Тревожное эхо пустыни

Егор предложил еще выпить. Благодарные пациенты чего ему только не надарили. Ада согласилась на сухой мартини со льдом. Хозяин дома налил себе виски.

– Могу я тебя поцеловать? – спросил Егор после того, как они сделали по паре глотков.

– Теперь ты спрашиваешь? – с нотками горечи усмехнулась Ада мысленно. Но ничего не сказала, только кивнула.

Их губы вновь соприкоснулись. Поцелуй был сначала робкий, даже немного детский. Но когда оба расслабились, он стал жадным, страстным, бесстыдным… Таким, каким описывал его Артур.

Ада приказала себе не вспоминать о нем и позволила Егору унести себя в спальню, раздеть, обласкать… Овладеть! И не единожды. Они занимались сексом до рассвета. И он был неплох. Просто непривычен для Ады. Егор стал вторым мужчиной в ее жизни.

Изможденная, она уснула. А когда пробудилась, Егора уже не было. Убежал на работу, оставив записку и сердечко из конфеток.

Мило? Безусловно. Но почему же не екает сердце?

– Я влюбилась в Артура не сразу, а спустя годы, – ответила самой себе Ада. – Чувство к Егору придет, уверена, ведь он такой замечательный. И он мне нравится. Просто у меня сейчас трудный период…

Через три дня Ада не уехала назад. Она осталась в Питере. Принялась наводить уют в квартире, готовить еду, что редко делала, когда жила с Артуром, он ел в клубе, у дяди в гостинице, а если хотел домашнего, ехал к армянской бабушке (еврейская давно облюбовала для себя Землю обетованную). Аделаида была довольна жизнью. Влюбленный Егор выражал готовность повести ее в загс хоть завтра. Но тут она тормозила. Рано еще, так мало знакомы!

Им было интересно вместе. И секс Аду устраивал. Не такой страстный, как с Артуром, но более качественный. В этом деле ее настоящий был отличником, что ездит на олимпиады, а бывший – троечником, что умудряется выплыть на своей харизме и паре-тройке освоенных приемов. Ада понимала, что нельзя сравнивать мужчин, но ничего не могла с собой поделать. У педантичного Егора все в доме было аккуратно, но безлико. У Артура же вечный бардак, с которым невозможно бороться, но куча картин художников, которых он считал будущими гениями, забавных сувениров, плакатов, прикольных кружек. Вместо гостевого дивана – кровать-машина с подсветкой. Даже тапки были разными! У Егора кожаные, добротные. А у Артура целый набор лап, от Кинг-Конговых до кошачьих. Первый – вечный тусовщик и раздолбай, второй – перспективный нейрохирург, которого уже зовут работать за границу. Кто лучший муж? Естественно, Егор. Он серьезен, стабилен, предсказуем. Он швейцарские часы. А Артур что-то очень интересное, яркое, модное, но ненадежное. Чуть что – сломается.

Аде хватило пяти месяцев на то, чтобы понять: с Егором она прожить сможет. Стать его женой, детей родить, даже переехать за границу, тем более можно выбирать из нескольких стран, и среди них есть теплые… НО! Хочет она быть только с Артуром.

Промучилась еще какое-то время. Рефлексировала. Боялась. Было стыдно перед родителями. Не хотела обидеть Егора. И все же приняла решение расстаться.

– А я ждал этого, – сказал ей несостоявшийся муж с грустью. – Ты смотрела сквозь меня последние пару месяцев. Будто я прозрачный, а за моей спиной стоит он, твой Артур.

– Нет, ты не прав, – возразила Ада. – Я смотрела внутрь себя. Пыталась разобраться в чувствах.

– Но уходишь ты от меня к нему?

– Он меня не примет. Просто буду одна. Ты замечательный, и я не хочу мешать тебе строить счастливое будущее…

– Но надежду питаешь?

– Она, как говорят, последней умирает, – хмыкнула Ада.

Через два дня она улетела в Сочи. Встретил ее папа. Ни о чем не спросил, только тяжко вздохнул, когда Ада сказала: я насовсем. А мама не была столь деликатной. Костерила дочь на чем свет стоит. Дурой называла. И вопрошала, чего тебе не хватало?

– Не люблю я Егора.

– Вроде чувства были, – напомнила та.

– Да, но… Они не переросли во что-то большее. Но хуже другое: он стал раздражать меня по пустякам.

– Каким?

– Он губы облизывает, как ящерица. Выпускает острый язык на секунду и втягивает. Будто он рептилия. А еще щупает то место, где когда-то была родинка. Удалил десять лет назад, а все проверяет, не выросла ли. И поет в душе одну и ту же песню «Мы дети галактики».

– Да, не любишь ты его. Потому что это такие мелочи. Вот взять твоего отца. Столько вещей, к которым можно придраться…

– Мам, а как Артур поживает? – перебила ее Ада.

– Не знаю, дочка. Не общаемся.

– Не женился? – Ответ «Да» разорвал бы ей сердце.

– Нет. Я бы знала. Но ты лучше у подруг уточни.

– Я ни с кем не общаюсь.

– Даже с Дашей?

– Особенно с ней.

– Но вы постоянно вместе проводили время после того, как твоя лучшая подруга Сашка в Ереван уехала. Как она, кстати?

– Прекрасно. Муж ее на руках носит. Есть сын. Хотят еще детей.

С Сашкой Ада дружила с первого курса института. Они сразу стали неразлейвода. Сашка приехала в Сочи из какого-то захолустья. От ее деревни до Орла нужно было ехать с пересадками. Она носила два платья летом, одни джинсы и куртку зимой. Была рыжей, конопатой, пышной, по мнению Ады и ее будущего мужа, невероятно привлекательной. Модель плюс сайз. Славянская внешность, простота, доброта, лучики золотистого света в карих глазах. Аделаида притащила ее на кастинг. Там как раз выбирали нестандартных девочек для съемок каталогов. Сашку выделили из многих. И она смогла заработать себе еще на двадцать новых платьев и соболиную шубу. А замуж вышла за однокурсника. Получив диплом, уехала с ним в Армению, хотя звали и в Италию, и в Америку.

Аделаида только сейчас поняла, какой правильный выбор Сашка сделала. А после разговора с мамой позвонила одной из приятельниц. Естественно, не Даше. А той, что слила Артура когда-то. Она была главной сплетницей. И фамилию носила соответствующую – Сорока. На хвосте приносила новости. Свежие, всегда достоверные, хоть и приукрашенные. Сорока очень обрадовалась, услышав голос подруги, с которой давно не общалась. Она и рада была бы, да Ада сменила номер и новый дала лишь единицам, а соцсети закрыла.

Они встретились в кофейне. Сорока придирчиво осмотрела Аду.

– Хорошо выглядишь, – с сожалением проговорила она. Ожидала увидеть кикимору, растрепанную, растолстевшую, в обносках? Не просто же так скрывалась от подруг. Вот это была бы новость!

– Спасибо, ты тоже. Как поживаешь?

Сорока застрекотала. Начала сбрасывать с хвоста новости. Говорила о себе мало, зато о других…

Ада слушала, не перебивая. Только вбрасывала междометия. Понимала, Сорока дойдет и до Артура. Не ошиблась.

– С Дашкой общаешься? – спросила до этого.

– Я? Нет, конечно.

– Что, узнала про ее шашни с Артуром? Я не хотела, чтоб от меня. Мы все же подруги.

– Я ни с кем не поддерживала отношений, как тебе и говорила, – не стала колоться Ада. – Решила исключить всех людей из прошлого, кроме родителей. А что, Даша мутила с Артуром?

– Ой, тут такое было! Он с ней переспал несколько раз, а она придумала себе сказку об их неземной любви. Замуж за него собралась. Говорила, на Аде не женился, потому что она дурой была. А я его быстро захомутаю. Когда он ей от ворот поворот дал, не сдалась. Придумала беременность. Даже бухать перестала. Это Дашка-то, которая с «Лонг-Айленда» только начинала вечер, а заканчивала чачей из пластиковой полторашки. Но Артур не повелся. Сказал, я всегда предохраняюсь, даже пьяный. Но если вдруг оказия случилась и ты забеременела от меня, рожай. Когда ребенок на свет появится, сделаем анализ ДНК. Покажет, что мой, возьму на себя ответственность.

– И что Даша?

– Ясное дело, напилась и устроила погром в клубе Артура. Ее два здоровых охранника еле вывели. Ее отец, узнав об этом, сослал Дашку в Кабардинку, к своей матери.

– Не худшее место для ссылки.

– Да, но по сравнению с Сочи… – И Сорока закатила глаза.