Капитан Невельской

«Что за чушь? Какое восстание в Сибири и на Урале?» – думал он. Никогда ничего подобного не говорил ему Александр. Вообще Баласогло, как казалось капитану, не мог быть участником никакого заговора, это человек, лишь возмущенный несправедливостями.

Муравьев помянул, что получил личное письмо от министра внутренних дел графа Льва Алексеевича Перовского, который, как знал капитан, приходился Николаю Николаевичу родственником и покровительствовал ему. Губернатор дал понять, что Невельской может чувствовать себя в Иркутске совершенно спокойно. И тут же добавил, что в Петербурге не щадят некого, что там все притихло и замерло и что, несмотря на письмо Перовского, он сам толком не знает, что там происходит.

– Конечно, все это очень неприятно, – небрежно молвил Невельской, еще не придавая значения тому, что услышал, – но давайте судить трезво, Николай Николаевич… Какое, в конце концов, нам с вами дело, когда мы начинаем осуществлять заветную мечту!..

– Какое дело? – перебил его губернатор. – Да это первостепенная неприятность!

– Нет, как хотите, а я не согласен с вами. Да вот и надо действовать именно сейчас, идти напролом! Потребовать суда и людей и занять Южный пролив. Да, Николай Николаевич! Какое нам дело до всех тайных заговоров и тайных канцелярий, когда здесь-то дело ясно как божий день!

– Вы не боитесь последствий подобных ходатайств?

– Ни боже мой! Да только так мы и докажем нашу преданность престолу и Отечеству! – воскликнул капитан.

– Вы безумец! Верно сказал вам Василий Алексеевич, что вы мните, будто о двух головах.

– И потом, я не могу вам не сказать о докладе. Ведь мы успели бы все сделать в год, в два. Зачем нам аянская тропа, где люди будут умирать от цинги и голода… Не Камчатку, а Южный пролив и устье надо занять немедленно!

– По нынешним временам это несчастье, что у Амура есть южный фарватер! – вскакивая и мягко, но выразительно поколачивая указательным пальцем по воздуху, воскликнул Муравьев.

– Несчастье? – обиженно вскричал Невельской, также вскакивая.

– Конечно! Да, там путь в Амур для иностранцев. Не будь этого фарватера, то и вход в Амур был бы закрыт для них! И ни о каких гаванях южнее устья Амура и заикаться нельзя. Государь не утвердит! Министерство иностранных дел слушать не захочет! Все, что нам нужно, – левый берег реки. И все!

– Только гавани на южном побережье будут нашей настоящей опорой, – яростно заговорил капитан. – Дайте мне мой «Байкал», и я будущим летом опишу весь берег до Кореи.

– Вы хотите, чтобы и вас, и меня расстреляли?

– Ваше превосходительство…

– Дорогой Геннадий Иванович! Уж если говорить откровенно, я бы немедленно все занял, будь на то моя воля. Да неужели вы думаете, что я не хочу этого? Поймите, что мы должны ныне отказаться от многого.

– Ну что тут общего с заговором?

– Все! В такое время умы в смятении, открытия, исследования прекращаются. В каждом смелом шаге увидят крамолу! Сами себя ловим за руку, как воров.