Кровавый Дунай. Боевые действия в Юго-Восточной Европе. 1944-1945

Летом 1944 года правительство Болгарии обратилось к германскому Верховному командованию с требованием вывести немецкие войска из черноморских портов. Перед лицом постоянно ухудшающегося военного и политического положения Гитлеру не оставалось ничего другого, как сделать хорошую мину при плохой игре и пойти навстречу желанию Болгарии. Он лишь предпринял все возможное для того, чтобы замедлить этот процесс.

В июне 1944 года Багрянов направил своего официального представителя, а именно Стойчо Мошанова, бывшего председателя Народного собрания (парламента), в Анкару, с целью договориться с западными союзниками по антигитлеровской коалиции об условиях выхода Болгарии из войны. Представители Лондона и Вашингтона недолго думая отклонили его просьбу, ответив следующее: как и для всех других союзников Гитлера, для Болгарии существует только один путь покончить с войной – безоговорочная капитуляция. Когда же болгарин поинтересовался, как, собственно, страна может капитулировать, если на ее территории или вблизи нее нет ни британских, ни американских войск, а с Советским Союзом, армии которого вышли на ее границу, она живет в мире, представители Лондона и Вашингтона повторили только одно: сначала капитулируйте, а затем можно будет вести разговор о дальнейшем.

Эта близорукая, необдуманная политика западных союзников толкнула болгар прямиком в объятия Москвы, что полностью соответствовало желаниям Сталина.

Затем для Балкан наступил решающий месяц август. 17 августа Багрянов выступил в Народном собрании в Софии с большой речью, главным содержанием которой он сделал страстное желание всего народа Болгарии к миру. На следующий день председатель правительства принял советского поверенного в делах в Софии и передал ему устный ответ на ноту Москвы, которая была направлена 12 августа правительству страны и требовала «изменить его прогерманскую политику» и «прекратить сотрудничество с Германией». Багрянов заявил, что «Болгария готова разорвать при благоприятных условиях сотрудничество с Германией, но при этом таким образом, чтобы не возник вооруженный конфликт». Русские восприняли такой ответ с неудовольствием. 22 августа министр иностранных дел Драганов заявил, что Болгария будет в настоящее время пытаться на любых условиях заключить мир с западными союзниками и что правительство отдало приказ отвести болгарские войска из занятых ими районов Югославии и Греции.

Продвижение Красной армии по Болгарии, а также действия болгарских партизан с 06.09 по 28.09.1944 г.

В ходе этих поисков мира для кабинета Багрянова известие о государственном перевороте в Румынии стало подобно взрыву бомбы.

Правительство и Регентский совет тщетно пытались вывести Болгарию из непреодолимого потока событий. В течение недели с 2 по 9 сентября болгарам пришлось склониться перед планами Кремля. Не помогло им и то, что Багрянов в начале сентября ушел в отставку с поста премьер-министра, а на его место пришел лидер Крестьянской партии[11 - На самом деле – Болгарского земледельческого народного союза.], центрист Константин Муравиев, который стазу же реформировал кабинет министров, включив в его состав представителей демократической оппозиции. Но и заявление его правительства от 4 сентября о том, что «Болгария обязуется поддерживать строгий доверительный нейтралитет», было расценено Кремлем как фарс. Оно нужно было Кремлю в столь же малой степени, как и разрыв Болгарией дипломатических отношений с Германией и заверение (повторное), что страна «намерена целиком и полностью выйти из войны с великими державами». Сосредоточение русских войск на румыно-болгарской границе день ото дня становилось все более угрожающим. Ввиду сложившегося положения Муравиев решился на отчаянный шаг, в надежде, что он сможет остановить красное вторжение. Утром 8 сентября его правительство объявило войну Германии.

Но даже это уже не могло помочь. План Сталина в отношении Болгарии нельзя было изменить дипломатическими средствами. Московский историк Е.А. Болтин так характеризует русское наступление: «Когда советские войска вышли на румыно-болгарскую границу, ситуация в Болгарии была весьма сложной. Народные массы с воодушевлением ожидали прихода советской освободительной армии. Правящая реакционная клика боялась вступления советской армии в страну и непременно хотела сохранить монархо-фашистский режим. Для того чтобы германские фашисты не смогли укрепить позиции своих войск, было необходимо предпринять быстрые и решительные мероприятия также и против болгарской реакции». Вечером 5 сентября Молотов по поручению правительства передал болгарскому посланнику в Москве ноту, в которой говорилось, что за прошедшие три года войны советское правительство не настаивало на том, чтобы Болгария порвала отношения с Германией, так как болгарский народ не в состоянии был противостоять Германии; однако теперь, когда политическое и военное положение меняется очень быстро, для Болгарии наступило время разорвать отношения с Германией и прогитлеровской политикой. Болгарское правительство, однако, продолжает поддерживать Германию в войне против Советского Союза. Все заявления о нейтралитете председателя правительства Муравиева представляют собой не что другое, как продолжение проводимой ранее политики. Вследствие этого, говорилось в ноте, «советское правительство не считает возможным и в дальнейшем поддерживать прежние отношения с Болгарией; оно разрывает существовавшие до сих пор отношения с Болгарией и считает, что не только Болгария находится в состоянии войны с СССР, что фактически имело место до этого, но и что отныне Советский Союз считает себя находящимся в состоянии войны с Болгарией».

Содержание этой ноты было настолько абсурдным, что ее, как позднее сообщил член болгарского правительства швейцарскому журналисту В. Бретхольцу, не приняли всерьез ни министр иностранных дел, ни кто-либо из других членов правительства. Сталин, который до этого вполне спокойно относился к «фашистским» и прогерманским правительствам Болгарии, объявил теперь войну первому коалиционному (и в определенном смысле русофильскому) кабинету Болгарии. Причем единственно на том основании, что Болгария терпит сосредоточение германских войск на своей территории. Именно так поступали все прежние правительства Болгарии в период между 1941 и летом 1944 года, не вызывая при этом никакого возмущения Москвы. Тем более что большая часть германских войск уже была выведена с территории Болгарии, а еще остающиеся в стране формирования вермахта по приказу министра обороны Маринова были болгарами разоружены и интернированы.

Все эти действия не изменили позиции Советов. Существующее на сегодня официальное (и абсурдное) представление развития событий в Болгарии гласит: «Советское правительство раскрыло предательство правительства Муравиева, то есть маскировку немецко-гитлеровско-го отступления и запланированную оккупацию Болгарии английскими и турецкими войсками». Русское военное вторжение к тому времени давно уже было делом решенным. Так сложилась трагическая (и гротескная) ситуация, когда маленькое балканское государство в течение нескольких часов оказалось в состоянии войны со всеми участвующими в мировой войне странами Европы и США.

Утром 8 сентября, пока управляемые из Москвы партизанские лидеры призывали болгар к восстанию против «правящего класса», а коммунисты вместе с представителями Отечественного фронта готовили захват власти в Софии, 3-й Украинский фронт начал свое наступление на Болгарию. Стратегическое положение было весьма благоприятным для наступательных действий Красной армии. Второй Украинский фронт, левая черта разграничения которого проходила по линии Видра – Джурджу и далее вдоль Дуная, быстро прорвалась в Велико-Валахию. Его правый фланг к 5 сентября вышел на рубеж Зимнича– Каракал и, не встречая сопротивления, продвигался далее на запад; передовые подразделения 6-й танковой армии достигли района города Турну-Северин. Германские войска групп армий «Ф» и «Е», удерживавшие Югославию, Албанию и Грецию, оказались отрезанными от армий, сражавшихся в Восточных Карпатах и Трансильвании. На море беспрепятственно действовал русский Черноморский флот, русская авиация сохраняла полное господство в воздухе.

Русские войска перешли румыно-болгарскую границу во многих местах, нигде не встречая сопротивления. Расквартированные на границе части болгарской армии – две пехотные дивизии и две бригады пограничников – после краткого замешательства отошли без боя. Моторизованные дивизии 3-го Украинского фронта поэтому могли, согласно данным русского историка Болтина, сохранять темп своего продвижения: вплоть до 9 сентября «пехотные подразделения делали до 45 километров в день, и мобильные части до 120 километров ускоренным маршем. К вечеру 9 сентября войска фронта вышли на линию Русе – Разград – Шумен – Варна».

День 9 сентября стал также и в Софии решающим днем. Накануне правительство Муравиева склонилось перед Красной армией и направило просьбу Москве о проведении военной операции. После этого оно официально ушло в отставку. Вероятно, члены правительства не знали о том, что наряду с продвижением Красной армии на Софию началось осуществление хорошо подготовленного Отечественным фронтом[12 - Отечественный фронт (ОФ) – коалиция, созданная в Болгарии во время Второй мировой войны левыми антифашистскими партиями. В состав ОФ входили: Народный союз «Звено»; Болгарская рабочая партия (БРП); одна из фракций Земледельческого союза; Болгарская рабочая социал-демократическая партия (объединенная).Отечественный фронт возник в 1942 г. по инициативе БРП как широкая коалиция антифашистских сил. 9 сентября 1944 г. ОФ совершил переворот, в результате которого правительство Кимона Георгиева заключило перемирие с Советским Союзом и включилось в войну против Германии. 15 сентября 1946 г. по результатам всенародного референдума Болгария была объявлена «народной республикой».] государственного переворота.

К этому шагу уже с 5 сентября призывали различные представители Отечественного фронта. Его действия были согласованы с акциями руководимых коммунистами партизанских частей. Первый удар должен был быть направлен против членов старого правительства и Регентского совета в Софии. Повстанцы, которыми в столице руководил полковник в отставке Дамиан Велчев, получили поддержку со стороны армии.

Прологом к государственному перевороту в Софии послужили различные демонстрации населения в провинциальных городах, таких как Пловдив, Перник, Плевен, Варна и Силистра, в период между 6 и 8 сентября. В ходе этих демонстраций были взяты штурмом тюрьмы, армейские подразделения разоружены, раздались призывы к забастовке. 9 сентября эта волна докатилась и до Софии. С раннего утра началась подготовка к восстанию. Уже в 2.10 ночи штурмовая саперная рота под командованием Велчева подошла к зданию министерства обороны и без всякого сопротивления заняла здание. Все офицеры и генералы, которые ночевали в министерстве и не являлись членами Народного союза «Звено», были арестованы. Таким образом, повстанцам удалось исключить из дальнейших событий все высшее командование царской армии. В то время как другие части занимали различные министерства, ушедший в отставку военный министр кабинета Муравиева генерал Маринов совместно с полковником в отставке Велчевым отдал приказ о том, что все армейские части страны должны подчиняться новому правительству. Все мероприятия в министерстве обороны были закончены уже к 3.30 утра, и в рассветные часы восстание в столице практически закончилось, причем не прозвучало ни единого выстрела.

Жители Софии узнали о государственном перевороте только утром 9 сентября по радио. Одновременно с этим они узнали о существовании Отечественного фронта, который с этого дня намеревался определять судьбу страны.

Образованное под руководством члена группы «Звено» полковника в отставке Кимона Георгйева[13 - Георгйев Кимон Стоянов (11 августа 1882 г., Пазарджик – 28 сентября 1969 г., София) – болгарский государственный и военный деятель, премьер-министр (1934–1935; 1944–1946), генерал-полковник (1946).] новое правительство распределило министерские посты между представителями Отечественного фронта. Из шестнадцати министерств болгарские коммунисты получили четыре, в том числе в высшей степени важное министерство внутренних дел. Красная армия подошла к Софии только к 15 сентября, когда все внутриполитические преобразования уже были осуществлены. Хотя правительство воздвигло для встречи соединений Толбухина украшенную цветами триумфальную арку, красноармейцы – согласно сообщению очевидца, некоего венгерского дипломата, – «шли по болгарской столице в полной боевой готовности, отнюдь не как на параде. Среди солдат выделялось множество молодых людей, среди них много монголов (монгольской внешности – мобилизованные в советской Средней Азии. – Ред.). Воины Красной армии ехали на переполненных грузовиках, часто даже стоя. Первая дивизия, имеются в виду ее моторизованные части, более часа проходила по главной улице Софии. Самолеты, главным образом тогда хорошо знакомые всем штурмовики, весь день летали над городом. После того как первые части Красной армии вошли в Софию, снова стали распространяться слухи о грабежах и прочих жестокостях. Высказывания болгарских и иностранных журналистов не подтверждали эти слухи, которые были гораздо более похожи не на правду, а на выдумки, распространяемые вражеской пропагандой. Появление в городе русских почти не изменило повседневную жизнь болгарской столицы. Вошедшие войска не принимали практически никакого участия во внутренней жизни страны, так что режим продолжал существовать».

У русских и в самом деле были тогда другие заботы. Маршал Толбухин прилагал все силы к тому, чтобы в кратчайший срок занять всю территорию Болгарии войсками 3-го Украинского фронта. Он – или, скорее, Сталин в Москве – все еще опасался германского контрудара со стороны группы армий «Е», в результате которого германский вермахт мог вернуть себе Софию и Западную Болгарию, чтобы не в последнюю очередь восстановить объединение стран через Салоники, Ниш и Белград. Также определенные опасения имелись у Москвы и в отношении Турции, поскольку «не исключено, что и эта страна по указанию англо-американского Верховного командования под каким-либо предлогом вторгнется в Болгарию». И чтобы надежно держать в руках болгарскую армию (в общей сложности 21 пехотная дивизия, 2 кавалерийские дивизии и 2 пограничные бригады), она была подчинена командующему 3-м Украинским фронтом маршалу Толбухину. После этого в соответствии с приказами Верховного главнокомандования русских маршал отдал приказ о перегруппировке армии. 57-я армия была переброшена на северо-западную границу Болгарии, чтобы оттуда совместно с руководимыми Тито партизанами и войсками болгарской армии начать военные действия для захвата восточной части Югославии (включая столицу Белград). 37-я армия и 4-й механизированный гвардейский корпус должны были прикрывать южный фланг 3-го Украинского фронта и защищать его в случае неожиданного возможного удара со стороны Турции. Болгарские войска силами 9 пехотных дивизий и 4 бригад были сконцентрированы на болгарско-югославской границе, чтобы в указанное время начать наступление в направлении на Ниш. Наконец, один стрелковый корпус и одна отдельная (5-я. – Ред.) мотострелковая бригада оставались в районе Софии, образовав собой Софийскую оперативную группу.

Пока осуществлялась перегруппировка и продвижение войск, ситуация в Софии изменилась как во внешнеполитической, так и во внутриполитической области. Хотя премьер-министр «новой Болгарии» Кимон Георгиев в середине сентября на пресс-конференции для иностранных журналистов категорически отверг предположение, что правительство намерено придерживаться коммунистической системы или вообще ввести советский режим, события в стране развивались именно в этом направлении. Члены Регентского совета были выведены из состава правительства, а затем арестованы. На их место пришли двое беспартийных (В. Ганев, С. Борошевский) и один коммунист (профессор Тодор Павлов). Все министры, бывшие на своих постах с 1 января 1941 года, и многочисленные чиновники, ответственные за катастрофу Болгарии, были арестованы, а их имущество в кратчайший срок конфисковано в пользу государства. И как будто эти аресты в определенных кругах стали давно ожидавшимся сигналом, в конце сентября по Болгарии внезапно прокатилась волна террора, жертвами которой стали тысячи людей. Террор если и не был инициирован правительством, то производился с его молчаливого согласия.

В конце сентября болгарская правительственная делегация направилась в Москву, чтобы разработать и подписать соглашение о прекращении войны с союзниками по антигитлеровской коалиции, то есть с Советским Союзом. Еще до этого срока, 10 сентября, новое болгарское правительство снова объявило войну Германии, несмотря на тот факт, что это было сделано за два дня до этого правительством Муравиева. Одновременно болгарские гарнизоны на западе и юге страны были приведены в боевую готовность, а болгарская авиация (общим числом 267 в основном устаревших самолетов) нанесла удар с воздуха по двигавшимся по проселочным дорогам между Нишем и Паланкой на север германским маршевым колоннам.

17 сентября генералом Дамианом Велчевым, ставшим теперь военным министром в кабинете Кимона Георгиева, было получено письмо маршала Толбухина, в котором говорилось о необходимости «тесного сотрудничества» при проведении совместных операций обеими армиями. В письме было сказано буквально следующее: «Чтобы как можно быстрее разгромить германские армии, я считаю совершенно необходимым, чтобы болгарские вооруженные силы в оперативном отношении были подчинены мне, командующему размещенными в Болгарии советскими войсками. Для командования нашими частями в Софийском округе и оперативного управления болгарской армией в операциях, проводимых болгарским Генеральным штабом, я уполномочиваю моего заместителя, генерал-полковника Бирюзова…»

Болгарский Генеральный штаб немедленно выразил свое согласие и в тот же день издал приказ о том, что болгарская армия в оперативном отношении подчинена командованию 3-го Украинского фронта.

С 19 сентября по всей стране была проведена всеобщая мобилизация и сделано все для того, чтобы вновь сформированные дивизии к 26 сентября были готовы выступить в путь. Для того чтобы сделать войну хоть сколько-нибудь популярной у населения, правительство заявило (под влиянием коммунистов), что эта война между Болгарией и Германией является отечественной войной, которая «носит характер справедливой и освободительной войны, которую болгарский народ ведет за свою политическую и экономическую свободу». Эта декларация была выпущена в тот момент, когда на территории Болгарии не оставалось больше ни одного вооруженного германского солдата и не существовало никаких признаков того, что германский вермахт вынашивал планы ударов по стране.

Тем не менее в последние недели сентября были сформированы три полевые армии (1, 2 и 4-я армии) общей численностью 350 тысяч человек, которые были предоставлены в распоряжение 3-го Украинского фронта для проведения дальнейших операций.

Когда 3 октября – после перерыва в сражениях продолжительностью в несколько дней – 3-й Украинский фронт начал наступление на территорию Югославии, в его операциях участвовали также и эти три болгарские полевые армии.

Борьба за Трансильванию

В то время как Красная армия после прорывов под Яссами и Тирасполем – завершившихся окружением и уничтожением германской 6-й армии – целиком сосредоточилась на завоевании Румынии и Болгарии, командованию группы армий «Южная Украина» удалось оставшимися в их распоряжении частями удержать кусочек трансильванского Секлера (район к северо-востоку от Брашова. – Ред.) и создать там новую – и весьма тонкую – оборонительную линию, обращенную к востоку и юго-западу. Ядро германской группы армий образовывали дивизии 8-й армии (командующий – генерал от инфантерии Отто Вёлер), дислоцированные западнее участка прорыва русских под Яссами и поэтому располагавшие путями к отступлению через перевалы Карпат.

Причиной, по которой возникла столь хаотическая ситуация за германской передовой, стало то, что этот регион уже был театром военных действий. Эта территория (ранее часть Венгрии в составе Австро-Венгрии. – Ред.), с востока и юга ограниченная Карпатами, после Первой мировой войны стала румынской Трансильванией и превратилась в яблоко раздора между Румынией и Венгрией, поскольку оба королевства заявляли права на эту землю. Согласно решению Венского арбитража от 30 августа 1940 года Трансильвания, на территории которой наряду с немцами и венграми жили преимущественно румыны, была разделена между Венгрией и Румынией, что не удовлетворило ни одну из сторон. Хотя Румыния и Венгрия были военными союзниками Германии, между ними царила открытая враждебность, которая в первые годы Второй мировой войны едва не привела к «приватной войне» между Бухарестом и Будапештом. Это стало причиной того, что Румыния в течение всего своего периода участия в германской кампании на Востоке держала относительно большие силы в Южной Трансильвании. Румынская 1-я армия под командованием генерал-лейтенанта Мачичи насчитывала в августе 1944 года более 7 боеготовых дивизий, которые после переориентации страны королем Михаем I стали клином в тыл германским войскам. И для того чтобы сделать положение для командования группы армий «Южная Украина» еще более тяжелым, все перевалы в Карпатах, которые вели из Валахии[14 - Валахия – историческая область на юге Румынии, между Карпатами и Дунаем.] в Трансильванию (а стало быть, в западном направлении к Венгерской (Сред не дунайской. – Ред.) низменности), были блокированы румынами! Если бы удалось овладеть четырьмя перевалами, то относительно малыми силами можно было бы отбить удар Красной армии, направленный в глубь страны, или, по крайней мере, задержать русских на длительное время.

К этим военным проблемам добавились еще и политические. Запланированная новая линия обороны группы армий «Южная Украина» теперь проходила – что было обусловлено ситуацией – через венгерскую территорию или через ту область, которая по решению второго Венского арбитража отошла к Венгрии. Таким образом, война пришла и в эту страну, правитель которой, семидесятишестилетний адмирал Миклош Хорти, пребывал в Будапеште в качестве регента.

Реакция венгерского правительства на события в Бухаресте до этого времени – что касается военной стороны дела – была двоякой. В ходе заседания Совета министров от 25 августа 1944 года, на котором обсуждалась эта проблема, часть министров выступала за то, что дислоцированная в Южной Трансильвании венгерская 2-я армия (командующий – генерал-полковник Лайош Вереш) должна атаковать румын и немедленно занять Южную Трансильванию. Тем самым было бы наконец восстановлено венгерское господство над всей Трансильванией. Другие, и их было большинство, предостерегали от подобной авантюры. При этом они ссылались на неудовлетворительное оснащение этой армии, не располагавшей ни достаточным количеством танков, ни достаточным числом дивизий, необходимых для успешного проведения операции в Трансильвании, и в особенности на политические последствия подобной наступательной операции, которые она вызовет на не принадлежащих Венгрии территориях. Вне всякого сомнения, эти опасения проистекали из политических соображений. Королевство Венгрия с 19 марта 1944 года было занято германскими войсками, и, хотя еще существовало национальное правительство, а регент королевства Хорти пребывал в будапештском Бурге (Будайская крепостная гора, исторический центр Будапешта, где находится дворец венгерских королей), государство de facto больше не было суверенным. Истинными его господами были теперь обергруппенфюрер СС Отто Винкельман, «высший руководитель СС и полиции в Венгрии», оберштурмбаннфюрер СС Вильгельм Хёттль, уполномоченный германской службой безопасности на юго-востоке, генерал от инфантерии Ганс фон Грейфенберг, «полномочный генерал вермахта в Венгрии», и наконец, но далеко не в последней степени доктор Эдмунд Веезенмайер, занимавший должность посланника Великого Германского рейха в Будапеште с неограниченными полномочиями.

Но уже с лета ответственные государственные деятели, и прежде всего регент страны, желали избавиться как от этой опеки, так и изменить ситуацию в военной области. Они не питали никаких сомнений относительно того, что война Германией проиграна. Перед ними стояла альтернатива: либо действовать, либо праздно наблюдать, как Венгрия вместе с Гитлером падает в пропасть. С лета 1944 года Красная армия, все ближе и ближе подходившая к границам Венгрии, не оставляла уже никаких сомнений в неотвратимости занятия страны русскими. Поэтому ответственные люди в королевском дворце Будапешта искали возможности спасения Венгрии. «В качестве регента королевства я несу ответственность за мою страну и мой народ. Моим высочайшим долгом является спасение моей страны и моего народа от уничтожения, в особенности сейчас, когда не осталось никаких шансов на победу в войне. Я хочу предотвратить ненужное кровопролитие и не оставлять мою страну на театре военных действий». Именно так высказал свое кредо фон Хорти своему министру иностранных дел генерал-полковнику Хеннею. Хенней был членом «рабочего» кабинета министров, назначенного регентом после событий в Бухаресте, премьер-министром которого одновременно стал верный приверженец Хорти генерал-полковник Гёза Лакатош[15 - Лакатош де Чиксентшимон Г ё з а, венг. Csikszentsimoni Lakatos Geza (30 апреля 1890 г., Будапешт – 24 мая 1967 г., Аделаида) – венгерский генерал, краткое время (29 августа 1944 г. – 15 октября 1944 г.) занимавший должность премьер-министра Венгрии.]. Поскольку немцы были слишком заняты своими собственными проблемами, в особенности развитием ситуации на Балканах, то Хорти не составило никакого труда отправить в отставку навязанный ему Гитлером в марте 1944 года кабинет министров во главе с Деме Стояи. Лишь германский посланник доктор Веезенмайер выразил пожелание, чтобы два члена кабинета Стояи (назначенные на незначительные должности министра финансов и министра торговли) вошли в новое правительство – как позднее выяснилось, не без оснований, поскольку эти двое были доверенными сотрудниками германской службы безопасности, которые немедленно информировали своих кураторов в Берлине обо всех важных заседаниях и решениях Совета министров.

Когда венгерский Совет министров по вопросу вторжения на румынскую территорию принял отрицательное решение, Гитлер 27 августа отдал приказ командованию группы армий «Южная Украина»: всеми имеющимися в ее распоряжении силами нанести удар по Румынии и занять по возможности все перевалы в Карпатах. Быстрое и энергичное развертывание наступления русских армий в Румынии вынудило немцев ограничить свои действия лишь обороной части венгерской территории. Все прочие намерения рухнули из-за отсутствия соответствующих возможностей. Некогда насчитывавшая в своем составе почти 50 дивизий сильная группа армий «Южная Украина» в ходе боев сократилась до дюжины дивизий, но и эти соединения после катастрофы последних недель сами стояли на краю гибели.

«Из разбитых частей, остатков различных полков, из отдельных орудий, разгромленных батарей, из совершенно измотанных солдат, из перемешавшихся тыловых служб – изо всех этих разнородных элементов войск в конце концов удалось создать снова боеспособные, даже до определенной степени сплоченные боевые части. Эти немногие германские части были дислоцированы на вероятных направлениях ударов русских – на многие сотни километров фронта лишь горстка бойцов, несколько капель на горячем камне. Огромные материальные потери группы армий заставляли импровизировать как только можно… Сильнее всего ощущалась – несмотря на столь близкое наличие нефтяных промыслов – нехватка горючего. Ко всему этому добавлялась разруха на румынских железных дорогах. Транспортные трудности казались непреодолимыми. Снова и снова об этом докладывали венгерские армейские части, которые стояли здесь неделями в качестве пограничной стражи. Они совершенно не производили впечатления формирований, которым можно было бы доверять. Основываясь на предыдущем горьком опыте сотрудничества с румынами, их сразу же подчиняли германским частям и перемешивали с немцами… С этими вновь организованными и наскоро сколоченными формированиями, поставленными под командование ряда энергичных офицеров и унтер-офицеров, предстояло вести битвы за Трансильванию», – вспоминал позднее Ганс Фриснер, тогдашний командующий группой армий «Южная Украина».

Фронт, который обороняли немецко-венгерские армии группы армий «Южная Украина» в первые недели сентября, протянулся примерно на 1000 километров. Отдельные армии располагались следующим образом.

На правом фланге германской группы армий находились имевшие плохой контакт с германскими оккупационными войсками в Сербии только слабые венгерские пограничные части, из которых постепенно, через создание резервных подразделений, генерал-полковник Йожеф Хесленьи формировал венгерскую 3-ю армию. Эта армия, которая контролировала почти 300-километровый участок обороны, была 21 сентября подчинена группе армий «Южная Украина» (с 23 сентября переименована в группу армий «Юг»).

По центру фронта, в районе Колошвара (Клужа), находилась венгерская 2-я армия под командованием генерал-полковника Лайоша Вёрёша и недавно созданная группа «Трансильвания», которой командовал обергруппенфюрер СС Флепс. Она состояла из остатков дивизий, потерявших связь с 6-й армией под командованием генерала артиллерии Максимилиана Фреттера-Пико. Совместно с батальонами пограничной стражи они удерживали район Секлер, населенный местными венграми.

В Восточных Карпатах участок обороны был занят частями 8-й армии под командованием генерала от инфантерии Отто Вёлера, правый фланг которой примыкал на перевале Ойтуз к 6-й армии, а левый фланг (в верхнем течении р. Белый Черемош. – Ред.) – к германской группе армий «Северная Украина» (командующий – генерал-полковник Гарпе, 23 сентября переименована в группу армий «А»). На участке фронта 6-й армии с конца августа разворачивалось русское наступление, так что немецко-венгерские защитники главной линии обороны вынуждены были отойти к перевалам.

Наибольшую опасность для группы армий «Южная Украина» представлял ее собственный протяженный фронт. Относительно предстоящих здесь действий мнения Фриснера и Гитлера расходились. Командующему группой армий «Южная Украина» было совершенно ясно, что через краткое время он должен рассчитывать на сильное русско-румынское наступление. Гитлер, наоборот, полагал, что Красная армия в Трансильвании проведет некоторое время, не прибегая к наступательным действиям. Более того, считал он, гораздо вероятнее будет форсирование ими Дуная в южном направлении и занятие Болгарии, а затем наступление на Турцию, чтобы тем самым осуществить заветную старую мечту русских о выходе к Средиземному морю (посредством захвата Дарданелл). В ходе проведения этой операции, по мнению Гитлера, среди союзников по коалиции непременно возникли бы значительные разногласия, что положительно повлияло бы на дальнейший ход войны и в особенности было бы выгодно Третьему рейху.

Однако события следующего дня продемонстрировали все-таки правоту Фриснера. Передовые румынские части в начале сентября – еще до объявления Румынией войны Венгрии – сделали попытку прорваться в Северную Трансильванию через брешь между 6-й армией и венгерской 2-й армией. Они все же были отброшены назад 5 сентября в ходе приграничного сражения, состоявшегося в районе Колошвара (Клужа) – Тыргу-Муреша. Участие Венгрии в этой акции дало основание венгерскому Генеральному штабу предпринять в качестве «необходимых мероприятий» «изгнание из венгерской области вторгнувшихся туда румынских войск». Венгерская 2-я армия даже углубилась километров на 20–25 в румынскую территорию, пока не узнала, что крупные силы русских следуют маршем через перевалы Вулкан и Турну-Рошу и эти силы 2-й армии не остановить. Армия получила приказ отступить, что привело к окончательной сдаче района Секлер. Из-за постоянного давления ежедневно усиливающейся русской армии в Трансильвании группа армий «Южная Украина» – которая 23 сентября была переименована в группу армий «Юг» – была вынуждена предпринять общее отступление. В результате отступления до 27 сентября была сдана значительная часть Трансильвании. Не удалось предотвратить и того, что действовавшие на участке венгерской 3-й армии русско-румынские части продвинулись даже до старой венгерской границы (с 1938 года) и заняли отдельные города, такие как Мако (восточнее Сегеда) и Салонта (южнее Орадя).

К этому времени закончил свое выдвижение 2-й Украинский фронт, действовавший теперь в Трансильвании. Им командовал сорокашестилетний маршал Р.Я. Малиновский, получивший это воинское звание за свою победу в Румынии, а начальником штаба был генерал-полковник М.В. Захаров, прорабатывавший последние детали плана по вторжению в Венгрию. До начала своего крупномасштабного наступления против Венгерского королевства механизированные, а также кавалерийские и артиллерийские соединения 2-го Украинского фронта получили пополнение из резервов русского Верховного главнокомандования. В состав 2-го Украинского фронта, линия фронта которого протянулась на 800 километров, входили 40-я армия, 7-я гвардейская армия, румынская 4-я армия, 27, 53 и 46-я армии, румынская 1-я армия, 6-я гвардейская танковая армия, 18-й танковый корпус, две конно-механизированные группы и 5-я воздушная армия. В общей сложности в распоряжении маршала Малиновского находилось более 40 стрелковых дивизий, 2 укрепрайона, 3 танковых, 2 механизированных и 3 кавалерийских корпуса, а также 1 танковая бригада. Тяжелое вооружение 2-го Украинского фронта состояло из 750 танков и самоходных орудий, 10 200 орудий и минометов, 1100 самолетов. 22 (позже 17) румынские дивизии, входившие в состав румынских 1-й и 4-й армий, находились в оперативном подчинении командующего 2-м Украинским фронтом. (Укомплектованность румынских дивизий была низкой. Так, 1-я румынская армия насчитывала всего 30 151 чел. – Ред.)

Оба фланга этой русско-румынской (русской при некотором участии румын – всего 2-й Украинский фронт насчитывал 698 200 чел. – Ред.) ударной мощи были надежно обеспечены. На северо-востоке 2-й Украинский фронт граничил с 4-м Украинским фронтом (командующий – генерал армии И.Е. Петров), в состав которого входили 1-я гвардейская армия, 18-я армия, 17-й отдельный гвардейский стрелковый корпус и 8-я воздушная армия.

Южнее 2-го Украинского фронта, в Болгарии, развертывался 3-й Украинский фронт под командованием маршала Толбухина, а именно занимал протяженный участок вдоль югославской границы длиной около 400 километров, проходивший в пространстве от излучины Дуная южнее Оршовы и до болгаро-греческой границы. 28 сентября его войска – а среди них с 8 октября также и три болгарские армии – совместно с югославской Народно-освободительной армией (НОАЮ) начали наступление в направлении на Белград.

Согласно плану русского Верховного главнокомандования перед русскими войсками была поставлена задача «уничтожить фашистские вооруженные силы в Венгрии и побудить эту страну окончить войну на стороне Германии.

Это позволило бы Красной армии пробиться к западной границе Венгрии и продолжить наступление в направлении Вены и Южной Германии». Эта задача была возложена на 2-й Украинский фронт, причем он мог рассчитывать на известную поддержку 4-го Украинского фронта. Об участии в боевых действиях этой осени 3-го Украинского фронта речь не шла, поскольку в московской Ставке всерьез надеялись, что после Румынии и Болгарии удастся в кратчайший срок занять также и Венгрию и перенести таким образом военные действия на территорию Австрии или Южной Германии.

Во исполнение этого замысла маршал Малиновский получил из Москвы указание нанести основной удар центром своего фронта из пространства под городом Арад в направлении Дебрецена и Ньиредьхазы, а вспомогательный удар – флангами своего фронта. Подобные действия требовали тесного взаимодействия с соседними фронтами, в особенности с 4-м Украинским фронтом, которому предстояло преодолеть Восточные Карпаты и продвинуться до верховьев Тисы. Для координации совместных действий 2-го и 4-го Украинского фронтов в сентябре в штабе Малиновского появился в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования маршал С.К. Тимошенко.

Ожидавшая его работа была проблематична и тяжела. Операции 4-го Украинского фронта в Восточных Карпатах имели совсем другой характер и не блистали успехами. Войскам приходилось ожесточенно сражаться за каждый километр земли и продвигаться вперед лишь ценой значительных потерь. Даже советские источники указывали на то, что «наступление 4-го Украинского фронта развертывалось в тяжелых горных условиях и не может привести к значительным результатам. Советским войскам к 1 октября удалось только достичь подходов к карпатским перевалам».

К чести Тимошенко следует сказать, что он быстро понял суть сложившейся ситуации и столь же быстро принял решение для выхода из нее. 4-й Украинский фронт получил приказ временно прекратить операции по овладению перевалами в Карпатах, связанные с большими потерями, и вести боевые действия, направленные только на то, чтобы сковывать вражеские войска. Таким образом, уничтожение стоящих в Карпатах германо-венгерских сил зависело теперь целиком и полностью только от успешных или неуспешных действий 2-го Украинского фронта. Если бы армии Малиновского вышли из гор Трансильвании и пробились до Дебрецена, возникла бы угроза окружения немецких войск в Карпатах и германское командование было бы вынуждено принимать решение об отступлении или смириться с окружением своих соединений. Поэтому все усилия 2-го Украинского фронта были направлены на то, чтобы начать свое масштабное наступление как можно скорее и распространить его на всю восточную часть Венгерской (Среднедунайской) низменности.

Командование группы армий «Юг» разгадало намерения и цели Малиновского. В оценке ситуации от 27 сентября говорилось: «Советское военное руководство имеет своей целью захват пространства Карпат и изоляцию дислоцированных на пространстве Восточной Венгрии германских и венгерских сил». Генерал-полковник Фриснер считал возможными два направления ударов Красной армии:

а) удар на Будапешт, чтобы взятием столицы сразу же подавить сопротивление венгров, или

б) общее наступление в направлении на север с движением Западного фланга вдоль реки Тиса с тем, чтобы во взаимодействии с войсками, проводящими операции против Восточных Карпат, разрезать стоящие в Восточной Венгрии соединения групп армий «Юг» и «А» и уничтожить их.