Журнал «Фантастика и Детективы» №11

– Да уж, всего не рассчитаешь…

– В каком смысле? – обернулся Замир.

– Я говорю, – продолжал рассуждать Оскар, – вряд ли полковник рассчитывал погибнуть. Он грамотно рассчитал, что нерастраченный боевой дух и вражда кланов заставят их устроить драку. Но ведь его не собирались убивать в тот вечер, просто под горячую руку попался, когда у них началась бойня.

Замир прищурил глаза и смерил Оскара взглядом.

– Оскар Шимон Бояна Вельд! – отчеканил он. – Уж не хочешь ли ты сказать, будто полковник не совершил свой последний подвиг? Будто он не отдал жизнь за всех нас и за победу над эскадрой? Будто погиб по глупости и недосмотру?

– Да не, – покачал головой Оскар. – Я так не говорил. Я сказал, что полковник вряд ли собирался погибать так просто. Наверняка думал выжить, да всего ж не учтешь…

– Оскар Шимон Бояна Вельд! – отчеканил Замир яростно. – Сегодня, в день нашей победы, в день прощания с полковником, ты посмел усомниться в его мудрости и героизме? Выйди и повтори при всех, чтобы все видели, что в наших рядах враг!

– Послушай, Замир, – неожиданно для себя вмешался Томаш. – Может быть, хватит, а? Уж кто бы говорил про сомнения в мудрости полковника?

Замир вспыхнул, его лицо пошло багровыми пятнами.

– Томаш Мирослав Тереза Новак! – рявкнул он, поднимая бластер. – Ты как смеешь говорить с комендантом?!

– А ты мне не комендант! – выпалил Томаш, отступая на шаг. – Мне полковник был комендант! А ты для меня трус и изменник!

– Тихо, тихо! – встревожился Оскар. – Да вы что, парни? В день победы, в день похорон?

– Не тихо! – яростно огрызнулся Томаш на Оскара и снова повернулся к Замиру, чувствуя, как левая рука сама прижимается к груди и тянется вправо, за отворот комбинезона. – Не трогай память полковника, понял? Все что угодно говори! Но об одном лишь прошу: оставь ее в покое!

В одном флаконе

Юлий Буркин

Юлий Буркин

29 марта 1960 г.

1

Так вышло, что нам с Вадиком не хватило мест в общежитии Мехмата, и нас поселили к филологам. Точнее, к филологиням. Их было много, и многие были привлекательны. Вот только мы никого из них не знали.

И тогда Вадик выдумал операцию под названием «No Pasaran, или Kukaracha Muertes». Мы облазили всю общагу и поймали десятка три, наверное, тараканов. Потом красным цепон-лаком нарисовали у каждого на спинке его персональный номер и отпустили их всех на свободу. А в фойе вывесили плакат:

«Внимание! В целях полного и бесповоротного уничтожения популяции тараканов в общежитии проводится детальное изучение их миграции. Убедительная просьба: при встрече помеченного таракана немедленно сообщите его номер и место встречи с ним в комнату 113».

В сто тринадцатой комнате жили мы, а суть Вадиковской идеи заключалась в том, что филологини потянутся к нам сами, буквально понесут себя к нам на тарелочках в голубых каемочках, и скоро мы перезнакомимся с ними всеми, а там, глядишь, и отношения завяжутся.

Все так и случилось. С трогательной обязательностью девушки сообщали нам о своих наблюдениях за насекомыми, А Вадик с самым серьезным видом записывал эти данные в объемистый гроссбух, а также имена, фамилии, номера комнат и мобильных телефонов сообщавших, проставляя также в специальной графе загадочные трехзначные числа.

Девушки не спрашивали, что эти числа означают, а если бы спросили, вряд ли Вадик признался бы. Это были три оценки по пятибалльной системе – за красоту, за сексуальность и за предполагаемую доступность.

К примеру, если это было число 555, то, значит, девушка красива, сексуальна и, как Вадику показалось, готова заняться любовью, стоит приложить к тому совсем немного усилий. Правда, такой идеальной оценки удостоилась всего одна девушка. Ее звали Ванда, и она стала моей девушкой. Как правило же, после двух первых четверок шла двойка, а то и единица, а еще чаще – 22, а потом – 5. То есть – хоть сейчас, вот только надо ли оно нам…

И все-таки игра стоила свеч. Знакомства происходили, и отношения завязывались. С неделю мы вместе, как сыры в масле, катались между нашими новыми знакомствами, потом я остановился на Ванде, а Вадик продолжил катание в одиночку…

Но речь совсем не о том. Однажды, заглянув в гроссбух, я обнаружил странную штуку. Мне показалось, что номера встреченных девушками тараканов представляют собой какую-то закономерность.

Я переписал номера в одну строчку, и вот, что у меня получилось: 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12, 5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12.

Повторяемость удвоенного числа 12 особенно бросалось в глаза, и я переписал цифры по-другому, в несколько строчек, оканчивающихся двумя 12. Получилось вот что:

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12,

5, 15, 17, 15, 4, 1, 14, 1, 25, 6, 12, 12.

5, 15, 17

Я не мог поверить своим глазам. Как такое может быть?! Тараканов видели разные девушки в разных комнатах, а номера складывались в стройную систему, в повторение одной и той же последовательности…

Я показал свои выкладки Вадику.

– По-моему, они что-то хотят нам сказать, – предположил я.

– Кто?! – изумился он. – Тараканы? Хватит меня разыгрывать!

– Посмотри сам.

Вадик посмотрел. И выдвинул единственное рациональное объяснение:

– Сволочь ты, Мишка. Знал бы я, ручкой бы записывал…

То есть, он решил, что я стер настоящие цифры, которые он записывал карандашом, и проставил свои. Предположение было логичным и естественным, но я-то знал, что ничего я не стирал!

И я отправился к Продавцу Случайных Чисел. Так у нас прозвали препода по высшей математике Леонида Малкина. Кое-кто звал его также «Безумный Лео», ибо он слыл в нашей среде сумасшедшим гением. По легенде когда-то давно, в трудное перестроечное время, он написал блестящую работу по теории случайных чисел, но продал ее за однокомнатную квартиру бесталанному коллеге, оставшись без ученой степени.