Мир, не стоящий детской слезинки

– А что, это мысль, – чуть кивнул крепыш. – Это определенно мысль… От такого переоблучения подыхают весьма мучительно, как помнится. Обезьяны и нейтронная бомба…

– Ну так пошли, – Алан решительно скинул лабораторный халат.

Трое мужчин поднимались по внутренней лестнице, освещая себе путь фонариком. Впрочем, и здесь тьма не была беспросветной – тут и там тусклым фосфорическим сиянием тлели потолочные осветительные панели.

Тяжелая чердачная дверь отворилась с истошным визгом – очевидно, ее не смазывали и не открывали достаточно долго. Подойдя к низенькому бетонному парапету, трое замерли, рассматривая ирреальный пейзаж. Небо на западе еще слегка серело последними отблесками заката, но все остальное вокруг поглотила тьма. Темные громады небоскребов, освещенные едва заметным фосфорическим светом изнутри, и потоки огненной лавы – так выглядели улицы, запруженные автомобилями, мертво заклинившимися в пробках. Город Нью-Йорк умирал, хотя, возможно, пока и не осознал этого.

– Черт… – Патрик сплюнул вниз, затем судорожно сглотнул. – Кажется, начинается… или это от страха?

– Да нет, меня тоже подташнивает, – помедлив, ответил крепыш. – Однако ты прав. Неохота помирать, это точно.

Он вновь улыбнулся страшной фосфорической улыбкой.

– Для меня было большой честью работать с вами, коллеги.

Темная фигура ухнула в пропасть, на дне которой сияли потоки автомобильной лавы. Спустя несколько секунд снизу донесся слабый звук удара.