Флаг, барабан и паровоз

Как только машина въехала в зону связи, Евдокия позвонила Вере Анатольевне, сообщила, что встретилась с ее влюбленной доченькой. Фотографию Линки с полотенцем на голове отправила. Потом позвонила по домашнему номеру телефона Муромцев.

– Елизавета Викторовна, – заговорила смущенно, – простите окаянную! Вы еще не закрыли на ключ комнату, в которой мне постелили?

– Нет, Дусенька! – Вдова, конечно, помнила, кто нашел убийцу ее мужа, и к Евдокии относилась с искренней сердечностью.

– Я еду к вам. Не откажете в ночлеге?

Прослушавший весь разговор Нифася недоуменно цыкнул зубом:

– А я думал, мы к бате едем.

– С чего это ты взял?

– Ну-у-у… ты с пацанами об Иваныче говорила.

– Говорила. Но не о том, что на ночь глядя к нему еду. Вот если бы я не вернулась… – многозначительно протянула сыщица. – Но ты не переживай. Сегодня будет повод отличиться. Приедем к городу, я к Муромцам, ты сядешь в свой БМВ и можешь звонить бате с докладом. Скажи, что я приехала, с Вованом и Батоном пообщалась. Связь с Иванычем буду держать только через тебя и никак иначе. Понял?

– Угу. – Довольное «доверенное лицо» с разгону едва не утопило «мерседес» в огромной луже жидкой грязи.

А Землероева подумала, как хорошо, что немцы делают неубиваемые тачки. В противном случае лихач Нифася развалил бы машину, не проехав и полпути до асфальтированной трассы.

* * *

В понедельник утром Евдокия выехала из губернаторского поселка на служебной машине начальника Городского управления внутренних дел. Все воскресенье на телефон сыщицы шли звонки: раз десять позвонил Нифася, несколько абонентов не авторизовались, один раз позвонил Антон… Крученый.

Но Евдокия не ответила никому. Чего ждать от Нифаси, она знала: почти наверняка поступит приглашение на разговор от Воропаева. С Крученым не о чем беседовать.

Стоит только трубку взять, кто-то обязательно начнет давить. Если Евдокия в чем-то откажет, с Линкой могут поступить неблагородно.

Делая нервическую воскресную паузу, Евдокия ждала звонка от одного человека. Была почти уверена, что информация о ее появлении в городе до него обязательно протечет.

Но не срослось. Константин Павлович Митрохин (Семинарист) не позвонил. А Евдокия не отваживалась идти на решительный разговор со смотрящим, не узнав, чем город дышит со стороны его противников от криминалитета. Муромцы посвятили ее в события с точки зрения правоохранительных структур, что делается на противной стороне, как реагируют на ситуацию главари криминальных группировок – пойди пойми. Воропаев отказывается от должности, здесь может быть закопана серьезная собака, не зная подоплеки, можно нарваться… или использовать.

И лучше чем Семинарист-Митрохин советчика здесь быть не может. То, что о Семинаристе знала Евдокия, говорило ей о многом. В девяностые он, Вася Конник и еще шесть их приятелей сколотили и возглавили группировку пролетарских (по местожительству – Пролетарскому району города). До нулевых дотянули только Семинарист и Конник. Василий Никитич выжил благодаря тому, что в лихие времена на зонах отсиделся. Семинарист руководил группировкой (уже портовиков), ни разу лагеря не нюхав. Как Константин Павлович исхитрялся держать в узде темпераментных подчиненных, в большинстве своем – сидельцев, одному Богу известно. По вытекающей: умен и осторожен – нереально. И разговору с Палычем Евдокия отводила задачу первоочередной важности.