Рецепты сладкой мести

– Игнат, как думаете, почему Тополев отложил покупку «сильфиды»? – обратился к нему Красильников. – Он что-то заподозрил?

– Нет. Если бы Костя что-то заподозрил, я бы сейчас здесь не сидел. Мне показалось, что его всерьез заинтересовала Вероника. И Ковалев. Костя будет их пробивать, а «сильфидой» он меня на крючке держит, думает, без денег я от него не сорвусь.

– Пожалуй, – согласился недовольный провалом операции конторщик.

– Может, вам Веронику увезти из Москвы? Куда-нибудь… – Котов произвел туманный жест.

– Нельзя, – отчеканил фээсбэшник. – Если она исчезнет, вся разработка – псу под хвост. На Тополева у нас ничего. – Кирилл Андреевич расстроенно мотнул лобастой головой. – Впервые появилась реальная возможность его зацепить, так что придется потерпеть, подстроиться…

Вор перебил:

– Напомню, что «сильфидой» Костя все еще заинтересован.

– Но он же ее не взял, – парировал Красильников. – Значит, девушка ему важнее. Так? Вы сами, Игнат, об этом говорили.

– Ох… – Котов подался назад, прижался к спинке кресла. – Говорил. Но это ж Костя, господа. С ним никогда не знаешь, как все обернется.

– Можете поверить, Игнат, что я об этом помню.

– Ой ли?

– Марьяна Викторовна, к вам еще пациент. Примете? – В кабинет врача просунулось очаровательное личико Ирочки из регистратуры частного кардиологического центра.

Не дожидаясь ответа, Ирочка прошла до стола доктора. Положила перед Марьяной Викторовной новую карточку и вопросительно изогнула бровь.

Марьяна глянула на часики, окольцевавшие ее тонкое загорелое запястье, прикинула, что до приема в городской поликлинике еще полтора часа. Кивнула:

– Да, успею.

В этот дорогущий кардиологический центр Марьяна устроилась совсем недавно. Еще не поняла, нравится ей здесь или нет. Оплата, безусловно, достойная, и коллектив (пока) приятный, но пациенты… как бы поделикатней выразиться, излишне притязательные. Иногда у Марьяны появлялось ощущение, что бабки с сумочками от Гуччи приходят сюда просто поболтать о наболевшем. И их, как предупредили при приеме на работу, нужно обязательно выслушивать. Причем отнюдь не стетоскопом.

Пациентка втекла в кабинет кардиолога, шурша шелками многоярусной пышной юбки в модный горошек. Нервно тиская ридикюль Шанель с отлично узнаваемой строчкой ромбиком, пристроилась на стуле возле стола Марьяны, продолжавшей быстро заполнять карточку предыдущего пациента. Поправила яркий шарфик и, чуть поерзав, принялась трещать. Без пауз.

– Здравствуйте, Марьяна Викторовна, очень рада вас видеть, может быть, вы меня помните, мы когда-то жили рядом, в доме напротив до сих пор мой сын с невесткой проживает, и вот она мне посоветовала…

Слов нет, Марьяне нередко приходилось сталкиваться с пациентами, имевшими так называемую «реакцию на белый халат». На одних при виде доктора наваливается пугливая немота, другие, наоборот, не могут остановить пулеметное словоизвержение.

Эта нарядная остроносая дамочка в платиновом парике-каре, по всей видимости, принадлежала к числу последних.

– …Ах, какая у вас была замечательная пара! Я не уставала вами любоваться. Ваш бывший муж, Марьяна Викторовна… какой мужчина, ну просто картинка! Неудивительно, что его сразу прибрала к рукам эта тощая Вероника…

Авторучка доктора замерла над заполняемой карточкой. Марьяна подняла глаза на… как ее там… Клару Геннадиевну. Прищурилась и на самом деле постаралась ее вспомнить.

Дама, заметив, как на ее слова отреагировала доктор, с картинным испугом приложила к губам крохотную, почти детскую ладошку.

– Ой, простите… разболталась. А вы разве не знали, что ваш муж и Вероника как бы…

– Мой бывший муж, – четко поправила кардиолог. Отвела в сторону взгляд, сделавшийся задумчивым.

Но не удивленным. А как у человека, которому вдруг что-то стало ясным.

– Вижу, вас совсем не поразило, что ваш муж теперь с кондитершей, – довольно констатировала сплетница и поправила на коленях лаковую сумочку, сползавшую с шелков.

– Пожалуй. – Марьяна Викторовна смутно улыбнулась и сделала лицо приветливым, но сугубо официальным. – Итак. Какие у вас жалобы, Клара Геннадиевна?

Под окнами длинного сталинского дома, похожего формой на скамейку с короткими ножками, потерянно бродила немолодая тетушка в не новом, но чистеньком драповом пальто болотного цвета. В ее руке уныло висела коробка с пирожными, купленными неподалеку в роскошной кондитерской. Тетушка растерянно оглядывалась по сторонам и как будто не понимала, что ей дальше делать.

В присыпанном опавшей листвой дворе не гуляли дети, не сидели бабушки на мокрых лавочках. Пессимистичный октябрьский дождь накрапывал на плечи съежившейся тетушки, стекал с непромокаемой коробки с фотографиями ярких праздничных пирожных…

Из-за угла дома вывернула непомерно толстая Ольга Павловна с двумя пакетами в руках. Покачиваясь, словно утка, она несла раздутые пакеты, в одном из которых угадывалась картошка.

Усталая и промокшая, она недружелюбно поглядела на незнакомку, устроившуюся под козырьком ее подъезда. На ходу переложила пакеты в одну руку и принялась нашаривать магнитный ключ в кармане дутого пальто.

А незнакомка, встрепенувшись, бросилась навстречу.

– Простите-извините, вы не могли бы мне сказать, куда переехала Марина Станиславовна из пятьдесят девятой? – Горько поморщилась и потерла перчаткой покрасневший от холода острый носик. Пока Павловна, недоумевая, куда запропастился ключ, шарила во втором кармане пальто, успела пожаловаться: – Я из Калининграда приехала, обещала сестре найти ее старинную подругу, приветы передать… И вот, – с обреченным видом приподняла коробку с роскошными пирожными, – теперь не знаю, что и делать.

– Из пятьдесят девятой, говоришь? Марина? – легко переходя на «ты» с ровесницей, сказала Ольга Павловна.

– Да! – обрадовалась калининградка. – Приехала, а здесь даже такой квартиры больше нет! После пятьдесят восьмой сразу шестидесятая идет.

– Идет, – согласилась Павловна и наконец-то разыскала ключ. – Лариска, богатейка, Маринкину квартиру выкупила и две в одну объединила.

– Ну что за незадача, – совсем расстроилась несостоявшаяся гостья. – А вы не знаете, куда Марина переехала?

Московская тетушка собралась безразлично пожать плечами и войти в подъезд, но наткнулась на невероятно жалобный взгляд калининградки с замерзшим воробьиным носиком, в наверняка промокших ботах и буркнула:

– Есть где-то адрес. Дома.

– Ой! А вы мне его дадите? Пирожные такие любите?

Явно предлагая взятку за помощь, гостья подобревшей столицы приподняла коробку, и настроение у Павловны значительно улучшилось. Совсем прекрасным стало, когда представившаяся Люсей женщина вытянула из ее руки тяжеленный пакет с картофелем.

– Нам на пятый, высоко, – все-таки предупредила Ольга Павловна.

– Да ничего! Дотащим!

Ольга Павловна, многолетняя заложница своей верхотуры, помечтала, чтобы дотащили и ее саму. Поднимаясь на последний этаж дома, она останавливалась на каждом лестничном пролете и, пыхтя, бурчала:

– Дети мои вон по ипотеке в новостройки разлетелись, а я одна под самой крышей кукую.

– Так поменяйтесь, – никчемушно чирикнула гостья.

– Так поменялась бы давно! – парировала Ольга Павловна. – Но вот привыкла, понимаешь ли. Разве ж в нашем возрасте родные стены так легко меняют?

– Да, и не говорите. Я Марину практически не знаю, но, наверное, и ей было непросто уезжать?

– За такие-то деньжищи? – Павловна фыркнула и утерла тыльной стороной ладони каплю пота, выскользнувшую из-под пышного берета. – Она на них целый дом построила! Где-то возле Фрязино.