Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Млава Красная

Год написания книги
2011
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 15 >>
На страницу:
3 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Если Буонапарте возьмёт Шляффхерде и прорвётся дальше, – Арцаков ожёг взглядом свиту, точно среди поручиков и штаб-ротмистров затесался сам Потрясатель Эуроп, – нас отрежут от пруссаков, и как бы любезные союзники не уподобились австриякам! Княжевич, пиши. Его василеосскому величеству. В дополнение к рапорту Забецкого.

– Стягивать сюда другие части корпуса опасно, – счёл своим долгом вмешаться начальник штаба. – Против них французы тоже начали атаку, приковывая к месту.

– Верно, душа моя. – Арцаков уже притушил вырвавшееся на мгновенье пламя. – Только растопыренными пальцами Буонапарте не бьёт, а кулак у него здесь, перед нами. Смотри-ка…

Генералы со своими трубами могли видеть и отсюда, но для обычных глаз было слишком далеко, и Тауберт отъехал поближе к редутам, восхищённо глядя в спину уходящей в бой пехоте: ну Сергий, ну орёл…

– Ротмистр! – Так, ясно… Князь поворачивается, сейчас придётся…

Из дымного мешка вырывается ослепительное солнце. Огромное, тяжёлое, жаркое, оно валится вниз на них с Аяксом. Вспышка. Грохот. Тьма. Звон… Тишина.

– …слышите меня? Чёрт… Ротмистр?!

Что за несуразица? С чего это он разлёгся и зачем так орать?.. Какой-то гусар… Поручик… Гусары вообще громкие, а этот ещё и курносый… Ох, голова-то… того, побаливает. В спину упирается нечто твёрдое… А, прислонили к разбитому лафету. В общем, понятно – приложило тебя чем-то, друг ситный, но не насмерть и даже, похоже, без крови. Руки-ноги целы, да…

– Да я, оказывается, и встать могу! Сейчас…

– Не спешите, ротмистр. Назад я вас сейчас посылать не буду. – Арцаков. Смотрит с некоторым сочувствием… Вот ведь какой! От Забецкого подобного не дождёшься. – Я уже отправил к великому князю своего адъютанта, так что приходите в себя. Целы, и слава богу. Теперь долго жить будете.

– Спасибо, ваше высокопре…

– Сидите уж! Коня я вам одолжу, но, уж не обессудьте, гнедого.

Коня? Какого коня? Зачем?! Чёрт, он же был верхом…

Болела не только голова, но и шея, пришлось отрываться от лафета и поворачиваться всем телом. Слева не нашлось ничего примечательного, справа… Справа взгляд упёрся в осёдланный неподвижный холмик. Такой знакомый, такой серый… М-да, бедный Аякс. Отбегался, мой хороший…

– Хлебните-ка. – У губ булькнула любезно поднесённая фляга. Курносый гусар всё понял без слов, да и как бы иначе? Гибель лошади для кавалериста – потеря друга, родного существа, его не заменишь… То есть заменишь, конечно же, куда денешься, вот прямо сейчас и заменишь. И ком в горле тоже проглотишь. – Чем же это нас так?

– Зарядный ящик на батарее рванул, вот и достало. – Курносый снова понял. – Вашего серого осколками… Он начал падать, а вас оземь знатно приложило. Ушиблись, не без того, хорошо, каска выручила, а так ни царапины!

– Каска? – Точно, помята, гребень сбит напрочь, зато голова цела… Вроде бы… Что ж, прощай, Аякс. Пять лет вместе были; с тобой пять, с Орлушей – шесть… А вот каркать не надо, хоть бы и про себя, – не ворона!

– Простите, не расслышал.

И хорошо, что не расслышал.

– Коньяк, поручик, у вас неплох…

– Не у меня, у Петра Ивановича. Так встаёте?

– Встаю.

* * *

Русская пехота шла в атаку. Изнывающей же кавалерии оставалось либо злиться, либо размышлять, и фон Шуленберг обдумывал происходящее, стараясь не позволить эмоциям ударить в голову. Вывод был очевиден. Тот русский начальник, что решился на атаку двумя полками против не менее чем дивизии, немножко сумасшедший, но он абсолютно прав, а вот стоящие на месте – нет. Ротмистр не отказался бы выслушать мнения майора фон Пламмета и полковника фон Зероффа, поскольку от высочайших особ мнения, судя по всему, ждать не приходилось, и это было прискорбно. Шуленберг видел, как фон Зерофф и русский генерал, вроде бы и не сговариваясь, смотрят на шефов своих полков, и не сомневался, что взгляды эти требовательны и жёстки, как сама война.

Русские знамёна уже спустились до середины склона, ещё немного, и дойдёт до штыков. Отличный момент для фланговой атаки, но принцы медлят, и виноват в этом русский. Наследник василевса старше Иоганна почти на десять лет, и, чёрт побери, это его пехоте сейчас нужна поддержка кавалерии.

Сбоку что-то сказали на чужом языке. По-русски Александер знал не так много слов, эти были ему незнакомы, но ротмистр предполагал, что? может сейчас говорить быстрый кавалергард, который вчера так интересно рассказывал об османах и, как это… зербах, веселя весь бивак. Странная такая фамилия, Йан-га-ли… Как он говорит, восточные корни, а командиры полков, оба, уже почти кипят. Когда старина Зерофф так поджимает губы, он взбешён, да и русский… Мой бог, он же сейчас перчатки свои порвёт! В конце-то концов, что его высочество Иоганн, что этот… сын василевса – они не командуют, а лишь при сём присутствуют. Понятно, придворный политес обязывает, но здесь не дворец и даже не плац, здесь сражение.

Фон Зерофф отчаянно рубанул воздух рукой, русский уставился на своего принца требовательным взглядом, свиты – обе – даже попятились, спрятавшись за спины высочайших особ.

Шуленберг так и не понял, что и как произошло, наследники по-прежнему сидели с застывшими лицами, а господа командиры вскакивали на коней. И долгожданное на два голоса:

– Трубачи!

Ну вот и славно, Шуленберг вместе с товарищами радостно-облегчённо рявкнул:

– Хох!

Поют трубы, зловеще шелестят обнажаемые клинки, и чёрные гусары трогаются с места. Застоявшиеся лошади, заводясь всё сильнее, рвутся вперёд, их приходится сдерживать, не позволяя ломать строй. Эскадроны ускоряются, набирают ход.

Шуленберг на левом фланге, совсем рядом правофланговые всадники русских. Поймав взгляд барона, салютует своим клинком Йан… тот самый Василий, и Александер отвечает старинным прусским приветствием. Неважно, что там решили наши принцы, а мы, приятель, идём в атаку. Вместе идём!

* * *

Барабаны мерно рокочут, и рокот этот, хоть и заглушаем непрерывной орудийной пальбой, добирается, как говорят солдаты, до самого «нутра». Военная музыка не просто так появилась, она придаёт решимости, помогает сделать первый, такой нужный шаг и уже не останавливаться и не оглядываться.

«Это как идти к барьеру, – повторял про себя Орлов, шагая под барабанный рокот по заросшему пыльной травой склону, – разве что чуть дольше. Это как идти к барьеру, только и всего!» В самом деле, так ли уж важно, сколько пуль в тебя метит, от судьбы не уйдёшь, но догнать её можно. Да, два помятых полка против дивизии – нонсенс, но сдавать Шляффхерде нельзя, а значит – вперёд, и пусть князь Арцаков сделает больше. Петру Ивановичу не впервой хватать Буонапартовых маршалов под уздцы, герой Калужина и перед самим императором не оплошает, лишь бы узнал вовремя… Сергий сделал ставку на то, что узнает.

Атаки сверху французы не ожидали и, увидев спускающихся им навстречу русских, на какое-то время замялись, а тут и артиллерия с полуразбитых редутов помогла, внезапно перенеся огонь с чужих батарей вниз, на подступающую пехоту. Ядра ударили в тесно сомкнутые ряды, пробивая в них кровавые просеки, убивая, калеча, разрывая тела на части. Это как идти к барьеру, Орлуша…

До врага две сотни шагов, даже меньше. Пожалуй, пора. Когда всё решено, когда ничего не остановить и не изменить, когда поздно передумывать, ты можешь быть только прав. Полковник вскидывает шпагу и оборачивается, на миг сталкиваясь взглядом с тёзкой-ординарцем:

– Вперёд, ребята! В штыки, дружно!

Озверевшие от стояния под ядрами ладожане переходят с мерного шага на быстрый, а затем и на бег, благо бежать вниз, и ударяют-таки в штыки. Сразу. Без выстрелов. Ружейный залп у французов выходит поспешным, с дальнего расстояния: всё же растерялись там немного командиры и слишком рано приказали палить. Свист проносящейся мимо смерти, падающие с криком или же молча те, кому не повезло, частая-частая барабанная дробь, хриплое дыхание и редкая ругань. Ещё один залп, теперь уже почти в упор; десятки валятся под ноги сотням, но взятого разгона не остановить. На последних шагах – рёв из множества глоток, с криком легче бросаться на выставленные штыки, которые вот-вот обагрятся твоей кровью. Ур-р-р-ра! Опр-р-р-рокинем! Пр-рор-рвёмся! Ур-р-ра!

Синие и зелёные стены сходятся и словно вскипают мешаниной штыков, прикладов, киверов, медвежьих шапок, но это видят разве что облака и те, кто на холмах. Здесь, внизу, всё просто. Удар в живот, под скрещивающиеся на груди ремни, удар, после которого не выживают, выдернуть клинок, увернуться, когда сосед убитого попытается достать тебя, ударить снова…

– Вперёд, ребята! Вперёд!

Первые шеренги французов не выдержали яростно-отчаянного броска ладожан, дрогнули, показали спину, смешав порядок тех, кто шёл следом, но до конца опрокинуть всю линию не получилось. Надрывались трубы, барабаны и офицерские глотки, Буонапартовы ветераны-шрамоносцы хватали бегущих за шиворот и чуть не пинками заставляли повернуться, а снизу спешили на помощь своим гренадеры свежих батальонов. И вот вместо бурых ранцев на синих спинах перед глазами чужие озлобленные лица и вновь ищущие русской крови штыки – успех при первом натиске оказался впечатляющим, но недолговечным, да Сергий другого и не ждал. Смешали, опрокинули передовых, оттеснили от редутов, вынудили бросить в бой резервы – вон слева замелькали мундиры с красными отворотами, не было их сначала – уже хорошо.

– Рота, пали?!

Как же теперь пригодился прибережённый заряд в стволе. Залп с десятка шагов, почти в упор, не очень стройный, зато ни одна пуля не пропала – первый ряд воодушевившихся синих словно уложило невидимой косой.

– Сбили французу ход! – заорал, пользуясь секундной передышкой, полковник. – Сбили, братцы! И дальше им спуску не давай!

Не давали. Штыки пронзали тела, приклады ломали, дробили кости и валили с ног, в ход пошли солдатские тесаки, а кое-где и кулаки, но всему бывает предел. Порыв русской пехоты сначала понемногу, а потом всё быстрее сходил на нет. Ладожане падали, французы прибывали.

– Сергий… Сергий Григорьевич!

– Что, Ельшин?

– Угреньцев справа обходят! – Так ли это и насколько страшно, в смертоносной суматохе не разберёшь, но ведь разумно же! Со стороны французов самое милое дело, а Колочков, увы, не Росский, может и растеряться. Полковник рванулся к угреньцам, и тут его ухо сквозь какофонию боя уловило нечто знакомое. Нет, он не ошибся, это трубы, родные трубы кавалергардского полка выводят «Атаку»… Братка Лев, и как же, чёрт бы его взял, вовремя!

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 15 >>
На страницу:
3 из 15