Тайный шифр художника

– Кого искать-то нужно? – Я постарался, чтобы мой голос звучал максимально равнодушно. Мол, дело есть дело, причем мое – маленькое.

Передо мной моментально появился листок, выдранный, похоже, из блокнота, и так же, как зеленая бумажка с Франклином, сложенный вдвое:

– Здесь шесть фамилий, – сообщил Угрюмый. – Такса по полста гринов за адрес. Покойники тоже в счет.

Я мысленно присвистнул: триста баксов на дороге не валяются. Такое сотрудничество мне определенно нравилось. Я сунул бумажку в карман джинсов, а баксы в борсетку и утвердительно кивнул:

– Заметано. Если клиенты в Москве или области, информация будет завтра. По Союзу искать придется дольше. До недели.

– По СНГ? – уточнил Угрюмый. Я кивнул и, в свою очередь, тоже уточнил:

– А вот если они свалили за бугор, в смысле, в дальнее зарубежье…

Он покачал головой:

– Это сильно вряд ли. Не та клиентура, – и неожиданно подмигнул мне: – Как что-то найдешь, звякни Зауру, или… Заур, ручку мне организуй, в темпе.

Заур в мгновение ока извлек откуда-то паленый «Паркер», смахивающий на оригинальный не больше, чем гвоздь на шуруп. Похоже, мой, условно говоря, «начальник» боялся своего гостя, как таракан дихлофоса. По крайней мере, лебезил перед ним, как салага перед дедом. А с учетом того, что я-то сам Заура опасался… Нет, тут уж точно не до споров.

– Дай-ка мне бумажку. – Угрюмый дописал под фамилиями несколько цифр: – Мой пейджер. Как закончишь, маякни, куда подъехать и когда.

– Заметано, – ответил я, бросая в рот ломтик салями. Колбаса была дивно хороша, со вкусом настоящего мяса, а не просаленной, безбожно пересоленной целлюлозы, чем отличалась та, которую иногда впаривали расплодившиеся теперь ларьки.

Мой работодатель поднял рюмку:

– Ну… за сотрудничество.

– Ага, – поднял рюмку и я.

Мы чокнулись и выпили. Заур, разумеется, присоединился.

– Нравишься ты мне, пацан, – неожиданно по-свойски усмехнулся Угрюмый, тоже пожевывая колбасу. – Вопросов глупых не задаешь, базаришь по делу, не ссышь… Чувствую, сработаемся. Куришь?

Я кивнул, достал из кармана «Столичные» – белую пачку с кругом красных звездочек – и протянул Угрюмому, в душе мелко злорадствуя: Заур не курил и курильщиков не одобрял в принципе, тем более у себя дома. Но Угрюмому, разумеется, ничего запретить не мог. Даже наоборот – моментально извлек откуда-то старую пепельницу в форме восточной туфли а-ля Маленький Мук и водрузил ее на стол между нами. Радушный хозяин, блин!

– Не, я свои посмолю. – Угрюмый вытащил из бокового кармана папиросу, отработанным движением закрутил мундштук безупречной блатной «козой», прикусил, потом щелкнул зажигалкой «Зиппо», от которой сладковато пахло бензином. Прикурив сам, он поднес огонек и к моей сигарете.

Пока мы дымили, у Угрюмого пискнул пейджер. Бросив взгляд на экранчик, он, точно подводя итог встрече, легонько хлопнул ладонью по столу:

– Так, братаны, мне пора валить. Накатим по последней, и по коням, – и начал разливать водку.

Ей-богу, он вел себя так, словно хозяин тут был он, а не Заур. И ведь, что интересно, не наглел, не хамил, наоборот, был вполне вежлив. Пожимая на прощанье хозяйскую руку, не забыл поблагодарить:

– Спасибо, Заур. С меня причитается.

– Ну что вы, – суетливо отмахнулся Заур, в глазах которого все еще плескался плохо скрываемый испуг. – Всегда рады таким гостям. Заходите еще.

– Угу, – буркнул Угрюмый, поворачиваясь ко мне. – Ну, бывай, пацан. Жду хороших новостей, – и, крепко пожимая мою руку, еще и по плечу похлопал, вроде как по-дружески.

– Мне, пожалуй, тоже пора, Заур, – сказал я, стягивая с вешалки свою ветровку. – Кстати, кассеты, которые ты хотел, я принес, забери, да я пойду.

Пока Заур забирал у меня пакет с кассетами, Угрюмый успел надеть куртку и выйти. Почему-то мне показалось важным выйти вместе с ним, но когда я не больше чем через минуту оказался за дверью, Угрюмый уже исчез. Как испарился, честное слово.

Наверное, я просто не заметил, что промедлил. Все-таки двести граммов водки на пустой желудок – хоть и с приличной закуской – не так уж мало. В голове слегка шумело, и окружающий мир казался не совсем реальным, как будто я попал внутрь какого-то фильма.

Пока я высматривал обменник, решив половину оставить про запас в зелени, а остальное потратить, пока шагал в сторону дома, пока затоваривался в окрестных ларьках, обдумать успел довольно много. Хотя чего там было обдумывать? Что Угрюмый успел побывать на зоне – это и к бабке, что называется, не ходи. И людей из выданного мне списка он ищет явно не для того, чтоб объясниться в любви… А зачем? Убить? Скажем, отомстить за что-то… Если так, то мои дела плохи. Я окажусь свидетелем, а лишний свидетель в такой ситуации никому не нужен. И меня почти наверняка уберут заодно с этой пока неизвестной шестеркой. Получит Угрюмый информацию и прикопает меня по-тихому. И на Заура мне надеяться нечего – вон он как боялся своего гостя…

Да уж, похоже, права была цыганка – и насчет черного человека, и насчет того, что связываться с ним не стоит. Вот только деваться мне уже некуда. Деньги получены, и не выполнить заказ будет еще опаснее.

Глава 3. Милицейская шестерка

Располагавшееся неподалеку от архива кафе, где я назначил встречу с Угрюмым, звания «кафе», строго говоря, не заслуживало – так, забегаловка-наливайка, вполне соответствующая и испортившейся погоде, и моему настроению. Но меня этот вариант более чем устраивал, так как там всегда было людно, да и от метро близко, что рождало пусть и иллюзорное, но все же чувство безопасности. Хотя я и сам понимал, насколько это смешно. Если, получив информацию, Угрюмый решит избавиться от ее источника, то бишь от меня, то его ничего не остановит.

Интуиция не подвела – задание действительно оказалось с подвохом. Все интересующие Угрюмого фигуранты нашлись довольно быстро – один на этом свете, а остальные на том, поскольку уже поселились на самом постоянном из всех возможных мест жительства. О и поныне здравствующем уроженце Зеленограда я смог узнать немногое – только то, что ему семьдесят шесть лет и он какое-то время жил в Москве, а затем оказался в Твери, тогда еще носившей имя всесоюзного старосты дедушки Калинина, и до сих пор обретался там же. Зато о покойниках, информация о которых после смерти, как водится, была передана из паспортных столов в архив, сведений оказалось побольше. Я смог даже взглянуть на их фото, и увиденное мне крайне не понравилось, потому что трое из пяти на снимках были в форме – двое в милицейской, один в прокурорской. Судя по годам рождения, все покойники были более или менее ровесники единственному оставшемуся в живых, плюс-минус лет десять. Первый из них скончался в год московской Олимпиады относительно молодым, недотянув и до полтинника, последний умер пару лет назад, что, в общем, неудивительно для человека в возрасте хорошо за восемьдесят.

Догадаться или, во всяком случае, предположить, зачем столь похожему на уголовника типу, как мой заказчик, могли понадобиться данные ментов, было несложно. Очень похоже, что вышедший наконец на долгожданную свободу зэк решил свести счеты с теми, кто много лет назад этой самой свободы его лишил. А раз так, то и я невольно оказывался в какой-то мере соучастником его будущего преступления – пусть большинства уже и нет на свете, но один-то жив… Еще жив. Может, пока не поздно, вернуть Угрюмому деньги и отказаться от работы? Но возвращать было уже нечего, почти половину долларов я истратил. А что, если сказать, что сумел отыскать только пятерых – они все равно уже мертвы – а последнего, живого, не нашел? Нет, это слишком рискованно. Угрюмый не дурак, он ни за что не поверит такому шитому белыми нитками вранью, и тогда… Страшно подумать, что тогда. Не зря ведь Заур его так боится.

В конце концов я утешил себя тем, что о моей роли в этом деле никто не узнает. Даже если Угрюмый и убьет последнего оставшегося в живых мента, я тут ни при чем. С тем же успехом он мог бы найти этого мужика и через адресное бюро. Или адресное бюро не дает координаты работников органов? Ладно, хватит об этом думать, все равно ничего дельного не придумаешь.

Я скинул на пейджер Угрюмого сообщение с предложением встретиться, и хотя пришел в кафе за пять минут до назначенного времени, увидел, что заказчик уже сидит за дальним столиком, склонившись над подозрительного вида шашлыком.

– Ну и местечко ты выбрал, – буркнул Угрюмый вместо приветствия, окидывая взглядом незатейливые интерьеры кафе-«стекляшки» и столь же незатейливых посетителей. – Ладно, раз уж пришли, не уходить же… Что хавать будешь?

Вел он себя так, будто мы с ним корешились с детства. Ну что же, от халявы я никогда не отказывался и взял себе порцию пельменей и пиво.

Угрюмый хмыкнул, одобряя мой выбор:

– Надо было и мне пельмени брать. Шашлык тут – дрянь. Чтоб их повар сам таким давился.

Я не стал отдавать материалы прямо с ходу: начнешь прогибаться, так и будут за шестерку держать, сядут верхом и поедут. Вообще-то, я не исключал, что Угрюмый рявкнет, но он вежливо подождал, и лишь когда я почти доел, произнес:

– Ну не тяни кота за яйца. Нарыл что-нибудь?

– Если б не нарыл, то стрелу не забивал бы, – максимально солидно ответил я, вытаскивая из пакета канцелярскую папку на завязочках, в которой были аккуратно сложены ксерокопии всех найденных мной документов. – Получите-распишитесь…

Мой заказчик нахмурился, взялся за конец завязочки, потеребил в пальцах. Словно с духом собирался, честное слово.

– Дело номер… – задумчиво прочитал он надпись на стандартной канцелярской наклейке. – Ты гляди, какая ирония: всю жизнь шили дела кому ни попадя, а тут сами в дело попали. «Истлевшим цезарем от стужи заделывают дом снаружи…»

Последний пельмень встал у меня поперек горла. Наверное, если бы ворона на улице заговорила по-французски, я и то изумился бы меньше. Зэк, читавший «Гамлета»? И не просто читавший, а запросто цитирующий? Да уж, ничего себе! Не прост сей гражданин, совсем не прост….

Гражданин меж тем, так и не справившись с намертво затянувшимися завязками на папке, выругался и поступил, как когда-то Гордий – разрубил неподдающийся узел. Точнее, не разрубил, а разорвал: дернул посильнее, и одна из завязок не выдержала. И начал изучать сделанные мной ксерокопии.

Первым с выцветшей фотографии на него глянул прокурор. При виде этого, видимо, знакомого лица Угрюмый зло сощурился и рыкнул сквозь зубы:

– Спекся, сука, думал, вечно тебе гулять, мышиный туз? – но, словно устыдившись выхлестнувших наружу эмоций, пояснил, обращаясь ко мне:

– Та еще гнида. А вот и другой, тоже редкостная скотина… Ага, – хмыкнул он, пробежав глазами скудные строчки. – Вовремя сдох, паскуда. Из тех мест, – Угрюмый поднял глаза к темному, как будто продымленному потолку, – выдачи нет. Повезло ему…