Первая пуля – последняя пуля

– Это называется – без меня меня женили, – сказал он. – Я угадал? Мы все-таки берем себе это гнилое и дохлое дело?

– Оно не такое уж и дохлое, как тебе кажется, Стас, – приободрил напарника Гуров. – Ружаков шесть лет провел в неволе. За это время многие его связи смазались, многие испарились совсем. В Москве на поверку окажется не так уж и много людей, с которыми он выйдет на контакт. Мы отыщем Кулака и через него уже раскрутим все это дело о перестрелке на загородной трассе.

– У тебя есть определенный план, Лева? – обратился с вопросом к Гурову Петр Николаевич.

– План тут может быть только один, – полковник усмехнулся. – Как в том анекдоте. Некогда думать, трясти надо. Вот и нам предстоит трясти. Информаторов. Причем пойдем по горячим следам, наступая Ружакову на пятки. Это возымеет свое действие.

Гуров принял решение. Обсуждать тут уже было нечего, и Орлов, зябко кутаясь в свое легкое пальтишко, поднялся со скамейки. Многие освещенные до этого окна тоже благополучно погасли, и теперь светящиеся прямоугольники можно было в буквальном смысле слова пересчитать по пальцам. Попрощавшись с подчиненными и взяв с них слово непременно держать его в курсе событий, генерал зашагал к своему подъезду. А вскоре и вовсе скрылся из виду, растворившись в темноте. Гуров потянулся за новой сигаретой, но передумал.

Крячко сидел, низко склонив голову и пропустив сцепленные в замок руки между колен. Во всем теле он чувствовал усталость и мечтал сейчас только о том, чтобы поскорее принять горизонтальное положение.

– Слушай, а чья это кровь на листе, который ты мне показал там, у лесополосы?

Погруженный в свои мысли Гуров ответил не сразу:

– Я полагаю, Ружакова. Он не уехал на «Опеле» и вряд ли у него была еще одна запасная машина. Отсюда я сделал вывод, что он ушел с места разборок пешком. И единственный оптимальный путь для него лежал через эти лесопосадки. Он вышел на другую дорогу, поймал попутку и таким образом добрался до Москвы. Но это только версия, Стас. Не забывай.

– Не разговаривай со мной, как с первокурсником, – беззлобно огрызнулся Крячко. – Выходит, Ружаков ранен?

– Если и так, то ранение его несерьезное. Слишком мало крови.

Гуров поднял голову и посмотрел на окна квартиры Орлова. Вернее, туда, где эти окна могли предположительно находиться. Свет так и не загорелся. Петр не стал тревожить семью. Разделся и нашел кровать в полной темноте. Полковник улыбнулся, представив себе, как генерал на ощупь пробирается по квартире.

Порывы ветра понемногу стихали. Они становились реже и не такими сильными. Благодаря этому обстоятельству менее чувствовался моросящий дождь. Гуров поднялся и вышел из беседки. Запрокинул голову. Кое-где между хмурыми тучами обозначился обнадеживающий просвет.

– Ну, поехали, Стас, – бросил он соратнику.

– Надеюсь, по домам?

Крячко готов был дать руку на отсечение, что ответ на его вопрос будет отрицательным. Об этом свидетельствовало не только поведение Гурова, но и весь его внешний вид. Борзая, почуявшая запах преследуемой дичи. Но спросить было не лишним. А вдруг фортуна соизволит улыбнуться Станиславу? Но эта коварная особа, как и прежде, не шибко благоволила к Крячко.

– Твои надежды тщетны, старик, – последовал безжалостный ответ Гурова. – Я уже говорил, обстоятельства не позволяют нам сейчас отдыхать и расслабляться. Успеем еще, Стас. Но не сейчас. Для нас с тобой день только начинается.

– Куда же ты решил направить наши стопы? – поинтересовался Крячко, когда оба оперативника уже шли к машине Гурова.

Надежды на скорое возвращение домой рухнули, и сетовать на судьбу-злодейку теперь не имело никакого смысла. Станислав достаточно быстро смирился со своей участью. К таким поворотам жизненного сюжета он за долгие годы службы и сотрудничества с Гуровым успел привыкнуть. Хочешь не хочешь, кто тебя спрашивает?

– Прокатимся сначала до Арсена. Послушаем, что он нам поведает о дружках и подельниках Ружакова. Кто, где, чем сейчас дышат… В любом случае будем ориентироваться по обстоятельствам.

– Лады, – в очередной раз за сегодняшний вечер, казавшийся ему теперь бесконечным, Крячко сел на переднее пассажирское сиденье «Пежо». Гуров уже был за рулем. Двигатель завелся с полоборота. – Заскочим по пути в какую-нибудь ночную забегаловку? Или в ларек? Я хоть орешков пожевать возьму.

– Орешков купим, – радушие и широта души Гурова не знали границ. – Я же не хочу, чтобы ты с голоду окочурился. А что бы ты и вовсе не держал на меня зла, орешки за мой счет.

– Как это мило, Лева. Не надо, а то я сейчас расплачусь.

– То-то! Помни мою доброту, друг.

– Да разве ее забудешь?

Через низкую арку, выделявшуюся на фоне ночи еще более темным пятном, «Пежо» покинул двор дома, где проживал генерал Орлов, сразу свернул влево и, шурша шинами по асфальту, устремился к Садовому кольцу. Количество транспорта на дорогах было минимальным, а потому перемещаться по ночному городу всегда было проще и вольготнее, чем в дневное время суток.

– Мы давненько уже не обращались к Арсену за информацией, – вроде как между прочим заметил Крячко. – С чего ты решил, что он захочет поделиться ею с нами теперь? В последнее время кавказцы оборзели до беспредела. Причем все поголовно. Для них Москва – второй дом родной. И самое смешное, что они тут вроде как размножаются. Делением. То бишь растут в количественном соотношении на глазах. Я всегда думал, Лева: почему кавказцы – это сила? И сам для себя пришел к следующему выводу. Они сплоченнее. Сплоченнее, чем мы, русские. Ты когда-нибудь видел, чтобы один русский вступился на улице за другого, если его бьют кавказцы? Такое можно наблюдать лишь в самых редких случаях. И то, если эти двое хотя бы отдаленно знакомы. А у кавказцев все наоборот. Ты бьешь ему в морду, и если это видит кто-то из его соплеменников, он как коршун бросается на тебя. Защищает товарища, только исходя из националистических соображений. Прежде они и знать-то друг друга не знали, а получается…

– Стас, – Гуров поморщился, – ты меня утомил. Я что, каким-то образом дал понять, будто нуждаюсь сейчас в лекции о разностях менталитета? Или у меня это на лбу написано?

Крячко заерзал на сиденье и демонстративно отвернулся к окну. Его нижняя губа выпятилась, всем своим видом Станислав показывал, как сильно он задет за живое непониманием со стороны соратника.

– Недалекий ты человек, Гуров. Нельзя же так узко мыслить. Я к чему тебе все это говорил?..

– Ты начал с Арсена, – любезно напомнил Гуров.

– Вот именно. И к тому, что он мог измениться за то время, что мы не общались с ним.

– Ничего. Могу тебя уверить, что, если у меня появится необходимость дать ему по зубам, на помощь никто не примчится.

– Я не об этом. Он просто пошлет нас куда подальше…

– Вариант прежний, – невозмутимо ответил Гуров. – Дадим ему по зубам.

Крячко зевнул так, что хрустнула челюсть. Потянулся.

– Логично. Ты обладаешь уникальным даром убеждения.

Реакции Гурова на это уже не последовало. Миновав Садовое кольцо, он вывернул руль вправо и направил «Пежо» по Гвардейской. В пределах трех кварталов и стоял дом, который интересовал их с напарником. Гуров остановился за перекрестком. На всякий случай машинальным движением проверил наличие оружия в наплечной кобуре и только после этого заглушил двигатель. Фары «Пежо» погасли.

– Арсен всегда останется для нас Арсеном, Стас, – сказал Гуров, как бы завершая недавно прерванную дискуссию. – То, что мы его не беспокоили в последнее время, ничего не меняет. С крючка его еще никто не снимал. А сделать это самостоятельно нереально. Ты когда-нибудь видел рыбу, снявшую себя с крючка?

– Нет, не видел.

– Потому как это – нонсенс, старик. Ладно, пошли.

Они выбрались из салона. Дождик уже прекратился, но в воздухе все еще веяло прохладой и пахло прибитой к асфальту пылью.

– Мы забыли купить орешки, – разочарованно протянул Крячко.

– Забыли, – не стал оспаривать очевидного Гуров. – Ну, на обратном пути непременно купим.

– Обман. Кругом один обман, – Крячко явно жаждал получить «Оскара» за роль святого мученика. – Как можно жить, когда нет доверия даже к напарнику? Сегодня он забыл купить тебе орешков, а завтра забудет прикрыть твою спину…

Гуров уже не слушал его. Печатая шаг, полковник двигался к дому, где проживал его старый проверенный информатор Арсен Муренов.

Глава 3

Грузный водитель с широким отечным лицом и неровно подстриженной бородкой не умолкал ни на секунду за все время пути до столицы. Ружаков слушал его вполуха, погруженный в собственные мысли. Бесконечный словесный поток частника, представившегося Михаилом, начинал утомлять Ружакова, но он подавлял в себе растущее раздражение, не позволяя эмоциям выйти наружу.

Он и так-то изначально вызвал определенные подозрения у этого Михаила, когда остановил его «Москвич» на загородной трассе в половине десятого вечера. Но природное красноречие и на этот раз сослужило Кулаку добрую службу. Рассказанная водиле байка про подвыпившую компанию грибников, от которой он, Ружаков, якобы и отбился, вполне удовлетворила непритязательного столичного обывателя. Но с этого момента и начались длинные занудные рассказы самого Михаила, основанные на личных воспоминаниях. Он завел дискуссию и о собирании грибов, и о рыбалке. Затем, по его словам, выходило, что он принимал самое деятельное участие в настоящей профессиональной охоте на кабана. И в каждой истории непременно присутствовал какой-нибудь забавный, с точки зрения Михаила, казус. Он сам шутил и сам смеялся, не обращая внимания на тупое равнодушие попутчика.

Кулак мучился вопросом, как ему поступить дальше. Куда податься в столице, чтобы некоторое время его никто не мог найти и достать? Желательно, чтобы в свете новых недавних событий на трассе, повлекших за собой смерть Вити-Расписного, о его персоне и вовсе забыли. Но такое было маловероятным. Сейчас на месте событий наверняка вовсю орудуют менты. Труп Расписного будет опознан, и подозрения в соучастии непременно падут на него. Опера будут землю носом рыть, чтобы достать его. Хотя…