Галерея «Максим»

– Да он скажет! – отмахнулась женщина.

Метров через пятьдесят она действительно увидела невзрачного низенького кавказца в засаленной куртке, курившего вонючую папиросу.

– Вы Алик Масудович?

– Ну… – Он даже не привстал с ящика, служившего ему стулом.

– Я по объявлению. Вам продавец нужен?

Тот окинул девушку оценивающим взглядом и с ходу задал уже успевший стать ненавистным вопрос:

– Прописка есть?

– Нет… – грустно отозвалась она.

– Продавцом работала? – продолжал расспрашивать голос с выраженным акцентом.

– Нет.

– Замужем?

– А какая разница?

Он вдруг засмеялся, обнажив кривые зубы. Два из них были золотыми, остальные просто желтыми.

– Ладно, я тебя беру. Работать будешь день через день, с семи до девяти. Платить буду сто рублей, не больше. И учти: поймаю на воровстве – руки-ноги повыдергаю, поняла?

– Поняла.

– Тогда завтра и выходи.

Она так обрадовалась, что бегом побежала домой, и, только уже уйдя с рынка, вспомнила, что не спросила самого главного. Пришлось возвращаться:

– А с чем я буду работать, с каким товаром?

– С рыбой, – ответил хозяин и смачно сплюнул.

Лена замерла – она с детства не переносила запах рыбы.

– А можно с чем-нибудь другим, с любым продуктом, только не с… – начала она, но новый начальник тут же обрубил:

– Не нравится – ищи другую работу.

Делать было нечего. Взвесив все «за» и «против» и обсудив вечером проблему с подругой, Лена решила, что согласится. Самое главное, что он был готов взять ее на работу немедленно. «Найду место получше, тут же уйду, а сейчас главное – закрепиться», – решила Лена.

На следующий день она уже стояла за прилавком и взвешивала мороженый палтус, треску и хек. Сначала было очень тяжело, но постепенно она привыкла. Привыкла ко всему – и к рыбьему запаху, и к слизкой чешуе, и к рыбным отходам, постоянно норовившим перепачкать прилавок, и к грубости начальника, и к хамству других продавцов, и к капризам покупателей, и к постоянным домогательствам, которым она научилась противостоять… Главное, на съем квартиры и еду денег хватало, хотя и впритык. Девушки старались экономить на всем, покупали в основном дешевые макароны и картошку. Стремились больше готовить сами, а не питаться полуфабрикатами – так выходило дешевле. Было очень тяжело – но зато они жили в Москве и готовились поступить в театральный.

Домой она все-таки дозвонилась. В первый раз трубку снял отец.

– Ну, дочка, натворила ты дел, – вздохнув, сказал он. – Мать извелась вся, даже в милицию хотела заявление подать, да у нее не приняли. Ты хоть поступила?

Лена помолчала, потом выдавила:

– Нет.

Она вдруг почувствовала себя жутко виноватой перед матерью. Представилось, как та сидела ночами за кухонным столом, плакала и слушала шаги, раздающиеся на лестничной площадке…

– Ну вот, – опять вздохнул отец, – видишь, не все так просто. А почему не взяли, объяснили?

– Ну, так получилось, – с досадой пролепетала Лена, осознавая, что именно так говорят родителям сотни не поступивших абитуриентов. Стало неприятно, даже невыносимо разговаривать на эту тему. Не объяснишь же всего, ведь наверняка подумает, что она просто оказалась бездарностью. Но отец не стал заострять на этом внимание, как будто ему и так было все понятно.

– И что теперь? Почему ты не возвращаешься?

– Послушай, па… Я уверена сейчас больше, чем когда-либо, что стану актрисой. Верь мне, пожалуйста, я не могу вернуться – это значило бы сдаться. Теперь я знаю, как надо действовать дальше. Со мной все будет в порядке, не переживайте.

– Легко сказать, – усмехнулся отец.

– Я бы хотела поговорить с мамой, – добавила она робко, – я понимаю, что доставила ей много переживаний. Она желала мне самого лучшего, но только вот наши мнения разошлись… Пожалуйста, попробуй объяснить это ей, я не уверена, что она поймет, но…

– Она все понимает, – ответил отец. – Просто, к моему несчастью, она такая же упертая, как ты. Знай, что я тоже не согласен с тобой, но уважаю твой выбор. Я считаю, что все свои ошибки ты должна сделать сама. Постараюсь поговорить с мамой, – пообещал он напоследок.

Папа сдержал слово и, на удивление Лены, имел в этом успех. В следующий раз трубку уже взяла мать и хоть и достаточно сухо, но поинтересовалась делами дочери.

– Спасибо, что соизволила позвонить, – иронизировала она, – я уже думала, совсем совесть потеряла. Не забывай, появляйся.

– Я буду звонить раз в неделю, – пообещала Лена.

И сдержала свое слово. Они стали регулярно созваниваться, разговаривать о житейских мелочах и вскоре забыли о конфликте. Все устроилось как-то удивительно ровно. Казалось, так всегда и было – она в столице, а родители там, в Магнитогорске.

Постепенно Лена привыкла к московской жизни, к толпам народа, суете и толкотне, машинам, тяжелому загазованному воздуху и той холодности, с которой люди относились друг к другу, – не то что в родных местах, где тебя каждая собака знает.

Иногда они с Катей гуляли в парке неподалеку, ели мороженое, катались на аттракционах, изредка ходили в кино. Но такие дни выдавались не часто, в основном из-за плавающего графика Лены – ее выходные чаще приходились на будни, а не на субботу и воскресенье. Она продолжала много заниматься, читала, репетировала, хотя и страшно уставала после четырнадцатичасового рабочего дня. Руки ее стали грубыми, какими бы кремами она их ни натирала, от нее постоянно пахло рыбой, и никакой душ не спасал. Но это не пугало Лену, ведь она шла к своей цели, пусть и малюсенькими шажочками. Через полгода хозяин, видя ее старание, перевел девушку на другой лоток, на овощи и фрукты. Стало немного легче. Потом получилось еще лучше – перешла в вещевую часть рынка торговать мягкими игрушками. А дальше и вовсе повезло. Научный сотрудник из института, где работала Катя, решил начать свое дело, открыл небольшую фирму и пригласил бывшую лаборантку пойти к нему секретарем. Катя от такого предложения отказалась (на тот момент она уже поступила в ГИТИС, добилась-таки своего), но «сосватала» знакомому Лену. После житья впроголодь двести долларов зарплаты показались ей несметным богатством. Даже с учетом того, что за квартиру она теперь платила одна, денег стало все равно больше, и Лена распорядилась ими с умом, не потратила на шмотки и развлечения, а стала посещать занятия у актрисы, подрабатывавшей репетиторством. И продолжала, продолжала каждую весну брать штурмом театральные вузы столицы.

На второй год она подала документы во все институты и дошла аж до второго тура и в Щуке, и в ГИТИСе – какой прогресс! На третий год она уже отправилась на экзамены без трепета, почти без волнения, как на работу. И недобрала всего один балл в Щепку, хотя получила пятерку по мастерству. Вот это было очень обидно. Ей ведь уже двадцать стукнуло, рядом с шестнадцатилетними абитуриентами она чувствовала себя переростком. Даже отец по телефону стал спрашивать – не поздновато ли думать о карьере актрисы? Она уже и сама не знала, поздно или нет. С одной стороны, сдаваться совсем не хотелось, даже привыкла из года в год поступать. А с другой стороны, сомнения стали с большей силой одолевать ее. И Лена решила – на следующий год последняя попытка, и все! Если нет – то нет, она признает собственное поражение. Ну, а если да…

Катя к тому времени уже училась в ГИТИСе, точнее, в РАТИ. И хотя Лена уже крепко стояла на ногах, работала офис-менеджером в небольшой редакции рекламной газетенки, неплохо зарабатывала и без проблем могла самостоятельно снимать квартиру, без подруги ей все равно было как-то не по себе, и она старалась почаще видеться с ней, жадно расспрашивала об учебе и делилась всем, что происходило в ее жизни.

Лена сильно изменилась внешне, отрастила волосы, теперь ее густая шевелюра пшеничного цвета мягкими и красивыми волнами спадала до самой талии. Она оставалась худой, даже еще больше похудела – а с чего в таком бешеном ритме толстеть, – но это пошло ей только на пользу, глаза, что ли, стали выразительнее. Единственное, чем она была жутко недовольна, так это нос – благодаря худобе он стал еще более заметен. Ну как же его спрятать? Но, похоже, кроме нее, этого недостатка никто не замечал, мужчины все чаще обращали на нее внимание. Прохожие подходили знакомиться на улице, верстальщики в офисе напропалую флиртовали, и даже клиенты компании нередко пытались пригласить куда-нибудь.

Долгое время Лена ни на кого не реагировала – было просто не до того. Обычно она всегда сразу устанавливала между собой и окружающими мужчинами невидимую границу, была со всеми вежлива, но холодна. И моментально пресекала легкомысленное заигрывание, кокетство или намеки в ее сторону. Но время шло, молодость брала свое. И однажды весной Лена совершенно неожиданно для самой себя влюбилась. Кто бы мог подумать, что она потеряет голову из-за своего же сотрудника? Вроде бы все мужчины в офисе давно стали своими, почти как родственники, никто из них особенно Лену не привлекал. Но недавно шеф сменил водителя. Стас сразу стал любимцем всех женщин. Смазливый, веселый, остроумный, как начнет балагурить – живот со смеху надорвешь. Сначала он Лене не очень понравился. А потом она даже не заметила, как стала с нетерпением ждать его появления, как по утрам, придя на работу, начала подолгу вертеться перед зеркалом, что охотнее всех смеялась над его шутками, что краснела при одном упоминании о нем. Он тоже уделял ей больше внимания, чем остальным девушкам, это было заметно. В один прекрасный день вдруг пригласил в кино. Лена была так счастлива, что потом так и не вспомнила, что был за фильм. Весь сеанс Стас, обняв ее, поглаживал то ее руку, то ее коленку, от чего по спине бегали мурашки и сладко ныло в животе. Из-за Стаса она совсем потеряла голову и уже через неделю после кино оказалась с ним в постели. Праздновали день рождения Галки, менеджера по рекламе, хорошенько выпили, Стас вызвался отвезти Лену домой (шеф в те дни был в отъезде), потом напросился в гости. Ну, и…

Уже на следующее утро Лена стала сильно сомневаться – правильно ли поступила? Какое-то дурное, нехорошее было у нее предчувствие. Стаса в офисе не было, да и неудивительно, небось спал еще, ведь уехал от нее около пяти утра, Лена с трудом помнила, как, сонная, закрывала за ним дверь. Напрасно потом она прождала его на работе – в тот день он на фирме так и не появился и даже не позвонил. На следующее утро промелькнул, но к ней не зашел, а быстренько проскочил мимо, улыбнулся, подмигнул, исчез за тяжелой дверью и больше не возвращался. Лена сначала растерялась, затем расстроилась… А потом ужаснулась, узнав, что к чему, от болтливой журналистки Ирки. Та, делая вид, что сочувствует и «хочет раскрыть ей глаза» на то, «на какого козла она клюнула», с плохо скрытым злорадством поведала, что об их связи уже знает весь офис, и вообще «Стас над ней прикольнулся». С притворно-сопереживающим видом Ирка сообщила, что водитель, оказывается, поспорил с мужиками, что переспит с ней, с Леной. Те уверяли, что ничего не получится, потому что Лена Горохова хоть и «симпотная», но слишком высокого о себе мнения, вечно нос задирает. Больше всех Чумилин шумел на эту тему, а Стас ему руку протянул и говорит: «Спорнем? На ящик пива». Верстальщики спор разбили, и Чумилин довольный еще такой ходил, думал, беспроигрышный вариант, а получилось наоборот…

После Иркиных откровений Лена проревела несколько ночей подряд, но днем в офисе старалась держать себя в руках. И это ей удавалось. Даже в тот ужасный момент, когда Ирка вылила на нее всю эту грязь и под конец бормотала что-то типа: «Я давно хотела тебя предупредить, да все никак не получалось», Лена, хотя внутри у нее все кипело, справилась с собой, улыбнулась и ответила: «Ничего страшного! Наоборот. Ты мне прям груз с души сняла. Я ведь все думала, как так с ним порвать, чтобы не обидеть. Ну очень уж он плох в постели…» Ирка обомлела и даже растерялась. Она-то ждала, что Ленка рыдать начнет… Ну уж нет, недаром Лена который уж год в актрисы готовится. И, как бы ни было тяжело, сколько бы слез ни оказалось пролито ночью в подушку, днем девушка играла свою роль отлично. К счастью, причина ее страданий недолго мозолила ей глаза – вскоре шеф уволил его за какую-то провинность.

Судьба вознаградила Лену на четвертый год жизни в Москве. Последняя запланированная попытка оказалась удачной. На тот момент она совсем уже этого не ждала и даже уже всерьез подумывала об экономическом образовании. Ну не все же жить мечтой, которой не суждено сбыться? Лена закрепилась в столице и приучила себя мыслить практично. Она была почти уверена – придется строить жизнь по-другому. Когда после экзаменов заглянула в список поступивших и не нашла в нем своей фамилии, Лена почти не расстроилась. Ничего страшного, не всем же в кино и на сцене играть, видно, права была мама, это не ее.

Девушка уже совсем успокоилась, когда вдруг ей позвонили. Приятный женский голос попросил срочно прийти в ГИТИС и сказал какую-то несуразицу по поводу ее зачисления. Лена восприняла это как шутку – ну точно кто-то из девчат прикалывается, но в институт все-таки пошла и, перед тем как зайти в деканат, на всякий случай заново просмотрела список. Каково же было ее удивление, когда она увидела свою фамилию, приписанную шариковой ручкой, в самом низу! Она долго не могла поверить своим глазам – это с ней происходит? Как такое может быть?