничего.

Первым проявил беспокойство советник Борк.

Мудрый смертоносец несколько раз мысленно окликнул Посланника Богини, потом испуганно выскочил из своей комнаты, быстро сбежал по стене вниз и остановился в нескольких шагах от правителя.

– Что с тобой, Посланник Богини? – с испугом спросил он.

Найл, ничего не «слыша», вопросительно вскинул подбородок.

– Что с тобой, Посланник Богини?! – Борк усилил яркость мысленного вопроса.

На этот раз Найл просто молча развел руками.

– С твоим сознанием случилась беда, – в послании советника помимо обеспокоенности сквозило явное сожаление. Ты деградировал до уровня зародыша бабочки.

Тут со стороны моря подбежал Шабр и встал рядом с правителем.

– И ты?! – с искренним ужасом переспросил Борк. В голове советника с яркостью порохового взрыва вспыхнула мысль о заразном заболевании.

В этот миг Найла осенило: он щелкнул пальцами и громко позвал:

– Нефтис!

– Да, мой господин, – оказывается, стражница находилась рядом, за шатром.

– Передай, пожалуйста, советнику Борку, что мы с советником Шабром сильно устали после вчерашнего вечера и нуждаемся в отдыхе… – Найл остановился и напомнил: – Передавай.