Почти джентльмен

– Так просто, – пробормотала она, – и элегантная светская дама умерла.

Теперь ее волосы стали на дюйм ниже ушей, открыв решительную линию подбородка. Феба озорно улыбнулась. В ее серых глазах плясали золотистые искорки.

Она провела рукой по остриженным волосам.

– Так просто, – повторила Феба. – Упокойся с миром, леди Кларингуорт.

Глава 1

Лондон, три года спустя

Фиц Марстон не принадлежал к числу самых богатых и известных лондонских денди. Его дом, хоть и изящный, был маленьким и компактным, как шкатулка с драгоценностями, а его остроты не расходились по городским салонам и клубам.

Но у Фица было нечто другое: холодный и точный глаз на моду, беспощадный инстинкт аристократа. Если Марстон заявлял, что что-то – будь то наклон шляпки, фраза или новый претендент в избранные лондонские круги – не годится, то так оно и было.

Стройный и элегантный, в темно-синем или черном фраке, узких бежевых брюках и безупречно начищенных сапогах или бальных туфлях, он появлялся на самых роскошных балах и званых обедах.

В своем клубе «Уайтс» на Сент-Джеймс-стрит Фиц сидел на самом удобном месте: у окна, выходящего на улицу. Именно там щеголи упражнялись в остроумии, высмеивая обычных прохожих.

– Вы видели этот сюртук?

– А вы заметили шляпку его дамы?

– Шляпка? Я думал, это спящая сова.

По счастью, простые смертные в большинстве своем не догадывались о том, сколько веселья вызывал их внешний вид у скучающих аристократов, восседавших в глубоких кожаных креслах. Причем Марстон высказывался чаще других.

– Но почему, старина? – спрашивал тот или иной член клуба. – В конце концов, у него хорошие манеры, лошади, деньги. И связи. Только на прошлой неделе он обедал с его величеством.

– Потому что он не сам завязывает галстук, а полагается в этом деле на своего лакея.

– Неужели? Откуда вы знаете?

Марстон слабо улыбался, качал головой и отмалчивался. Ему доверяли, ибо он никогда не открывал своих источников. Посмотрев на джентльмена, образно говоря, через лорнет Марстона, люди начинали подмечать малейшие недостатки там, где раньше видели одни лишь достоинства. И впрямь, если подумать, герцог такой-то – слишком простецкий, скучный тип. Покрой его брюк и узел на галстуке не соответствуют стандарту, принятому среди членов клуба «Уайтс».

– Я слышал, что барон Банбери зол на тебя, Фиц. Он грозится тебя уничтожить. Говорит, это ты виноват в том, что его просьба о вступлении в члены клуба была отклонена.

Два молодых джентльмена пробирались в желтом тумане на Кинг-стрит – туда, где располагалась модная ассамблея «Олмак». Стояла поздняя осень, и вечер выдался холодным. Мистер Марстон был в черном, мистер Фицуоллис – в синем.

– Уничтожить меня? Ну что ж, пусть попробует. В этом весь Банбери, не правда ли, Уолли? Он хочет стать джентльменом, не догадываясь о том, что джентльменом нужно просто быть.

Никто не знал корней Филиппа Марстона. Несколько лет назад он внезапно появился на светском небосклоне и тут же стал званым во все гостиные. Когда его спрашивали о родителях, он ухитрялся быть язвительно-честным и в то же время ловко уходить от ответа.

– О, все слишком обыденно и скучно. Мой отец – ревностный приходской священник, который читает проповеди толстым помещикам, а мать занимается благотворительностью… К счастью, я довольно рано отошел от всего этого. Меня забрала из колыбели одна добрая фея, отличавшаяся крайне специфическим вкусом.

Лондон легко принял его в свои ряды. Марстон блистал на светских раутах и изредка сам давал обеды, собирая у себя узкий круг избранных: главным образом своих приятелей-щеголей и горстку престарелых дам. Его финансы были загадкой, поэтому отцы молодых девиц не хотели, чтобы он ухаживал за их дочерьми. Впрочем, судя по всему, в ближайшее время Марстон не собирался жениться. Несмотря на свои безупречные манеры и искусство танцора, он выказывал мало интереса к женщинам в целом. Ходили слухи, что он отдает предпочтение другому полу, но Лондон лишь пожимал плечами и делал вид, что ничего не замечает.

В карманах мистера Марстона и мистера Фицуоллиса лежали пригласительные билеты на ночной бал в «Олмаке». Поговаривали, что достать их было труднее, чем получить звание пэра. Но никто не просил высоких господ предъявлять какие-то бумажки. Марстон был бы глубоко уязвлен, если бы ему пришлось доказывать свое право на вход.

Он кивнул дамам комитета ассамблеи «Олмак» – леди Каслрей, леди Джерси, принцессе Эстергази и напыщенной вдове леди Фанни Кларингуорт, которая ходила с тросточкой, – и повел мистера Фицуоллиса на прогулку по комнатам, наметанным глазом оглядывая толпу.

– Эта только что из деревни. Смотри, неумелая модистка ее матери сшила ей платье с жуткими рукавами. Такой фасон вышел из моды на второй неделе прошлого сезона. И она это знает: ей хватает ума стесняться своего дурацкого платья и неотесанности своей мамы. А вот и сама матушка, пыхтит возле леди Каслрей, как противный маленький мопс. Я, пожалуй, потанцую с дочкой. Она немножко простовата, но явно не глупа. Во всяком случае, она наверняка прилично танцует. Скоро заиграют вальс. Мне нужно слегка размяться, Уолли. Знаю, что спустя час я так захочу пить, что соглашусь даже на местный лимонад.

Но Марстон так и не притронулся к плохому лимонаду. При виде чая – а здесь подавали низший сорт китайского – его передернуло. Никто не видел, чтобы он пил что-то помимо лучшего шампанского. Этот напиток никогда его не пьянил. Как Фиц утверждал, шампанское текло в его жилах.

Оркестр грянул вальс.

Дэвид Артур Сент-Джордж Харви, восьмой граф Линсли, застонал, услышав первые аккорды музыки, поплывшие по бальному залу.

– Какое несчастье! – сказал он своему спутнику. – Мало того что сегодня вечером мне приходится быть как никогда любезным, так теперь заиграли этот проклятый танец, который я не умею танцевать.

Адмирал Вулф засмеялся:

– Вальс нынче в моде. К тому же очень забавно наблюдать за танцующими. Возможно, нам стоит разучить этот танец, Линсли, если мы всерьез хотим найти себе невест. Молодым дамам он нравится. Мы могли бы скинуться и нанять французского учителя танцев. Вот будет умора, когда он закружит нас, старых увальней, по твоему парадному холлу!

– Я опрокину столы и разобью все вазы, – отозвался граф Линсли. – Лучше привезти его в Линкольншир и заняться танцами в чистом поле, где свидетелями моего позора будут одни коровы.

Вулф кивнул.

– Я думаю, что в конце концов вальсу можно научиться. Это как игра в крикет.

Лорд Линсли пожал плечами.

– В сорок лет трудно чему-либо научиться. В таком возрасте нелегко даются даже новые знакомства. – Он вздохнул. – Знаешь, этот бал сильно смахивает на аукцион домашнего скота. Молодые дамы открывают рты и показывают зубы, а их мамаши вызубрили родословную кандидатов в женихи.

– Ну, с твоей родословной все в полном порядке, старина, – сказал Вулф.

Семейные корни графа уходили в эпоху Вильгельма Завоевателя.

Он смотрел на круживших. по залу танцоров. Вулф прав. Пожалуй, можно относительно легко постичь азы вальса и научиться танцевать куда более изящно, чем некоторые из джентльменов.

В конце концов, он едва ли был самым дряхлым среди присутствующих. По крайней мере у него уцелели все волосы, правда, густые черные пряди были тронуты сединой на висках. Лорд Линсли быстро провел рукой по своему аккуратному жилету, как будто ожидал, что за время бала у него отросло брюшко. Нет, пока ничего. Его живот был плоским и твердым, а широкие плечи до сих пор приятно ныли после работы в поле: на прошлой неделе он занимался посадками.

Жаль, что ему пришлось прервать любимый фермерский труд и приехать в Лондон. Голосование в палате лордов было делом скучным, но необходимым. К тому же он доверял своему управляющему, которому надлежало проследить за оставшимися работами. Озимую пшеницу будет сажать отличная бригада фермеров: честные парни и их жены требовали приличного заработка, но и трудились на славу. Лорд Линсли боялся, что в результате парламентского голосования у этих людей отнимут те земли, которые их семьи возделывали поколениями.

Он рассеянно наблюдал за грациозной парой, скользившей мимо. Да, вот так нужно танцевать вальс! Молодой человек точно и сосредоточенно перебирал ногами. Лорд Линсли с удовольствием отметил его ладную фигуру. Это была радость движения, доведенная до мастерства. Дама держалась очень прямо, но в ее позе чувствовалась готовность подчиняться. Было видно, что она доверяет своему партнеру, который держал затянутую в перчатку руку на ее изящной талии. «Именно так – уверенно и четко нужно делать все важные дела, – подумал Линсли. – Заводить лошадь в ворота, забрасывать вилами сено в вагон, спать с женщиной». Этот новый танец наводил на мысль о плотской любви. Неудивительно, что светскую публику охватывал легкий ужас, когда объявляли вальс. Пара смешалась с толпой, и лорд Линсли потерял ее из виду. Он тупо смотрел на то место, где они недавно кружили, потрясенный собственными чувствами.

– Пожалуй, – медленно заметил адмирал Вулф, – тебе следует пригласить эту юную даму на танец.

– Какую?

– Ту, на которую ты пялился, старина. Похоже, она тебе приглянулась.

– Ах да, дама. Что ж, я и впрямь ее приглашу, если оркестр сыграет что-нибудь мне знакомое.

Лорд Линсли боялся, что не отличит эту юную даму от других гулявших по залу женщин, одетых в светлые платья. Впрочем, было бы неплохо пригласить ее на кадриль.

Он искал глазами поразившую его пару.