Вождь

Посланник Богини покачал головой и шагнул в зал. Здесь, под выкрошившимся потолком, шел ряд барельефов в виде человеческих профилей, возвышающихся над приспущенными знаменами. В первый миг Найлу даже показалась, что это головы, насажанные на копья, но он быстро сообразил, что оружие с такими большими флажками совершенно небоеспособно.

Чуть ниже шел ряд с яркими алыми, зелеными, синими завитками сложных органических молекул, а под ними висели человеческие черепа – уже настоящие. Возможно, головы врагов, возможно – останки всеми почитаемых предков. На полу стояло полтора десятка сложенных из пластиковых столешниц небольших домиков – или, скорее, шалашей, между которыми валялось три безжизненных тела. А на небольшом возвышении в углу темнело большое застарелое пятно от кострища, над которым возвышался железный лабораторный стол с характерными полочками, стоечками и пазами для пробирок. Правда, Найл тут же заподозрил, что использовали его не для научных исследований, а в качестве одной очень большой сковороды.

– Это их стойбище, мой господин, – подошел с докладом северянин. – Где-то два десятка баб и чуть больше детей. Они забились в ту дверь и заперлись.

Шериф указал на проем, в котором вместо дверей использовались две сколоченные рядом столешницы.

В противоположной от главного входа стене имелось всего три двери. Туземцы спрятались за угловой – той, что выводила на сцену. Братья по плоти с разбега бились туда плечами, но хитрые дикари наверняка чем-то подперли столешницы изнутри.

– Нефтис, – оглянулся на телохранительницу Найл. – Пройдись по этим хибаркам и собери посуду, какая там есть, и еду, если найдешь. А то мы с кораблей налегке ушли, а с поисками Семени, похоже, за день явно не управиться.

Сам он заглянул сперва в угловую дверь, но ничего интересного не нашел: два маленьких, помещения одно следом за другим. Здесь, в богато обставленных комнатах, явно обитали или вожди, или вождь со своими приближенными. На полу лежало несколько хитиновых кирас, украшенных неумелой, но любовно выполненной резьбой, россыпь костяных наконечников, накладки для рукоятей, сплетенные из женского волоса юбочки, на которых, благодаря умелому смешению черных и русых прядей получился крупный орнамент из ромбов и треугольников; глубокие костяные чаши на такой же резной подставке. Чаши, кстати, из человеческих черепов.

Нет, Найл не был склонен на основании таких находок считать туземцев каннибалами или поклонниками темных сил: ведь людям, если они хотят выжить рядом с более сильными и умными существами, остро необходимо оружие; для повседневной жизни им тоже нужна посуда, инструменты. Как поступать, когда вокруг нет ничего, годного для обработки? А черепа настолько легко превращаются в кубки, а ребра так хорошо насаживаются на древко…

Даже постель в угловой комнате была сделана из хитина, измельченного до состояния мелкого песка. Наверное люди старались, перемалывая панцири, не потому что здешний правитель остро ненавидит пауков, а просто потому что вокруг нет ни сена, ни перьев, ни поролона.

Зато вид из окна открывался великолепный! Снаружи по-прежнему продолжался дождь. Прямо под ногами текли бурные потоки воды, вымывая всю грязь, пыль, гниющие останки или выбравших неудачное место для логова насекомых. Наверное, Назии сейчас нелегко удержать корабли в виду города! А здесь, в считанных метрах над бушующей рекой и в сантиметрах от дующих ветров и дождевых струй сухо и тепло… До тех пор, пока выдерживает фундамент и полые опорные колонны.

Найл покачал головой, удивляясь тому, что люди выбрали столь неудачное место для строительства поселения, но вскоре сообразил, что выше по течению наверняка стояла плотина, которая защищала мегаполис и от наводнений, и от засухи. Беды начались с того года, когда обеспечивающая природный баланс запруда вышла из строя.

Посланник Богини заглянул в среднюю дверь и замер в изумлении: здесь, над прекрасно сохранившейся фарфоровой раковиной висело зеркало. И не просто висело: его окружали резные накладочки из хитиновых пластин, висели застарелые, пожухлые цветочки и травинки. В самой раковине лежали явно протухшие ломтики мяса, какие-то стручки, короткий костяной нож. Перед правителем явно находился алтарь! Но если алтарь стоял перед зеркалом, то получается, что люди… Поклонялись сами себе?!

– В общем, ты мне тоже нравишься, – помахал рукой своему отражению Найл, но жертвы приносить не стал и шагнул дальше.

Там находился туалет. Причем, несомненно, действующий: вместо двух разбитых унитазов туземцы сложили нечто похожее из обломков бетона и камней, скрепив их неким составом на основе крошки и пыли. По стенам туалета постоянно текла вода – хотя, может, это случается только во время дождя. Влага собиралась на полу в специальные канавки и струилась к отверстию в центре комнаты. Похоже, канализация здесь продолжала работать исправно.

– Мой господин, – окликнула правителя Нефтис. – Здесь нет никакой приличной посуды, кроме пары больших чаш. Из еды я нашла только ленты вяленого мяса. – Хорошо, – трофеи Посланник разглядывать не стал, предоставив женщине спрятать их в заплечный мешок, а сам вышел в конференц-зал. Там братья по плоти, устав отбивать плечи, взялись за лабораторный стол и начали колотить в двери уже им. Столешницы трещали, но не раскалывались, хотя и потихоньку крошились.

– Шериф, – окликнул северянина Найл. – Ты обратил внимания, что в комнатах с этой стороны потолки низкие?

– Ну, да, – пожал плечами тот.

– Это значит, – пояснил смысл своих слов правитель, – что там не один этаж, а несколько. И сверху может быть выход нам над головой.

– Тьфу, ты, семнадцать мудрецов! – выругался воин. – Трития, Калла! Возьмите трех пауков и бегите наверх, пока нам опять лестницу не перекрыли!

Девушки торопливо побежали к выходу, следом за ними устремилось несколько смертоносцев.

В отличие от попавшего в Южные пески из княжества Граничного северянина и родившейся на острове детей Нефтис, братья по плоти, выросшие в Дельте, рядом с Великой Богиней, отлично общались друг с другом на ментальном уровне – и двуногие и восьмилапые. Разумеется, они не имели такого же дара, как Найл, но и трудностей в мысленных разговорах не испытывали. Правда, эти способности заставляли их сторониться всех прочих людей и пауков, воспринимая себя как отдельный народ – но никаких неудобств или ущербности по этому поводу братья не испытывали. Скорее, наоборот – воспринимали неполноценными всех прочих, кроме разве Найла и Нефтис, прошедших рядом с ними сотни километров с часа рождения и по сей день.

Правда, чувство собственного превосходства не мешало им беспрекословно слушаться северянина, научившего их мастерски обращаться с трофейным оружием.

Наконец столешницы не выдержали, сложились одна с другой и отвалились в сторону. Путники рванулись вперед – и обнаружили совершенно пустую комнату с люком в потолке. Люк, естественно, закрывала точно такая же столешница.

Поруз раздраженно сплюнул, приказал разбивать выстроенные в конференц-зале хибарки, стаскивать обломки сюда и складывать под люком, находящимся на высоте почти трех метров.

– Не прорвемся, – вздохнул северянин. – Нам этого дикарского схрона не взять. Там, конечно, только бабы, да дети малые, но сейчас, пока мы подступы готовим, они люк сверху всякими тяжестями заваливают. Нам его будет просто не поднять.

Он выжидательно посмотрел на правителя, рассчитывая услышать приказ об отступлении, однако Найл упрямо покачал головой:

– Мы обязаны осмотреть все! Все закоулки, все комнаты. Семя может оказаться везде, где угодно.

– Окажись я на месте дикарей, – задумчиво сообщил шериф, – то, закрыв дверь в эту комнату, сразу поднялся бы наверх, прикрыл люк досками в несколько слоев, а затем завалил камнями под самый потолок, благо этого добра здесь хватает. Такого завала не сможет пробить ни одна сила в мире.

– Вот как? – Посланник Богини вышел из комнаты в конференц-зал, осмотрел стену, за которой скрывалось не меньше двух этажей запертых туземцами помещений. Получалось пространство метров шесть высотой, около десяти в ширину и двухсот в длину. Целый город вроде Приозерья расселить можно. – Скажи, Поруз, а вдруг окажется, что оно именно там?

Северянин промолчал.

– Ладно, шериф, можно не отвечать. Но вот твою баррикаду из досок я просто бы сжег, а потом не спеша раскопал завал, – Найл задумчиво прикусил губу. – Вот только столешницы не горят… Значит, нужно сделать так, чтобы они разобрали завал сами!

– Как оно хоть выглядит, мой господин? – тяжело вздохнул Поруз.

– Не знаю, пожал плечами – Посланник Богини и еще раз прошелся вдоль стены вперед-назад. – Но это Семя Великой Богини. Мы не можем не узнать его!

– Надеюсь…

– Поруз! – резко остановился Найл, которого вдруг осенила неожиданная мысль. – Арбалетчики здесь?

– Да, мой господин.

– Понимаешь, Поруз… Дома эти каркасные. То есть, стоит девять прочных опорных столбов, на которых и висит все остальное: межэтажные перекрытия, стеклянные стены. Значит, вот эта стена, – Найл указал в сторону недоступных помещений, – никаких нагрузок не несет. Она чисто декоративная и должна быть сделана как можно легче, чтобы нагрузку общую снизить. Короче, она простенькая и совсем непрочная. А ну-ка, прикажи сделать залп вон в тот черепок.

Правитель указал на волосатую голову, подвешенную на высоте примерно четырех метров.

– Кавина, Навул, Аполия! – вызвал оставшихся в конференц-зале арбалетчиков северянин. – Один залп по черепу!

Два из трех арбалетных болтов пробили сухую кость, расколов ее надвое, а третий полностью ушел в стену совсем рядом.

– Так я и знал! Трасик, Больной! – окликнул Найл ближайших смертоносцев. – Натяните от меня к этому месту несколько паутин!

Восьмилапые легко взбежали по стене, одновременно шлепнули кончиками брюшек по стене, спустились на блестящих белых нитях вниз, подбежали к Посланнику и еще одним ударом, уже об пол, закрепили паутины. Найл подобрал ближайшую столешницу, положил на тонкие – с четверть мизинца, дрожащие полоски. Доска мгновенно прилипла. Правитель встал сверху, немного покачался. Она, естественно, выдержала.

– Давайте следующую! – потребовал Найл, уложил очередную доску перед собой и поднялся дальше. За считанные минуты он приблизился к стене, вынул меч и несколькими ударами расширил пробитое болтами отверстие так, что в него могла пролезть голова человека. За стеной послышалось шевеление, в отверстии показался конусообразный костяной наконечник, насажанный на ребристое алюминиевое древко. Правитель тут же отступил, спрыгнул на пол.

– Мне никогда не приходило в голову строить штурмовой мостик таким образом, – признал северянин. – Прикажете расширить проход и прорываться внутрь?

– Ну уж нет, – замотал головой Посланник Богини. – Пусть сами прорываются! Братья, вы сделаете это?

Жуки-бомбардиры, с глянцевых спин которых уже отряхнулась вся пыль, зашевелились, получив от правителя мысленное послание. Вот первый из них, развернувшись кончиком брюшка вперед, начал неспешно взбираться по мостику, добрался до дыры, на миг замер в полуметре от отверстия, а потом резко подался назад, заткнув его собой. Послышался короткий:

– Пуф-ф-ф-ф! – и у людей тут же защипало глаза.

Жук тем временем бодро сбежал вниз, уступая дорогу своему товарищу. Мостик закачался под новой тяжестью, и спустя минуту послышалось новое: «Пуф-ф!».

– Па… Паутину! – чувствуя, как перехватывает дыхание, Найл подхватил с пола кусок хитина, подскочил к ближайшему пауку. Тот ударом брюшка посадил на него шлепок паутины, Посланник взбежал по мостику и торопливо залепил отверстие. Но в конференц-зале все равно было невозможно дышать.

– Уходим, – замахал руками северянин. – Уходим наверх! Двух караульных оставим у лестницы. Смена – каждые десять минут.