Власть и свобода на весах конституционного правосудия: Защита прав человека Конституционным Судом Российской Федерации

Таким образом, установление для всех заинтересованных лиц в качестве момента вступления определения Конституционного Суда РФ момент его принятия ставило бы юридические возможности таких лиц (в течение периода, когда определение еще официально не опубликовано) в зависимость от их субъективных возможностей получить доступ к содержанию вынесенного решения, а также от произвольного усмотрения лиц, получивших текст решения (неофициальное опубликование, обнародование через Интернет или информационно-правовые базы данных), что тем самым нарушало бы конституционный принцип равенства.

Подобные ситуации встречаются в практике довольно часто. Так, например, 8 апреля 2004 г. Конституционным Судом РФ было принято Определение № 169-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Пром Лайн» на нарушение конституционных прав и свобод положением п. 2 ст. 171 Налогового кодекса Российской Федерации, подлежащее в соответствии с п. 3 резолютивной части обязательному опубликованию в «Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации». В течение нескольких месяцев (в том числе по причине летнего отпускного периода), вплоть до ноября 2004 г., такой публикации осуществлено не было. Вместе с тем 19 и 27 июля 2004 г. данное решение было размещено соответственно в информационно-правовых базах «Консультант Плюс» и «Гарант». Кроме того, текст решения был частично воспроизведен в «Обзоре арбитражной и налоговой практики» (№ 2. Июль 2004 г. С. 19—20), а также включен в полном объеме в «Налоговый вестник» (2004. № 9/9) и «Экономику и жизнь» (2004. № 42). Все названные публикации не носили официального характера. Однако уже с июля 2004 г. Определение № 169-О стало применяться арбитражными судами для обоснования позиции по конкретным делам и вынесения по ним судебных решений[113 - См., например, решения Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа в информационно-правовой базе «Гарант» (разд. Cудебная практика): постановление от 28 июля 2004 г. № А56-8282/04; постановление от 29 июля 2004 г. № А56-4592/04; постановление от 30 июля 2004 г. № А56-10985/04; постановление от 2 августа 2004 г. № А56-6132/04; постановление от 2 августа 2004 г. № А56-37343/03; постановление от 11 августа 2004 г. № А56-5021/04; постановление от 11 августа 2004 г. № А56-1474/04; постановление от 17 августа 2004 г. № А56-43525/03; постановление от 18 августа 2004 г. № А56-7685/04; постановление от 18 августа 2004 г. № А56-519/04; постановление от 23 августа 2004 г. № А56-3210/04; постановление от 23 августа 2004 г. № А56-1383/04; постановление от 26 августа 2004 г. № А56-3458/04; постановление от 27 августа 2004 г. № А56-13148/04; постановление от 27 августа 2004 г. № А26-1464/04-21; постановление от 30 августа 2004 г. № А56-7587/04; постановление от 2 сентября 2004 г. № А56-37154/03; постановление от 8 сентября 2004 г. № А56-8984/04; постановление от 14 сентября 2004 г. № А56-8302/04; постановление от 20 сентября 2004 г. № А56-10502/04; постановление от 27 сентября 2004 г. № А44-2385/04-С7; постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 16 августа 2004 г. № Ф09-3225/04АК.]. Не вдаваясь в содержательные (налогово-правовые) аспекты данного Определения, отметим, что одним из замечаний, прозвучавших в некоторых средствах массовой информации в адрес данного решения Конституционного Суда, явилось его применение без официального опубликования[114 - См., например: Зарипов В. Конституция или НДС? // эж-ЮРИСТ. 2004. № 31.], что, безусловно, может содержать в том числе и предпосылки для нарушения прав и свобод граждан.

Наиболее адекватным, с точки зрения Конституции РФ, могло бы стать такое законодательное решение данной проблемы, при котором вступление определения Конституционного Суда РФ в силу связывалось бы с моментом его официального опубликования при одновременном закреплении обязательности незамедлительного (например, в течение двух недель после принятия) опубликования определений Конституционного Суда РФ в официальных источниках органов государственной власти Российской Федерации («Вестнике Конституционного Суда Российской Федерации», Собрании законодательства Российской Федерации, а наиболее важных – и в «Российской газете»), а также субъектов Российской Федерации, с которыми решение связано.

Часть вторая

Глава 5

Гражданское общество как сфера обеспечения конституционного баланса власти и свободы

5.1. Свобода в конституционно-правовом измерении 5.1.1. Это трудное слово «свобода».

Положение человека в обществе и государстве, обеспечение свободы человеческой личности – один из коренных вопросов конституционного развития всякого общества и государства. Конституционная история человечества – это история взаимоотношений человека с обществом и государством, история становления и развития идей свободы и равенства, их воплощения в реальной действительности, в том числе с помощью права и закона.

На протяжении всей своей жизни человек, сам того не осознавая, «приговорен» к свободе: он должен каждый свой поступок, все свои действия (или бездействия) совершать в системе координат, которые определяются требованиями свободы и ответственности, прав и обязанностей человека и гражданина. Человек или борется за свободу, стремится к ней как к цели своей жизни; или пользуется свободой, наслаждается ее неповторимыми и ничем не заменимыми ценностными качествами, необходимыми для самого существования человеческой личности как биосоциального существа; или теряет свободу, оказывается в плену социальных или природных сил, которые лишают его возможности проявить себя как самостоятельную, независимую человеческую личность; или человек отказывается от свободы, противопоставляет себя обществу и природе, делает сознательный выбор между свободой и несвободой в пользу последней. Во всем этом – отражение не только философско-мировоззренческой дилеммы, но и вполне реальной, жизненной проблемы о том, что значит быть свободным. Свобода – это социальное и личное благо или бремя для ее носителей? Особую остроту приобретает этот вопрос в периоды реформ, экономических и политических преобразований.

При всей сложности и противоречивости осуществляемых в Российской Федерации глубоких преобразований очевидным является тот факт, что их основное содержание соответствует общим закономерностям демократического развития современного мира, а основной целью этих преобразований является в конечном счете утверждение в России идеалов свободы и социальной справедливости, формирование гражданского общества и правового государства.

Заключая в себе глубинные характеристики социального и правового положения человека в обществе и государстве, категория свободы является в то же время важнейшим качественным показателем зрелости всей системы общественных отношений, критерием уровня самоорганизации населения, степени демократизма государственной и общественной жизни. Подобный подход, освобожденный от фетишизации вещных отношений и материальных потребностей как вульгарно-материалистической основы социального развития, позволяет выявить гуманистический, личностно-правовой взгляд на закономерности развития институтов демократии в нашей стране, на современные процессы формирования гражданского общества и правового государства. В сопоставлении со свободой все иные институты и категории, характеризующие демократизм общества, уровень самоорганизации населения, эффективность функционирования публичной власти и т. п., выступают как вторичные, производные.

Это, однако, не означает, что свобода личности сама по себе, автоматически трансформируется в политические и экономические институты демократии. Для этого, несомненно, сложного процесса необходима определенная совокупность социальных и правовых условий (факторов), относящихся как к самой личности, индивидуальным формам развития ее свободы, так и к социальным, коллективным формам человеческого бытия. Тем самым свобода как возможность индивидуальных и коллективных субъектов поступать в своих интересах, согласованных с познанной необходимостью, выступает как социальный фактор, нормирующий поведение людей.

Важно при этом учитывать объективно необходимое единство социального содержания и правовой формы соответствующих явлений, в связи с чем и сама свобода как основа самоорганизации населения и в конечном счете социального прогресса общества, его взаимоотношений с человеком и гражданином должна анализироваться не в абстрактном, общефилософском аспекте, а сквозь призму формально-юридических, правовых форм ее движения.

5.1.2. Основные уровни правового измерения свободы.

Свобода личности как основа самоорганизации населения и формирования гражданского общества может проявляться на разных уровнях и в различных качествах, формах своего бытия, предопределяющих, соответственно, широту, многогранность социально-правовых характеристик статуса человека и гражданина в обществе в целом и в системе властеотношений, в частности. Основываясь на общеметодологических подходах к категории свободы, выработанных в отечественной и зарубежной философии, отметим, что правовое значение свободы может проявляться по крайней мере на трех уровнях.[115 - См.: Бондарь Н.С. Гражданин и публичная власть: Конституционное обеспечение прав и свобод в местном самоуправлении: Учебное пособие. М.: ОАО «Издательский дом «Городец», 2004. С. 17—26.]

Первый, но, безусловно, необходимый уровень свободы, который проявляется как внутренняя характеристика личности, ее природное свойство, имманентно присущее человеческой личности и отличающее ее от других живых существ. Это свобода воли как интегральная основа всех других личностных характеристик (как-то:

осознание человеком собственной индивидуальности, разумность, ответственность). Она объемлет человеческую личность в единстве всех ее биосоциальных качеств и выступает глубинной генетической основой формирования начал социальной саморегуляции на уровне прежде всего самой личности, которая является в этом случае и субъектом, и объектом реальных отношений власти и подчинения, производства и распределения и т. д. Без свободы воли невозможна и свобода индивида вообще: свобода индивидов и свобода их воли на правовом уровне фактически выступают как понятия тождественные. В праве волевой компонент представлен как свободная воля, соответствующая всем сущностным характеристикам права и тем самым отличная от произвольной воли и противостоящая произволу. В этом смысле и само по себе право как форма свободы людей есть не что иное, как свобода их воли.[116 - Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М.: Изд-во НОРМА-Инфра-М., 1999. С. 23.]

В формально-юридическом же плане с наличием свободы воли законодатель связывает юридические качества физического лица как субъекта права. Это такие юридические качества (свойства), как правоспособность, дееспособность, деликтоспособность.

Правоспособность лица как способность иметь гражданские права и нести обязанности признается, как известно, в равной мере за всеми гражданами, она возникает в момент рождения гражданина и прекращается его смертью (ст. 17 ГК РФ). Это, однако, не означает, что правоспособность является простым результатом появления человека на свет. Являясь способностью юридической, она должна быть признана государством. И условием, предпосылкой такого признания является свобода воли лица как его внутренняя природная характеристика. Это означает, что правоспособность воплощает в себе признанную государством потенциальную возможность (способность) выступать субъектом права. Уже поэтому, кстати, вряд ли было бы правильно правоспособность рассматривать в качестве некого особого субъектного права.

Соответствующие категории – правоспособность, дееспособность, деликтоспособность – лишь исходные системообразующие правовые начала для формирования всей структуры права в единстве его объективных и субъективных компонентов (объективного и субъективного права) как «царства реализованной свободы». На данном уровне универсальность свободы заключается в том, что свободный человек, являясь «владельцем своей собственной личности»[117 - Локк Дж. Сочинения. Т.3. М.,1988. С. 287.], приобретает внутренние качества и для собственной личностной саморегуляции, и для реализации своей индивидуальности в социальной среде, для осуществления своего индивидуального потенциала в тех общественных отношениях, где происходит материализация человеческой свободы в различных формах ее проявления (политическая, экономическая, социально-культурная и т. п.).

Второй уровень выявления интегральных связей «свобода личности – самоорганизация населения» и, соответственно, следующий аспект свободы как генетической основы самореализационных начал в обществе характеризует ее с точки зрения состояния, положения человека в обществе. На этом уровне человек уже не только осознает свою индивидуальность, становится владельцем своей жизни и собственной человеческой личности, но и противопоставляет себя социальной среде, коллективу, обществу в целом, строит с ними отношения на определенных принципах, характеризующих степень единства индивидуальных и коллективных (общественных) интересов, уровень демократизма и самоорганизации этих отношений. В этом случае в категории свободы отражается достигнутый уровень не просто самопознания личности, но познания законов внешней природы и закономерностей развития человеческого общества в целом.

В социальном плане данный аспект свободы характеризуется как освобождение личности от воздействия чуждых ей сил, ограничений и насилия (в форме экономического или политического принуждения, национального угнетения, дискриминации и т. д.), а на правовом, формально-юридическом уровне он связан прежде всего с закреплением статусных состояний лица как гражданина: обеспечение режима равноправия, провозглашение правовых запретов на различные формы дискриминации, правовое гарантирование личной безопасности, автономии, а также закрепление во многом примыкающих к данному уровню правового регулирования законных интересов как относительно самостоятельного института правовой свободы. Это так называемый негативный, или, по терминологии некоторых ученых, «отрицательный», уровень свободы, который находит свое юридическое воплощение в известной формуле запретительного метода нормирования общественных отношений как «свобода от…».

Функциональное назначение данного метода государственно-правового воздействия на отношения саморегуляции, самоорганизации населения заключается в том, что он позволяет «соединить» частные (личные) и публичные (общественные) начала соответствующих отношений как выражения достигнутой свободы и тем самым заложить сами основы, установить фундаментальные принципы движения общественных отношений в режиме свободы и самоорганизации.

Вместе с тем абсолютизация негативного метода регулирования взаимоотношений личности с обществом и государством может привести к глубоким деформациям в правовом положении гражданина, что вытекает из самих философско-мировоззренческих основ негативной (отрицательной) свободы. «Отрицательная свобода как право человека на самостоятельность включает право быть, в определенных пределах, эгоистичным, безумным, эксцентричным, безответственным, отклоняющимся в поведении, одержимым самоубийцей, мономаном и т. д. и т. д.»[118 - Беллмер Альбрехт. Модели свободы в современном мире // Социологос. Пер. с англ., нем., франц. М., 1991. С. 26.]. В этом плане концепция негативных прав человека составила основу доктрины западного консервативного либерализма, его идей о правах личности, антиномии свободы и равенства, когда в качестве одного из естественных прав провозглашается и «право на неравенство». Сами по себе негативные права не приносят благ, они лишь порождают у других лиц обязанность воздерживаться от нарушения интересов данного субъекта. В этом случае исключается или ставится под сомнение идея притязаний индивида на получение социальных благ и услуг от общества, государства, поскольку такие права и социальные гарантии посягают на интересы тех членов общества, за счет которых могут быть удовлетворены такого рода притязания.

Третий уровень свободы личности как основы взаимоотношений человека со своей внешней социальной средой (включая общество и государство в целом) отражает свободу как деятельную характеристику личности. Человек выступает в этом случае не только как самостоятельная, независимая личность, которая способна «быть господином самому себе» (И.Кант), но как деятельный субъект. Свобода личности предполагает здесь уже широкие возможности для выбора различных вариантов активного поведения, для преобразующей деятельности личности. На правовом уровне это реализуется в позитивном методе нормативного регулирования общественных отношений. Он получает воплощение в юридической формуле «свобода на…», что раскрывается через конкретные юридические права и свободы, а также посредством некоторых иных правовых средств стимулирующей ориентации активного поведения личности (правовые стимулы), к которым можно отнести, например, льготы, поощрения, а в некоторых случаях – и законные интересы. Данный (позитивный) метод правового регулирования в отличие от негативного в большей степени отвечает уже идеологии коллективизма. Он обеспечивает более конкретное институционное оформление самореализационных начал в обществе: закрепляя за гражданином юридические права и свободы, в том числе связанные с участием в управлении обществом и государством, придает нормативное содержание социально-политическим и экономическим институтам демократии в общегосударственном масштабе реализации.

Сочетание соответствующих уровней свободы в процессе развертывания отношений саморегулирования, самоорганизации населения и последующего их правового оформления и позволяет отразить, с одной стороны, автономию личности, ее самостоятельное значение как высшей ценности и, с другой – возвести свободу (во всем многообразии этого явления) в основу всех сфер жизнедеятельности общества; свобода должна стать главным принципом организации экономики, социального развития, всей системы общественных отношений, это сердцевина конституционного строя всякого демократически организованного общества и государства.[119 - См.: Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. Учебник для вузов. М., 1997. С. 154.]

В становлении и развитии соответствующих институтов состоит смысл и основное содержание исторического процесса перехода человечества из несвободы в «царство свободы».

Переход к такому состоянию общества и государства – исторически длительный процесс. И тем не менее достижение соответствующих целей – не мираж, а реальная историческая перспектива. Она связана, в частности, с формированием гражданского общества.

5.2. Конституционное обоснование гражданского общества как социально-правовой ассоциации свободных граждан

5.2.1. Правовой характер гражданского общества.

В нашей юридической и социально-философской литературе проблемы гражданского общества привлекли внимание лишь в постсоветский период развития. Ключевое методологическое значение имеет эта категория и для исследования правовых основ взаимоотношений человека с публичной властью, его положения в общей системе соционормативной регуляции.

Что же такое «гражданское общество»? Каковы его внутренние механизмы, которые позволяют развиваться экономическим, социально-культурным, политическим отношениям в режиме демократизма, уважения человеческой личности, гарантирования ее прав и свобод?

Чтобы ответить на эти вопросы, следует прежде всего обратить внимание на тот факт, что между понятием «гражданское общество» и однопорядковым понятием «общество» есть не только очевидная взаимосвязь, но и весьма существенные различия. Не ставя перед собой задачу анализа соответствующей проблемы с учетом имеющихся в зарубежной и отечественной науке различных мнений и подходов к самому понятию гражданского общества, отметим, что данная категория призвана отразить принципиально новое качественное состояние общества. Оно должно основываться на развитых формах общественной самоорганизации и саморегуляции, на оптимальном сочетании публичных и частных интересов при определяющем значении последних и при безусловном признании в качестве высшей ценности такого общества человека, его прав и свобод. Поэтому гражданскому обществу противостоит не просто «негражданское» общество, т. е. общество, не обладающее качествами гражданского, а общество насилия, подавления личности, государственного тотального контроля за общественной и личной жизнью его членов.

Исторический процесс самоорганизации населения и формирования гражданского общества характеризует, таким образом, сложный путь восхождения человечества от угнетения, политического диктата и государственного тоталитаризма к реальному демократизму общественных отношений, к действительной свободе личности. Не случайно уже первые научные концепции гражданского общества, возникшие в XVIII – начале XIX вв., обращали внимание на такие его характеристики, как наличие определенной сферы общественных (прежде всего имущественных, рыночно-экономических), семейных, нравственно-этических, религиозных отношений, относительно независимых от государства. В этом плане первоначальное понимание гражданского общества строилось, по существу, на противопоставлении сферы публичных и частных интересов: если воплощением первых является государственная организация общества, то вторые должны получать свою реализацию в независимой, автономной по отношению к государству гражданской, т. е. «частной» сфере жизни людей.

Сама по себе постановка вопроса о гражданском обществе как определенной сфере неполитической, частной жизни граждан, независимой от государственной власти, исторически имела, безусловно, прогрессивное значение. Она сыграла важную роль в утверждении нового, буржуазного конституционного строя, основанного на принципах неприкосновенности частной собственности, невмешательства государства в сферу свободного предпринимательства, стихии рыночной конкуренции, равно как и в сферу личной, семейной жизни членов гражданского общества. Этим был завершен процесс отделения политической жизни от гражданского общества. В результате самостоятельное, независимое от политической власти, существование обрело и гражданское общество. На этой основе произошла «атомизация» общества, выделение индивидов как субъектов неотъемлемых прав человека из социально-классовой структуры общества. При этом в свое время К. Маркс отмечал, критически анализируя современное ему гражданское общество, что именно индивидуальная свобода явила собой, в историческом плане, своего рода генетическую основу гражданского общества. И не удивительно, что в этом варианте оно было и не могло не быть ничем иным, кроме как сферой проявления частных интересов эгоистичных личностей, обладающих формально-юридической свободой, но фактически находящихся (в условиях всеобщности товарного производства) в системе жестких форм вещной зависимости, реальной несвободы.

Для нынешнего понимания современного гражданского общества недостаточно представление о нем лишь с позиции его противопоставления государственной власти и, соответственно, сфере реализации публичных интересов. Частные и публичные начала могут и должны не только противопоставляться, но на определенном уровне развития правовой государственности они получают гармоничные формы сочетания, взаимопереплетения в процессе их самореализации в экономической, социально-культурной, политической жизни общества. В этом плане главным в современной общедемократической концепции гражданского общества должно быть определение собственных качественных характеристик тех реальных общественных отношений, которые в системном единстве могут быть определены как современное гражданское общество.

Гражданское общество – это не просто некое объемное понятие, характеризующее определенную сферу общественных отношений, пределы которых определяются лишь тем, что это «область действия частных интересов» (Гегель). В то же время «гражданское общество» – это и не юридическая, не государственно-правовая категория. Государство не может, не в состоянии «учредить», «декретировать», «установить» своими законами желательный для него образ гражданского общества. В этом плане гражданское общество есть объективно складывающийся порядок реальных общественных отношений, который основан на признанных самим обществом требованиях справедливости и меры достигнутой свободы, недопустимости произвола и насилия. Данный порядок складывается на основе внутреннего содержания самих этих отношений, что превращает их в носителей справедливости и критерий меры свободы. Тем самым отношения, составляющие гражданское общество, обретают способность воплощать в себе определенные требования, нормативные модели поведения граждан, должностных лиц, государственных органов и государства в целом в соответствии с идеалами справедливости и свободы.

Это означает, что в отношениях, составляющих гражданское общество, объективно воплощаются идеи права как высшей справедливости, основанной на недопустимости произвола и гарантировании равной для всех членов гражданского общества меры свободы. Это те нормативные, общеобязательные требования, которые складываются и существуют в гражданском обществе независимо от их государственного признания и закрепления в законах. Но следование им со стороны государства является залогом того, что закон в таком обществе и государстве приобретает правовой характер, т. е. они не только воплощают в себе государственную волю, но эта воля в полной мере соответствует требованиям справедливости и свободы.

В данном случае речь идет о либертарно-юридическом типе правопонимания, основанном в том числе на признании нетождественности понятий «право» и «закон» в демократическом правовом государстве[120 - См. об этом.: Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопросы философии. 2002. № 3. С. 3—9, 13—15; его же: Право и закон в Российской Конституции: традиции правопонимания и современность // Право и политика современной России. М., 1996. С. 92—125; Четвернин В.А. Российская конституционная концепция правопонимания // Конституционное право: Восточно-европейское обозрение. 2003. № 4. С. 28—36.]. Причем это имеет не только научно-теоретическое значение. Соотношение права и закона, как справедливо отмечается в литературе, «ключевая проблема теории права, теснейшим образом связанная с принципиальными вопросами судебной власти, т. к. в правовом государстве именно судебной власти вручаются полномочия по контролю за правовым содержанием законов»[121 - Лебедев В.М. Судебная власть в современной России: проблемы становления и развития. СПб.: Санкт-Петербургский гос. ун-т, 2001. С. 18.]. А если учесть, что именно эти полномочия являются основными для органов конституционного правосудия, станет понятным важное методологическое значение проблемы соотношения закона и права в процедуре конституционного контроля. Исходя из этого подхода, само право (и, соответственно, Конституцию как юридический документ, отвечающий требованиям правового закона) можно рассматривать как объективно обусловленную форму свободы и одновременно – ее формальную меру, всеобщую, нормативную и общеобязательную. «Формальное равенство и формальная справедливость – вот наиболее общие требования права в приближении к идеалу совершенного гражданского общества»[122 - Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. М., 1994. С. 62.]. Такое общество может быть только правовым обществом, основой функционирования которого служат признание государством прав и свобод человека и гражданина и ответственность государства перед личностью. Объективно, в силу реально существующего порядка общественных отношений оно приобретает правовой характер, т. е. гражданское общество по самим своим внутренним свойствам должно быть правовым обществом, правовой организацией социально-экономических и политических отношений. Именно поэтому в современной России на нормативном уровне вопросы развития институтов гражданского общества тесно соприкасаются с построением правового государства, обеспечением прав человека[123 - См., например: Указ Президента РФ от 6 ноября 2004 г. № 1417 «О Совете при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека» // СЗ РФ. 2004. № 46 (2). Ст. 4511.]. «Правовое государство невозможно без правового и справедливого общества. Здесь, как ни в какой другой сфере нашей жизни, государство таково, каково общество».[124 - См.: Зорькин В.Д. Тезисы о правовой реформе в России // Правовая реформа, судебная реформа и конституционная экономика: Сб. статей / Составит. П.Д. Баренбойм. М.: Издание г-на Тихомирова М.Ю., 2004. С. 7.]