Афродита из Корал-Бэй

Когда они подошли к ее автомобилю с логотипами госслужбы, он спросил:

– Вы поэтому остались здесь? Из-за этих богатств?

Открыв дверцу, она села, не стряхнув песок с длинных ног.

– Не в том смысле, что вы имеете в виду. Здесь моя работа. Здесь живет моя семья. Здесь мое сердце.

На рукаве ее униформы Департамента парков тоже изображено сердце.

Рич сел в автомобиль и вздохнул. Плавание на север на «Портусе» было чем-то благоговейным: свободное пространство, покой, свежий воздух, современный интерьер. Он даже немного расслабился.

Но в поездке на автомобиле тоже что-то есть. Четыре колеса на асфальте, и ты хозяин дороги.

– Вы из-за этого приехали сюда? – в свою очередь, спросила Мила немного нерешительно. – Вас привлекли богатства?

Если он намеревается провести с ней целый день, то этого вопроса не обойти. Наверное, надо признаваться.

– Я здесь, чтобы выяснить все, что смогу, об этом районе. У меня здесь… деловой интерес, и я хотел бы получить полную информацию.

Она отвела от него внимательный взгляд, поджала губы и стала смотреть на дорогу. Он ее разочаровал.

– Другие туристы хотят узнать немного об истории Корал-Бэй.

Он не удержался от улыбки. Вероятно, ему следует спросить: «Кто эти другие?», а она расскажет ему, сколько людей пытались – и потерпели неудачу – получить разрешение на застройки в этом районе. Может, его это даже отпугнет.

Несмотря на ее хитрость – неумелую, – он ей подыграет. Не помешает завязать дружеское знакомство, пусть по ее виду не скажешь, что она расположена к этому. Но разве ее работа не подразумевает любезность с туристами?

Рич уселся поудобнее на потертом сиденье и сказал:

– Разумеется, меня интересует и история тоже.

Сохранять холодность, говоря на излюбленную тему, Мила не могла. Она говорила и говорила, с воодушевлением, а он просто следил за движением ее губ, за сверканием глаз. И получал удовольствие.

Мила начала рассказ с древности, говорила о том, что это побережье до появления млекопитающих представляло собой морское дно. Затем спустя сто миллионов лет, когда океаны замерзли в малый ледниковый период, уровень моря спустился ниже. Говорила про предков ее матери, которые прошли по берегам у края огромной низменности – теперь это углубление на пять километров уходит в море. Фантастические существа из сказок о морском народе оживали в ее изложении. И все время, пока Мила говорила, он наблюдал за ней, очаровываясь этой девушкой. То, что ему гидом досталась именно она, – это знак свыше. Она такая пылкая, живая, полностью поглощенная тем, что, несомненно, это ее любимая тема.

Но по мере того, как повествование приближалось к современности, все больше игры слов появлялось в ее речи. Сначала он подумал, что это волшебный язык легенд, почти поэтичный, но затем понял, что некоторые сравнения уж чересчур современны, чтобы быть частью традиционных сказаний.

– Вы назвали риф «самодовольным»? – спросил ее Рич.

Она посмотрела на него, прервав себя на полуслове:

– Разве?

– Я услышал именно это.

Она крепко сжала руль.

– Вы уверены, что я не сказала «теплый»? Я это имела в виду. Внутри рифа песок преломляет солнечный свет, что приводит… к более теплым условиям, при которых кораллы бурно растут.

У этой женщины способность к выдумке.

Она продолжила свой рассказ:

– Десять тысяч лет назад рифы выступали из воды и образовывали коралловые острова и в конце концов превращались в твердыню земли.

Рич перестал улавливать смысл, слушая не что, она говорит, а как.

– Мыс прорезан расщелинами, которые туристы считают типичной горной породой. Но это не так. Когда-то это был риф – десятки миллионов лет назад, – пока эта порода не поднялась над землей в результате тектонического сдвига. В прочном, стойком известняке видно много морских окаменелостей.

Какие у нее эпитеты… «Стойкий известняк»… Еще она сказала о земле – «твердыня земли», а о рифе – «самодовольный». Выходит, что для Милы Нагано – вся местность живая, с собственными чертами характера. Но его это не раздражало, потому что не было притворством, чем-то искусственным. Когда она назвала риф «самодовольным», то это прозвучало как вполне возможное. Случись ему весь день пребывать в теплой воде, когда его покусывает гарем прекрасных рыбок, освобождая от паразитов, то он тоже ощущал бы самодовольство.

– Очень любопытно взглянуть на эти каменные расщелины, – сказал он, чтобы побудить Милу к дальнейшему красочному рассказу. И его планам по созданию фешенебельного курорта это не помешает.

Мила посмотрела на него.

– На это нет времени. Тогда нам следовало бы отправиться в путь намного раньше. Подъезд туда давным-давно ушел под воду на три метра. Нам пришлось бы подняться по восточной стороне мыса и спуститься с северной. Это очень далеко.

Минуту назад его совершенно не интересовали ни окаменелости, ни горы, но сейчас он полон желания все увидеть.

– А если на лодке?

– Ну, это, конечно, быстрее. У вас есть лодка?

Рич мог бы сказать, что у него есть «Портус». Но пока что он не готов в этом признаться.

– Я достану…

Зеленые глаза Милы прищурились.

– Тогда сегодня после полудня, – сказала она. – А сейчас у нас другое занятие.

– Какое же?

Она свернула с асфальтовой дороги на каменистую, идущую под уклон и со следами шин десятков автомобилей.

– Пора вам окунуться в воду, мистер Гранди.

Глава 2

Чуть ниже паркинга у залива Пяти пальцев протянулся известняковый риф – он напоминал раздвинутую пятерню, каждый палец которой указывал на пять направлений рифа за лагуной.

– Похоже на «В поисках Немо»[6 - Знаменитый американский мультфильм.], – сказал Рич, повертевшись на месте. – И на «Флинтстоунов»[7 - Серия комиксов о семье пещерных людей и их друзьях.]. А где же морская жизнь?

– То, что вы хотите, вон там, мистер Гранди.

Она указала на простор бирюзовой лагуны, туда, где вода потемнела, отмечая ту часть рифа, где имелись расщелины, которые он хотел увидеть.

– Называйте меня Ричард, – предложил он. – А лучше – Рич.