Языки страха. Женские и мужские стратегии поведения

3. Восстановление status quo: реконструкция вредительства с обещанием возмездия вредителю – рекомендации по лечению (заговор и комментарии)[71 - Мастер никогда не раскрывает все карты, какая-то информация (кусочек “знания”) все равно утаивается, как и в традиционной культуре.].

4. Передача “знания” / обучение “кодексу знающего” (термин К. К. Логинова)[72 - Ср. со схемой традиционного мифологического рассказа о колдунах, бытующего в современной деревне: Жаворонок С. И. Рассказы о “знающих” и рассказы “знающих” (по материалам экспедиций в Зубовский сельсовет (Шола) Белозерского района Вологодской области) // По следам Е. Э. Линевой: Сборник научных статей. К 100-летию экспедиционных записей и Новгородской губepнии. Вологда, 2002. С. 293.].

Болезнь и смерть в современном мифологическом рассказе всегда вводятся через мотив зависти или мести[73 - Как и в девичьем любовном рукописном рассказе. См.: Вариация одного сюжетного хода девичьего рукописного любовного рассказа. См.: Китанина Т. А. Несколько слов о прапрапрабабушке. С. 209.]. Именно мотив неминуемой смерти позволяет мифологическому рассказу контаминироваться с сентиментально-балладным клише. Но если, например, девичий рукописный рассказ отвел бы положенной в гроб фотографии (см. пример выше) роль финального аккорда, законы жанра мифологического рассказа требуют вмешательства магического специалиста, который выходит на сцену в следующем повороте сюжета. Ведь один из финальных мотивов мифологического рассказа (как традиционного, так и современного) – это исцеление, которое одно только и подтверждает истинность знания мастера[74 - Жаворонок С. И. Знающий: мифологический персонаж и социокультурный статус // Традиционные модели в фольклоре, литературе и искусстве. С. 274.].

Таким образом, чтобы существовать и развиваться, мифологическому рассказу приходится подпитываться за счет “доноров”, в роли которых выступают сентиментальные и “жестокие” жанры, объединенные мотивом угрозы смерти.

О. А. Кадикина

Фигуры детских страхов

Среди множества страхов, сопровождающих нас в течение жизни, особое место занимают так называемые внушенные страхи[75 - Захаров А. И. Дневные и ночные страхи у детей. СПб., 2000. С. 7.]. Они появляются в детстве, и их источником, как правило, служат взрослые – родители, бабушки, няни, воспитатели, старшие братья и сестры и т. д. Взрослые прямо указывают ребенку, чего нужно бояться: чайника – обожжет; собаки, кошки – укусит; “чужого дядю” – украдет. Детям запрещается контакт с “опасным” предметом, и таким образом страх становится регулятором их поведения.

Большая часть “детских" страхов со временем изживается, но на смену им приходят другие – например, страхи родительские. Взрослые боятся за детей и за близких людей вообще, опасаются воров, бандитов, маньяков, а также летать на самолете, лечить зубы, публично выступать и т. д. Эти страхи тоже можно назвать внушенными, так как их навязывает общество, социальная среда, в которой человек живет.

Существенное различие между “детскими” и “взрослыми” страхами, на наш взгляд, заключается в том, что взрослые способны рефлексировать по поводу природы своего страха. Дети – скорее всего, нет. Казалось бы, что опасного в чайнике, собаке или незнакомом человеке? В самих объектах или лицах нет ничего, способного вызвать эмоцию страха. Но сама эмоция присутствует всегда, меняются лишь персонажи и сюжеты, на которые она проецируется.

Доктор психологических наук Л. И. Захаров выделяет следующие возрастные страхи детей и описывает персонажей, их символизирующих:

2–4 года: “Волк и Баба-Яга символизируют угрозу для жизни, физическое уничтожение, прекращение жизни. [Эти образы] предваряют появление психологически мотивированного страха смерти у детей в 6 и 7 лет”[76 - Там же. С. 51.]. “После 3 и особенно 4 лет у Бабы-Яги появляются партнеры: Кощей Бессмертный и Бармалей”[77 - Там же. С. 58.].

5–7 лет: страхи заболевания и смерти родителей, жутких снов, животных, стихии, огня, пожара и войны. “Они, как и ранее перечисленные, имеют своей мотивацией угрозу для жизни в прямом или косвенном виде”[78 - Там же. С. 71.].

7–11 лет: страх смерти родителей, страх войны. “Типичными страхами у младших школьников будут страхи Черной Руки и Пиковой Дамы”[79 - Там же. С. 85.].

Предметом данной статьи будут, во-первых, персонажи детских страхов и связанные с ними сюжеты[80 - Материалом для написания статьи послужили полевые записи, сделанные во время фольклорно-этнографической экспедиции в Усвятский район Псковской области в 2000 г.], и, во-вторых, механизмы “реализации”[81 - Говоря о “реализации” страхов, мы попытаемся разобраться в способах “воплощения” детских страхов в действительность, так как именно это, на наш взгляд, и обеспечивает реальность детских страхов.] этих страхов.

Чего и кого боятся в детстве?[82 - Наши полевые материалы в основном относятся к возрастному периоду от 2, 5 до 7–8 лет; тексты были записаны как от детей и подростков, так и от взрослых, рассказывавших о собственных детских страхах и страхах своих детей.] Набор персонажей, которыми взрослые пугают детей, выглядит следующим образом:

• чужой дядя, цыган, бомж, старик, букан с мешком (которые придут, заберут, накажут, если будешь баловаться, плохо себя вести, открывать дверь незнакомцам или разговаривать с ними на улице):

Вот сказали: Варфоломей к тебе придет, вот если ты будешь что-то делать <…> И вот он [маленький ребенок. – О. К.] боялся и все. А что такое Варфоломей, я даже сама не помню <… > не то, чтобы где- то показали там картинку или еще что-то… Сказали – и все[83 - Фольклорно-этнографическая экспедиция; Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1960 г. р. (здесь и далее личный архив автора).].

Вот она говорит: “Кто не будет бало…, всех слушаться Бог придет, нас заберет”. Сколько раз, даже я была в восемь лет, и она все мне это говорила, я как-то верила[84 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1985 г. р.].

Всех детей пугали моим отцом, он очень был грозный. Был крикливый, грозный, он очень нас и строгости держал. И всех абсолютно на улице пугали им[85 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1954 г. р.]. Бомжей боюсь, если они есть[86 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1990 г. р.].

Ой, и меня бабушка все время: “Подожди вот, сейчас цыган придет". И моего ребенка всегда мама говорит: “Ну, цыгану отдам, тебя там, туда-сюда”. А когда натуральные заходили цыгане – забивался куда-то, так что… страшно было[87 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1962 г. р.].

Ну, вот у меня сын боялся всегда – дорожник (на дороге работал) такой, звали его Вий. Он страшный такой дедок. И вот всегда бабуля тоже вот так: “Ну, подожди – Вию отдам”. И все – он послушный был полностью[88 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1962 г. р.].

Дядьку боятся, вот дядьку <… > И вот она [девочка Ксюша, сидит рядом] боялась, почему-то: “дядька, дядька”. Вот у них это понятие дядьки, наверное, с малолетства[89 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1960 г. р.].

Вот сейчас этот дед придет, вас заберет в мешок вот там – мы боялись вот этого. Ну, дед просто там с бородой. Борода была большая у деда. Вот, бывало, родители говорят: “Вот дед сейчас придет этот и тебя заберет, дед Степан. Заберет тебя в мешок”[90 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1962 г. р.]. Боялись только, наверное, цыганом. Что заберут в мешок. Ну, вот они… раньше ж цыгане все ходили… побираться. Я, бывало, сказываю, что…[91 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1927 г. р.]

Или вот, допустим, у нас вот всегда, чтобы ребенок не упал в колодец, говорят: “Не ходи туда там букан”. А кто таком букан? Я нот выросла и до сих пор… И тоже бежит мальчик туда к колодцу, по стежке, я говорю: “Не ходи, там букан”, а кто такой… Мой ребенок боялся этого букана, разворачивался и домой, конечно[92 - Псковская обл., Усвятский р-н, пос. Усвяты, жен., 1967 г. р.].

• русачка, ведьма, покойник, черт, домовой (которые утащат, утянут, унесут, задушат, если пойдешь в неположенное место, задержишься допоздна на улице):