Шлиссельбургские псалмы. Семь веков русской крепости

Что происходило с Батыршей в шлиссельбургском сыром и тесном каземате, можно только догадываться.

В июле 1762 года он схватил в свои закованные руки топор, забытый надзирателями, и бросился на охранников.

Убив в схватке четырех солдат, он погиб и сам.

4

Екатерину II принято называть Великой. Великой ее делала пунктуальность и последовательность в своих начинаниях. Очистив Шлиссельбург от Иоанна VI Антоновича, императрица превращает старинную русскую крепость в настоящую регулярную тюрьму.

Для тюремных целей приспосабливают теперь не только казематы в Светличной башне, но и солдатскую «нумерную» казарму – двухэтажное здание, еще в 1728 году поставленное вдоль северной стены крепости. Это было тем более удобно, что казарму от территории крепости отделял достаточно широкий канал. Всего в «нумерной» казарме было двенадцать жилых помещений, но одним только этим числом узников великая императрица не собиралась ограничивать свой замысел.

Когда, перелистывая скорбные страницы тюремной летописи, доходишь до ее эпохи, возникает ощущение, что в Шлиссельбурге, как в гигантской лаборатории, начиналось тогда изучение того, что следует считать государственным преступлением.

Это намерение подтверждается самой представительностью состава узников. При Екатерине II в Шлиссельбурге сидели шейх и масон, конституционалист и пророк…

Имя шейха Мансура более известно сейчас названием современного аэропорта в Грозном, но и при жизни о нем ходили весьма противоречивые сведения.

Считается, что его отец Шаабаз был родом из села Элистанжи, но со временем семья его обосновалась в селе Алды, где и родился мальчик, давший свое будущее имя аэропорту.

Шабаз был беден, он не мог обучить Учермана – так тогда звали будущего шейха Мансура! – грамоте, но мальчик отличался умом и хорошей памятью и, изучая Коран под началом дагестанского муллы, легко запоминал целые куски наизусть и потом, уже став взрослым, усиленно размышлял над ними.

Однажды во сне Учерман увидел двух всадников, въехавших на белых скакунах в его двор, хотя ворота и были заперты.

– Магомет прислал нас сказать тебе, что народ ваш впал в заблуждение и совсем отклонился от пути, указанного ему законом веры! – объявил один из пришельцев. – Просвети неразумных!

Всадники исчезли, унося с собой скромного алдыйского пастуха.

В его хижине остался избранник пророка Магомета по имени Мансур.

Считается, что проповеди необразованного – Магомед так и не даровал ему постигнуть грамоту! – пастуха Учермана выработали идеологию священной войны против неверных, заложили основы «газавата» на Северном Кавказе.

Скоро бывший пастух окончательно превратился в шейха Мансура, а затем провозгласил себя имамом.

Безусловно, Мансур был талантливым проповедником, хотя его проповедь священной войны во многом обязана своим успехом тревоге, которая владела горцами в 1785 году, накануне Кавказской войны.

Григорий Александрович Потемкин направил тогда двухтысячный отряд, чтобы захватить Мансура и его последователей, но командир отряда полковник Юрий Николаевич Пьерри к порученному делу отнесся легкомысленно и 6 июля 1785 года был окружен горцами и разбит при селении Алды. Сам Пьерри погиб. В числе пленных оказался его адъютант Багратион, будущий герой Отечественной войны 1812 года.

Успех вдохновил Мансура на ряд наступательных операций против российских укреплений и станиц Кавказской линии. В результате возмущение охватило весь Северный Кавказ, и Мансур пытался даже штурмовать Кизляр, но был отбит с огромными для него потерями.

Неудача под Кизляром вызвала шатание в войсках шейха, его армия начала рассыпаться, и снова собрать горцев под знаменами ислама шейху Мансуру удалось только в начале Второй русско-турецкой войны 1787–1791 годов, при непосредственной помощи Турции.

Однако после ряда столкновений с русскими частями силы Мансура были разбиты, и он с последними отрядами укрылся в занятой турками Анапе. 22 июня 1791 года, во время штурма и взятия крепости, Мансур был ранен и попал в плен.

В середине октября 1791 года шейха поместили в Шлиссельбургской крепости в «нумер 11» нижнего этажа казармы, но здесь он «оказал новую предерзость», зарезав ножом караульного солдата.

Будущий аэропорт заковали тогда в «железа».

Не выдержав одиночного заключения, шейх Мансур скончался, и его похоронили на левом берегу Невы – на Преображенской горе…

5

«Человек-аэропорт», звеня кандалами, еще метался по «нумеру 11», пережигая в себе, как заходящий на аварийную посадку самолет, остатки жизни, когда в девятой камере «нумерной» казармы появился новый постоялец, издатель-масон Николай Иванович Новиков, осужденный на 15 лет заточения.

Рождение Николая Ивановича Новикова совпало с прибытием в Петербург 14-летней Софьи Августы Фредерики принцессы Ангальт-Цербстской, которой суждено было превратиться в Екатерину Великую, и совпадение это весьма символично. Трудно найти другого человека, который в такой степени, как Новиков, был бы одновременно и продуктом Екатерининской эпохи, и ее жертвой.

Как это зачастую бывает, образование будущему просветителю поначалу не давалось. Из Московской дворянской гимназии он был исключен «за леность и нехождение в классы».

В 1762 году, когда Новиков начал служил в гвардии, произошел дворцовый переворот, и восемнадцатилетний гвардеец за проявленную решительность сразу же был произведен в унтер-офицеры.

Но карьера гвардейца, сумевшего угодить будущей императрице, на этом не завершилась. В 1767 году унтер-офицер Новиков в качестве секретаря был прикомандирован к комиссии по составлению проекта нового Уложения.

Н.И. Новиков

Комиссия работала на основании выпущенного Екатериной II «Наказа», который она называла «фундаментом законодательного здания империи», и в состав комиссии входили представители городов, государственных учреждений, дворянства, государственных крестьян и национальных меньшинств. Эта комиссия, хотя и не составила никакого нового Уложения, тем не менее стала школой для многих, кто принимал участие в ее работе, в том числе и для Николая Ивановича Новикова.

В 25 лет, пользуясь екатерининским указом, даровавшим дворянству освобождение от государственной службы, Новиков вышел в отставку и занялся литературно-издательской деятельностью.

Он издавал сатирические журналы «Трутень», «Пустомеля», «Живописец» и «Кошелек», которые пользовались поразительным успехом и с которыми («Живописец») сотрудничала сама императрица.

В 1772 году Новиков выпустил «Опыт исторического словаря о российских писателях», а в 1773 году при поддержке Екатерины II приступил к изданию «Древней Российской Вивлиофики».

Вступление Николая Ивановича Новикова в масонскую ложу произошло тоже благодаря политике Екатерины. Случилось это после первого раздела Польши.

«Опера, сочиненная вашим величеством, – сообщил тогда Екатерине II прусский король Фридрих II, – будет выполнена без малейшей остановки».

В результате Россия приобрела Витебскую и Могилевскую губернии, а еще – 100 000 евреев и двадцать – коллегиумы, резиденции, миссии – иезуитских организаций.

Начало масонской карьеры Новикова трудно назвать частью сочиненной Екатериной II оперы, но то, что совершилось оно под ее звучание, несомненно.

Перебравшись в Москву, Новиков развернул воистину титаническую деятельность. Взяв в аренду Московскую университетскую типографию, он начинает издание газеты «Московские ведомости», множества журналов и книг, а в 1784 году, сблизившись с розенкрейцерами («Братство златорозового креста»), создает «Типографическую компанию» – крупнейшее для своего времени издательское и торговое предприятие.

«Типографическая компания» приносила огромные доходы, однако в 1792 году, вскоре после указа Екатерины II о введении черты оседлости, ограничившей расселение лиц иудейского вероисповедания, в подмосковном имении Новикова был произведен обыск, в ходе которого нашли книги, напечатанные в тайной типографии.

Новиков был арестован и осужден на 15 лет заключения в Шлиссельбургской крепости.

Сидел масон Новиков в девятой камере «нумерной» казармы не один, а со своим крепостным человеком, который за человека не считался и который и в шлиссельбургской камере должен был прислуживать своему, ставшему государственным преступником, владельцу.

Не в пример староверам и шейхам сидельцем масон Новиков оказался «жиденьким». Хотя после смерти Екатерины II 9 ноября 1796 года его и освободили по приказу императора Павла – но вышел он на свободу больным и сломленным физически и морально.

В 1818 году Н.И. Новиков умер в своем подмосковном имении Авдотьино. Удалось ли выжить в крепостном аду его крепостному человеку – никаких известий нет.

6

А вот Федор Кречетов карьеры на службе не сделал.

Служил он писцом в канцелярии, копиистом в Юстиц-коллегии, писарем в штабе фельдмаршала Разумовского и, наконец, аудитором в Тобольском пехотном полку. Впрочем, военная карьера и не могла ему удаться, поскольку чувствовал Кречетов, что он «не только человека, но и животное убить не может». В 1775 году подпоручик вышел в отставку.

Но не достиг Федор Кречетов успехов и на статской службе. Здесь он усиленно занимался самообразованием, читал по ночам журналы, издаваемые Николаем Ивановичем Новиковым, и в результате пришел к мысли, что и сам может послужить просвещению соотечественников.