Восстание

– Вообще–то мы с тобой на эту тему уже разговаривали, – напомнила я ей. – Мы готовимся к побегу, вот и всё. Мы просто с Вовой обсуждали все детали. Впредь, пожалуйста, больше никогда не встревай в разговоры без причины. Это все может плохо кончиться. Ты меня поняла?

– Да, Тань, поняла.

Мы дошли до нашего дома. Варя сказала Вове пока и забежала в дом.

– Я зайду, когда нужно будет идти на собрание.

– Хорошо, – ответила я.

Как было хорошо дома. Но скоро меня здесь не будет. Я больше не вернусь сюда.

Яма собраний. Вообще–то их было четыре в городе. Но мы были в той яме, где был главным Рома, он же был самым старшим. Но он никак не мог быть главным. Он же не прислушивается к мнению других, а делает только по–своему. Этим–то он меня и раздражал.

– Четыре дня! Четыре дня! – кричала я на собрании. – Рома, осталось четыре дня! Ты как знаешь, а я ухожу. Невозможно здесь оставаться вечно. Ты когда–нибудь слышал о путешествиях и приключениях? А ты хоть раз бывал в лесах? Хоть раз ты выходил за пределы ограждения?

– Раз так, тогда ты больше не член нашего собрания! – сорвался на меня Рома.

– Пф! А много ли я потеряю? Ты тут всем навязываешь свое мнение, не давая высказаться! Чертов кретин! – крикнула я. Вова старался меня сдержать. – Кто уходит со мной? – все молчали. Я смотрела на их перепуганные лица и думала, что все они трусы. – Хорошо. Никто так никто.

Я вышла из ямы и пошла домой. Я была зла и поэтому забыла о всякой осторожности. Я шла быстро, сжав кулаки. Кто–то догонял меня, потом взял меня за локоть. Мне было наплевать на то, что это мог быть Дежурный. Я взяла и врезала кому–то кулаком по лицу. Потом пригляделась. Это был Вова.

– Извини, Вов! – про всякую злобу я тут же забыла. – Сильно больно? – как выяснилось, у него была разбита губа. – Да ты сам виноват! Дальше бы сидел на этом чертовом собрании! А! Этот Рома разозлил меня! Ладно, он и так рано или поздно сдохнет, – успокоилась я.

– Где мы будем устраивать пожар? – спросил Вова, когда мы шли до моего дома. – Мне кажется надо поджечь дом Дежурных.

– Да, точно. Но кто из нас это сделает?

– Я, конечно! – сказал Вова. – Пока я буду поджигать дом, вы все убежите, а потом прибегу я. Я быстро бегаю, ты же знаешь.

– Ладно, до завтра, – сказала я и зашла в дом.

Даже не ужиная, я завалилась на постель и уснула.

5

6:00. Встала я теперь вовремя. Варя еще спала, а родителей уже не было дома. Я застелила постель, толкнула легонько сестру и пошла умываться. Затем мы с Варей как всегда позавтракали и пошли на работы. Всё было как всегда. Как долго можем мы жить однообразием? Эти бесконечные будни, которые повторяются. Постоянно. Всегда.

Я работала, все работали. Как всегда в конце работы я смотрела на закат, и только это мне не надоедало, потому что в природе есть что–то такое, что заставляет нас наслаждаться ею вечно. Потом еще работа, потом дом. Родители. Они были спокойными, и Варя тоже. Кусочек яблока каждому, все остальное на завтра. Мы сидели все за столом, и мне нужно было поговорить с ними на счет побега.

– Я не буду больше здесь жить, – начала я. Все уставились на меня. – Просто я так больше не могу. Либо мы бежим все, либо я сбегаю отсюда одна. Каждый день одно и то же. Каждый день это гребанное рабство.

– Ты не сбежишь отсюда, – уверенно сказал папа. – Повсюду охрана, Дежурные. К тому же Праведники скоро приезжают. Сейчас охрана работает в два раза тщательнее.

– Мы уже все продумали…

– Кто «мы», Таня? – спросила мама. – Вы с Вовой? Ты хотя бы его не подставляй.

– Нет. Мы либо уходим все, либо я ухожу с Варей, – твердо сказала. – Вся охрана собирается в центре. В этот день, когда приезжают Праведники, охраны нет у ограждения. Чтобы спокойно пройти в лес, достаточно переждать где–то ночь. Потом Вова отвлечет охрану, устроив пожар, и те, кто хотел бежать, тоже сбегут. И мы в том числе.

– Таня, мы уже привыкли к такой жизни. И если ты хочешь бежать, то беги, но нас ты больше не увидишь, – говорила мама. – Я не пытаюсь тебя удержать, просто предупреждаю, что нас больше не будет рядом. Вот что ты должна понять.

– Я понимаю, – так же твердо сказала я. – Поэтому, когда Праведники приедут, я уйду отсюда. Навсегда.

– Хорошо, – грустно выдохнула мама. – Если ты хочешь свободы, ты её получишь, Тань.

– Это тяжело, – говорил папа. – Но я тоже хочу, чтобы у вас было хорошее будущее. Не здесь, не в этих условиях. Я имею в виду свободный мир, в котором вы будите жить. Как не тяжело мне это говорить, но я тоже отпускаю вас.

– Спасибо, – тихо ответила я.

Я лежала на своей кровати и смотрела в потолок. Я не могла уснуть, так как разные думы так и лезли ко мне в голову. Теперь все изменится. Я навсегда оставлю родителей и начну жить настоящей жизнью, о которой всегда мечтала. Я так и видела, как мы с Варей ходим по лесу и собираем ягоды, разжигаем костры. Я видела идеальный, свободный мир. Возможно, Варя сейчас видела это все во сне. И она совсем не понимала, что оставит родителей навсегда, оставит этот дом, эти места. Она поймет это, когда мы будем уже далеко–далеко отсюда. А пока она спокойно спала и ни о чем серьезном не думала. Рано или поздно она повзрослеет, но не сейчас. Я не дам ей этого сделать. У нее должно быть то, чего не было у меня. У нее должно было быть детство. Мы построим с ней домик на дереве и будем говорить о всяких беззаботных мелочах, мы будем купаться в каком–нибудь озере и брызгаться водой, мы будем смеяться так, как никогда не смеялись.

– Тань, ты спишь? – это была мама. Я поднялась на кровати, чтобы мама увидела, что я не сплю. Она села на край моей кровати и взяла мою руку. Мы сидели так где–то минуты две, ничего не говоря друг другу. – Неужели, ты, правда, собралась уходить?

– Да, мам, – ласково сказала я. – Здесь стало невыносимо! Постоянно тобой командуют, заставляют работать, у тебя нет другого выбора, кроме как подчиняться правительству. Эта жизнь не для меня, мам.

– Я более чем уверена, что у тебя все получится, детка, – её голос дрожал. Она вот–вот разрыдается, и от этого мое сердце разрывалась. – Мне даже не верится, что уже через четыре дня здесь не будет ни тебя, ни Вари. Здесь станет слишком пусто, непривычно.

– Мама, ты не должна плакать, ты должна радоваться тому, что мы, наконец–то, станем свободными. Мы будем жить так, как желают жить многие люди. Мы с Варей всегда будем рядом, я позабочусь о ней.

– Ты очень быстро повзрослела! – сказала мама, и по её щеке пробежала слезинка. Но она тут же взяла себя в руки и улыбнулась мне. – Это очень тяжело. Я не могу просто так взять и отпустить вас, Таня!

– Мы не прощаемся, – сказала я и улыбнулась ей. – Кто знает, может, мы еще когда–нибудь встретимся и будем снова все вместе. А теперь иди спать, мама. Если хочешь, поговорим об этом еще завтра.

– Хорошо, – она поцеловала меня в лоб и ушла, закрыв за собой дверь.

Я не спала всю ночь после этого короткого разговора. Солнце уже заглядывало в окно, я слышала, как родители уже собирались на работу, потом за ними закрылась входная дверь. Было 5:00. А я надеялась выспаться за час. Я уснула, но потом меня кое–как разбудила Варя. А дальше все по расписанию. За завтраком мы разговаривали теперь о побеге. Дальше мы шли на поля и работали до седьмого пота. Потом обед. Я сидела рядом с Вовой, который пытался развеселить меня, но я оставалась серьезной. После обеда снова работа под присмотром Дежурных. Закат. Я как всегда стояла десять минут и смотрела на оранжевое солнце. Скоро я увижу его другими глазами. Глазами свободного человека, а не заключенного. Меня никто не трогал в эти минуты, это было странно. За то, что я просто стояла и ничего не делала, на меня могли спокойно наорать и ударить, но меня будто не замечали эти Дежурные. Когда небо переставало быть розоватым, и на нем начинали появляться первые звезды, мы все сдавали инструменты и рабочую одежду, а потом шли домой. Сначала мы все трое молчали. Никто не говорил.

– Ты поговорила с родителями? – спросил вдруг Вова. Я молча кивнула головой. – Что–то не так?

– Они не согласились идти с нами, но отпустили, – грустно произнесла Варя. – Да, они нас отпустили…

– А что твои сказали? – спросила я друга и посмотрела на него.

– Они согласны, – ответил он. Мы уже подошли к дому. Варя попрощалась с Вовой и забежала в дом. – Все в порядке? – спросил он через несколько минут, когда мы стояли возле моего дома.

– Давай ночью встретимся? – предложила я.

– Таня, ты совсем не спишь, – серьезно говорил Вова. – Но если ты хочешь, то да, конечно. Я позову тебя.

– Отлично, – попыталась улыбнуться я.

Дома было всегда хорошо, несмотря на всю его бедность. Было здесь то, чего я больше не почувствую нигде. Даже не верилось, что меня здесь больше не будет. Всё это будет находиться в прошлой жизни, а у меня тем временем будет идти новая. И всё–таки сложно оставлять прошлое, это все равно, что оставить часть себя, потерять ту часть души, которая теперь навсегда останется здесь. Я даже сейчас чувствовала непонятную пустоту. Я всё так же стояла у дверей, а Варя выходила из комнаты. В руках у нее было что–то. Она подошла ко мне. Я улыбнулась. Это была наша с ней кукла. Мы вместе её делали из травы.

– Я думаю, её нужно взять с собой, – Варя улыбнулась мне грустной улыбкой. – Знаешь, это будет нам напоминать о доме и родителях. Все хорошие воспоминания будут здесь, Таня.

– Да, ты права, – улыбнулась я ей. – Ладно, давай–ка приготовим ужин.

Потом пришли родители. Мы старались говорить о всяких мелочах и не думать о том, что скоро мы должны были расстаться навсегда. Мама так же разговаривала со мной перед сном. Она пыталась улыбаться, но вместо этого её голос дрожал, и она чуть ли не плакала. Что я могла ответить на эти слезы? Я не могла сказать ей, что останусь. Я не могла. Я молчала, выслушивая то, что мне совсем не хотелось слышать. Этот плач разрывал мне сердце, и я готова была сама разрыдаться. Но не сейчас, не на глазах у мамы. Ей не должно быть больно.