Мор

– Ты в порядке? – всполошился фокусник.

– Теперь – да.

– Кто это был?

– Не знаю, – покачал я головой и указал на неприметную прореху в тенте. – Ударили с улицы.

– Но почему именно сейчас? – наморщил лоб Гуго и вдруг охнул: – Кто-то из нас работает на Норвейм?

– Ничего другого мне на ум не приходит.

– Альб или Берта? Или меня ты тоже подозреваешь?

– Ты бы не успел фургон обежать.

– Хоть в чем-то повезло.

– И не говори. Остается только выяснить, кто именно скурвился.

– Где ты стоял? – спросил Гуго и потянул меня к зеркалу. – Только встань на то самое место! Это важно!

Выполнять распоряжение не хотелось просто жутко – теперь никакая молитва не спасет! – но я пересилил себя и подошел к зеркалу. Подспудно ожидая повторения смертельного удара, протянул руку к деревянной рамке, сдвинулся немного в сторону и кивнул:

– Здесь.

– Куда был нанесен удар?

Я нехотя задрал рубаху и показал белую отметину шрама с левой стороны груди.

– О, Святые! – воскликнул пораженный фокусник. – Точно в сердце!

– Хотелось бы выразить восхищение такой точностью лично…

– Так, били снизу вверх и немного наискось, с правой руки, – задумался Гуго и поспешил к закрывавшему вход пологу. – Подожди!

Чувствуя давящую на плечи усталость, я присел на табурет и похлопал увесистой дубинкой по ладони. А ведь так замечательно день начинался! Так замечательно…

Вернувшийся в фургон Гуго с отсутствующим видом уселся на сундук и печально вздохнул:

– Я бы предпочел, чтобы предателем оказалась эта стерва…

– Альб?

– Он.

– Откуда такая уверенность?

– К борту придвинут бочонок. Крышка протерта.

– Неудивительно, – фыркнул я. – Даже Берте не дотянуться с земли.

– Она высокая, ей несподручно бить с бочонка снизу вверх, – пояснил фокусник. – При ее росте удар вышел бы скорее горизонтальным. И знаешь, она бы непременно зашла оценить результат. А вот Альб в этом отношении излишне самоуверен. Вечно его контролировать приходится.

– Зови выродка. – Поднявшись с табурета, я спрятался за вешалку со сценическими нарядами и предложил: – Скажи, что обнаружил мое тело, все осмотрел и нужна его помощь.

– Сделаю, – вздохнул Гуго и, задув фонарь, выбрался наружу.

Вскоре послышались голоса, потом полог дрогнул, и внутрь проскользнула невысокая, коренастая фигура жонглера. Непривычный к темноте Альб на какой-то миг замешкался, не веря собственным глазам – где труп?! – и подарил мне великолепную возможность примериться и садануть его дубинкой, не опасаясь из-за спешки перестараться и проломить череп.

Парень рухнул как подкошенный; немедленно подскочивший к жонглеру Гуго кандалами из реквизита приковал его правое запястье к левой лодыжке, а потом мы повыкидывали из сундука пыльное барахло и сгрузили туда предателя, предварительно отыскав все запрятанные в его одежде ножи.

– Что дальше? – тяжело отдуваясь, спросил фокусник. – Сообщим Изгоняющим?

– Нет, этот сучонок сейчас запоет.

– Сомневаюсь. А потрошить его здесь нельзя.

– Уж поверь, он нам сам все расскажет. – И я парой хлестких пощечин привел Альба в чувство. – Ведь расскажешь?

– Гори в Бездне! – заорал жонглер и тут же захрипел из-за слегка сдавивших шею пальцев. – Отпусти…

– Посмотри мне в глаза, – потребовал я, но парень крепко зажмурился и, насколько позволяли стенки, попытался отвернуться. – Гуго, запястье.

Фокусник потянул на себя левую руку жонглера, и со всего маху захлопнувшаяся крышка перебила предплечье с явственно прозвучавшим хрустом. А вот последовавший за ним вопль оказался каким-то очень уж приглушенным и вряд ли привлек внимание ко всякому привычных циркачей. Спокойно открыв сундук, я ухватил корчившегося Альба за волосы и уставился ему в глаза. Тот попытался отвести взгляд, но не смог.

Теперь его сознание разрывала боль, куда более пронзительная, чем от перебитой кости. Заточенные во мне бесы силились вырваться на волю, и жалкая душонка предателя казалась им сейчас самым восхитительным прибежищем для своих измученных сущностей. Они упоенно рвали и тягали ее, а потом я мотнул головой, заставляя нечистых успокоиться, и потребовал:

– Говори!

– Экзекуторы в доходном доме в переулке Виноградарей! – прорыдал совершенно убитый касанием потустороннего Альб. – В мансарде!

– Сколько их?

– Четверо. Всего их было четверо!

Я захлопнул крышку и повернулся к Гуго:

– Не задохнется он там?

– Нет, специально дырки просверлены, – успокоил меня фокусник и поежился. – Страшный вы человек, господин Март.

– Да уж не без этого, – поморщился я из-за столь сомнительного комплимента. – Гони сюда Берту, надо навестить господ экзекуторов.

– Одни пойдем?

– Да. Беги.

Сам я нашел в куче сваленного у заднего борта барахла потертый кожаный саквояж, вынул из него сверток провощенной бумаги и, откинув крышку сундука, осторожно сыпанул в перекошенное от боли и страха лицо жонглера щепоть перемолотых в труху трав. Альб чихнул, потом глаза у него закатились, и он провалился в забытье.