Мода и гении

Заключая послание, он умолял прислать ее сочинение, чудную сестину, начинавшуюся так: «Прошу, прости меня, / я горная тигрица». Эти строчки воспламеняли его воображение, тревожили память.

Такими словами Джиневра ничуть себе не польстила. Она была истинной хищницей-сердцеедкой: эта ее обманчивая податливость, гибкость и царственная грация, нежность стальных коготков, которые она вдруг выпускала, ласково беседуя с поклонниками. И холодные черты мраморного лица, едва скрывавшие внутреннее напряжение, упрямый разлет тонких бровей, миндалевидные оливково-зеленые глаза. Она казалась дикой коварной кошкой из древнего царства фараонов.

Ум и коварство придали ее невнятным чертам остроту и особую скрытую эротичность, которая так вдохновляла лютниста и всех ее тайных и явных воздыхателей, имя которым легион.

Ей посвящали свои таланты знатные неоплатоники. Поэт Алессандро Брачесси клялся, что «в городе нет другой такой красавицы и такой скромницы». Лоренцо Великолепный сочинил ей два любовных сонета. Кристофоро Ландино отважился на дерзость – разложил внешность Джиневры на эротические составляющие. Получилось пособие для начинающих художников, постигающих азы красоты: «Зубы слоновой кости, белее белого снега; золотые волосы; шея лебедя; белоснежная грудь с золотыми сосками».

В другом стихотворении Ландини позволил себе галантный намек: «И если когда-то была она Бенчи, ныне имя ей – Бембья». Алессандро Брачесси также принял участие в этой куртуазной игре и написал, что готов «собрать фиалки, те, что упали с груди Джиневры, и тайно принести их Бернардо». Поэты имели в виду бурный, но платонический роман де Бенчи и Бернардо Бембо, гуманиста, стихоплета и чиновника. Он служил венецианским послом во Флоренции во второй половине 1470-х годов.

Бембо красиво страдал от невозможности открыть свои чувства миру. И сперва о них знала лишь сама Джиневра и ограниченный круг доверенных лиц, человек двести или триста, не больше. Пылкий Бернардо понимал, что любовь его обречена. В 1474 году Джиневра вышла замуж за Луиджи Никколини, торговца тканями, не слишком состоятельного, но обладавшего нужными связями, что во Флоренции почитали признаком истинного богатства. Луиджи водил близкое знакомство с семейством Медичи и в 1478-м даже стал гонфалоньером справедливости, то есть важным государственным лицом. Он, конечно, не был наивным рогоносцем и не стал бы мириться с титулом пажа при супруге. Да и сама Джиневра понимала цену флорентийской семейной чести. Она оставалась для своего поклонника недоступной, холодной, отстраненной, безукоризненно мраморной. И от этого была еще желаннее.

Бернардо Бембо фонтанировал сонетами, без устали сочинял виртуозные эпитеты и, кажется, успел сравнить возлюбленную со всем, что есть изысканного, красивого, чарующего и соблазнительного в мире. Его пылкие эпистолярные восторги доводили до совершенства нанятые поэты. Среди них – Кристофоро Ландино, исполнявший при Бембо роль сердечного поверенного.

Вскоре о платоническом романе венецианца с замужней неприступной «горной тигрицей» уже говорили во Флоренции, Венеции и Риме, хотя Бембо и «Бембья» держали свои чувства в секрете. О романе прознал и супруг Джиневры, но платонические отношения были тогда в большой моде при дворе просвещенных Медичи. К Джиневре благоволил сам Лоренцо Великолепный, и Никколини счел правильным не вмешиваться. В конце концов, пылкие сонеты в адрес супруги – это комплименты и ему самому, его чувству вкуса. Торговец тканями ведь не был чужд искусству и считал себя немного неоплатоником. Роман в стихах не повлиял на размеренный ход семейной жизни. Джиневра оставалась покорной благоразумному супругу. В начале XVI века она крепко уверовала в католические догмы, занялась своей душой и отреклась от грешного мира. Умерла в 1530 году от туберкулеза.

О ней остались свидетельства современников, сонеты Бембо, письмо восторженного лютниста и чудесный портрет кисти Леонардо, его первый шедевр и первый творческий эксперимент.

Он представил де Бенчи в трехчетвертном развороте, хотя красавиц тогда живописали в профиль. Он первым среди флорентийских художников выбрал фоном природу – до этого дам изображали в интерьерах. Леонардо нарушил еще одно правило. На портретах Кватроченто знатные матроны щеголяют фантастически роскошными нарядами – так, мы помним, они воплощали честь семьи и рода. Но Джиневра де Бенчи, супруга зажиточного дельца, писаная красавица со шлейфом именитых поклонников, представлена в простом, унылом коричневом платье, монашеском или крестьянском. Почему Леонардо обошелся столь безжалостно с прекраснейшей моделью? Или то было желание Джиневры, или мужа, или, быть может, любовника?

Скандально простой костюм де Бенчи – ключ к разгадке портрета. Если бы его заказал супруг, Джиневра напоминала бы кичливых невест и счастливо замужних тугих флорентиек на картинах тосканских мастеров. Джиневра позировала бы в профиль и блистала бы в платье-котте из драгоценного шелка или златотканой парчи. Такой наряд стоил умопомрачительно дорого – 26 золотых флоринов, что равнялось годовому жалованью рабочего. Самой важной его частью были рукава. Богатые супруги, не жалевшие средств на семейную честь, заказывали для них особую вышивку, повторявшую фамильный герб или «импрезу». Иногда просили мастера пустить по рукаву готическую вязь – девиз герба. Дамы становились в прямом смысле слова носителями генеалогии и славных семейных традиций. Поверх котты обыкновенно надевали длинную безрукавку-джорне, тоже из дорогих тканей – тисненого или шитого золотом бархата, парчи, плотного шелка. Словом, Джиневра выглядела бы совсем по-другому, к примеру как молодая особа на портрете Антонио дель Поллайоло.

Но она не в котте и джорне. Она в пугающе тусклой шерстяной гамурре, в платье служанок, которое знатные итальянки носили лишь дома, подальше от посторонних глаз. Удивляет и выбор цвета. Флорентийки любили живые оттенки – спелый зеленый, небесно-синий, павлиний фиолетовый, экстатический красный. Гамурры из шерсти оттенка monachino (монашеского коричневого) стоили дешевле и спросом среди зажиточных дам не пользовались. Лиф гамурры разрезан по центру и перетянут голубой шнуровкой. Единственное украшение аскетического облачения – золотая бейка у декольте. Плечи Джиневры прикрыты полупрозрачной батистовой накидкой (veletto), которую носили, следуя регламенту, замужние флорентийки, в списках имущества велетто часто упоминаются.

Поверх вуали – неширокая черная драпировка. Одни считают, что это элемент монашеского одеяния, который (как и цвет платья) отсылает к юности де Бенчи, проведенной в бенедиктинском монастыре. Другие видят в ней намек на связь Джиневры с платоновской академией, членом которой был поэт Ландино. Он изображен в похожей шали на фреске Гирландлайо. Недавно историк моды Сара ван Дийк предположила, что это коларетто, драпировка, украшавшая верхние платья дам. Регламент их не запрещал, они фигурируют в перечнях имущества.

Леонардо да Винчи. Портрет Джиневры де Бенчи. 1474–1478 гг. Национальная галерея, США

В этом «монашеском» наряде, без драгоценностей Джиневра могла ходить лишь дома. Но почему Леонардо написал ее такой? Некоторые исследователи объясняют это влиянием нидерландской городской моды. Простолюдинки и зажиточные дамы Турне и Антверпена носили простые шерстяные платья сдержанных оттенков, подчеркивали похвальную скромность, искреннюю христианскую веру, преданность супругу и семье. Флорентийки им подражали. Нидерландские ноты можно расслышать и в легком шуме вечерней листвы, в прохладе туманного пейзажа на дальнем плане картины. Леонардо, как и его современники, был знаком с волшебной осязаемой живописью Ганса Мемлинга и Питера Кристуса. Аскезу одежды возможно объяснить фламандским влиянием.

Сейчас популярна и другая версия, связывающая минимализм костюма Джиневры с творчеством Андреа Верроккьо. Когда Леонардо работал над картиной, он вдохновлялся каррарскими красавицами своего наставника, в особенности «Дамой с букетом цветов», созданной незадолго до беломраморной Джиневры. Между ними действительно много общего: грациозность и величественность, отстраненность и холодность, скромные платья, накипающая пена волос и эти удлиненные лукавые глаза хищных древнеегипетских кошек. Исследователи определили, что у живописной Джиневры когда-то были столь же утонченные руки, как у девушки Верроккьо. И она, возможно, держала цветы, те самые фиалки, воспетые поэтом Ландино. Звучит правдоподобно, ведь портрет много позже варварски срезали, превратив из поясного в погрудный.

Но мне кажется, дело в другом. В 1475 году, когда Леонардо работал над образом Джиневры, он уже был вполне самостоятельным для того, чтобы не следовать канонам, не повторять мраморные бюсты своего учителя и безупречно реалистические портреты нидерландцев. Тогда он искал средство, как точнее передать свое видение красоты и одновременно ярко выразить глубокое чувство заказчика к предмету своей страсти. И он нашел это средство – им стал костюм Джиневры. Заказчиком же портрета был ее восторженный поклонник Бернардо Бембо.

Изобразив Джиневру в простой шерстяной гамурре, Леонардо нашел единственный способ выразить природную, неяркую, неуловимую красоту модели, которую могли бы заглушить пышный парчовый наряд, яркие цвета и тяжелые украшения. В те годы да Винчи уже много размышлял о тканях, костюме и прическах. Своим наблюдениям позже он придал вид законченных формул красоты, обозначенных в «Трактате о живописи»: «И я говорю тебе, который украшает свои фигуры золотом или другими богатыми узорами. Не видал ли ты, как горские женщины, закутанные в безыскусные и бедные одежды, приобретают большую красоту, чем те, которые украшены?.. Делай поэтому у своих голов волосы так, чтобы они шутливо играли с воображаемым ветром вокруг юных лиц и изящно украшали их различными завитками».

Кажется, впервые эти идеи художник зашифровал в образе Джиневры, в ее костюме, мраморной коже, золотых завитках волос.

Но у портрета был соавтор – заказчик Бернардо Бембо. Леонардо наверняка обсуждал с ним костюм модели. Венецианец мог сам предложить да Винчи написать возлюбленную в скромной гамурре, которая для него значила гораздо больше расшитого наряда. Богатые флорентийки носили ее в интимной домашней обстановке, когда никто их не видел, кроме самых близких. Это платье – символ интимности и тайны. В «монашеском» наряде Джиневра более разоблачена, чем если бы ее написали обнаженной. И венецианец Бембо, знаток поэзии, любитель ребусов, мастер галантных намеков, это прекрасно знал.

Доменико Гирландайо. Деталь фрески «Явление ангела Захарии». 1490 г.

Знал он и то, с чем рифмуется ее имя. Джиневра (Ginevra) созвучно ginepro, с итальянского – «можжевеловое дерево». Его листва вечерним сумрачным облаком окружает даму, и кажется, будто кто-то невидимый склоняется над ее холодным мраморным челом, нежно обнимает затянутый в монашеское платье стан, овивает темными лентами плечи и грудь. Возможно, в этом печально-романтичном древесном облике художник изобразил самого заколдованного любовью заказчика, которому не суждено быть рядом с замужней Джиневрой.

Ассоциация тем более уместная, если посмотреть на оборотную сторону картины. Две ветви, лавровая и пальмовая, мягко окружают ветвь можжевеловую. Лента с латинской надписью Virtutem forma decorat («Форма украшает добродетель») овивает композицию и прекрасно рифмуется с черно-коричневым шарфом, обнимающим стан Джиневры на портрете.

Композиция из лавра и пальмы, соединенных надписью Virtus et Honor («Добродетель и честь»), была личным символом Бембо. Она присутствует на титульных страницах книг из его библиотеки, а также на надгробии Данте, созданном по его заказу в 1483 году. Более того, в 1998 году исследователи отсканировали изображение импрезы на портрете Джиневры и выяснили, что первый вариант надписи совпадал с девизом Бембо: Virtus et Honor («Добродетель и честь»). Он считается оригинальным. Тот, что сейчас видим на ленте, признан поздним изменением, возможно, сделанным не Леонардо.

Интимное платье-гамурра (метафора наготы), лиственное облако, обнимающее Джиневру, лавр и пальма, окружающие веточку можжевельника на обороте, – все это символы тайного сумеречного чувства, глубокой обоюдной любви на вынужденном отдалении, любви меланхоличной, вечерней, обреченной, несчастной. И неслучайно художник, обожавший аллегории не меньше Бембо, на дальнем плане в серебристом дрожащем тумане набросал две острые башенки, две фигурки, одну чуть ближе, другую чуть дальше. Это портрет влюбленных, Джиневры и Бернардо. Они тихо любуются друг другом или, быть может, расстаются, удаляясь в матовое серебро печальных сумерек.

ЧЕЧИЛИЯ ГАЛЛЕРАНИ

В 1482 году Леонардо отправился в Милан, ко двору правителя Лодовико Сфорцы, чтобы преподнести подарок от Медичи – искусную серебряную арфу в форме лошадиной головы. Да Винчи прекрасно играл на музыкальных инструментах и должен был продемонстрировать свое искусство властительному синьору. Он знал, что не вернется во Флоренцию, холодный республиканский город, оставшийся безразличным к его картинам и фантазиям. Решил во что бы то ни стало закрепиться в Милане, войти в ближний круг Иль Моро (то есть Мавра – так называли герцога за смуглую кожу и смоляные волосы). Он ехал к нему как музыкант, но хотел стать верным, на все готовым придворным. Забавлять, ваять, строить, шить, травить байки…