Известные и неизвестные открытия XX века

2. Абросимова Т. А., Черняев В. Ю., Рабинович А. Петербургский комитет РКП(б) в 1918 году. Протоколы и материалы заседаний. СПб., 2013.

3. Архив русской революции. Т. 1–2. М., 1991.

4. Биржевые ведомости. 1917. 28 сент.

5. Ганелин Р. Ш., Флоринский М. Ф. Российская государственность и Первая мировая война // Февральская революция: от новых источников к новому осмыслению: сб. статей. М., 1997.

6. Гиппиус З. Синяя книга: петербургский дневник. 1914–1918. Белград, 1929.

7. Деникин А. И. Очерки русской смуты: в 5 т. Т. 1. М., 1991.

8. Жерихина Е. И. Усадьбы устья реки Мойки. СПб., 2011.

9. Записка Дурново // Красная новь. 1922. № 6.

10. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов. Т. 1. М., 1970.

11. Милюков П. Н. Воспоминания. М., 2001.

12. Политические партии и общество в России 1914–1917 гг.: сб. статей и документов. М., 2000.

13. Поляков Ю. А. Население России в XX веке: исторические очерки. М., 2000.

14. Пришвин М. М. Дневники. М., 1990.

15. Россия и Первая мировая война: Материалы международного научного коллоквиума. СПб., 1999.

16. Русские ведомости. 1914. 22 июля.

17. Русские ведомости. 1915. 6 нояб.

18. Станкевич В. Б. Воспоминания. 1914–1919. М., 1994.

19. Троцкий И. С. Ю. Витте и мировая война // Дни. 1924. 27 июля.

Экспозиция Соловецкого музея-заповедника «Соловецкие лагеря и тюрьма. 1920–1939»

Соловецкие острова в холодном Белом море – северный архипелаг, хранящий в себе исторические напластования прошлого и настоящего.

Первобытное освоение Соловков – середина VI тыс. до н. э. С начала XV в. здесь формировался уникальный архитектурный и природный комплекс Соловецкого мужского монастыря. Его историко-архитектурное наследие вошло в Список всемирного наследия ЮНЕСКО.

1920-е – 1930-е гг. на Соловках – мрачный период террора и беззакония, период «Соловецких лагерей». Великая Отечественная война – героическая страница в истории архипелага. В годы войны на островах располагались: Соловецкая школа юнг в системе Учебного отряда Северного флота, военно-морские и береговые части Северного флота, авиазвено и артиллерийские подразделения. В послевоенный период шло постепенное превращение Соловков в историко-культурный и туристско-паломнический центр мирового значения.

Соловецкий государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник и возрожденный Спасо-Преображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь – этапы современной истории архипелага. С 1992 г. тесно переплетаются многие важнейшие направления в жизнедеятельности обеих организаций, основанные на партнерских взаимоотношениях во многих областях: прием и обслуживание посетителей; предоставление экскурсионных и консультационных услуг; работы, связанные с реставрацией и восстановлением памятников архитектуры; научно-исследовательские работы и многое другое.

Вот уже 25 лет одно из приоритетных направлений деятельности Соловецкого музея-заповедника – изучение истории Соловецких лагерей ВЧК-ОГПУ и тюрьмы ГУГБ (Главное управление государственной безопасности) НКВД.

С мая 1920 г. по декабрь 1939 г. Соловки пережили особый исторический период – 19 лет большевистского террора, оставившего неизгладимый след как в истории Соловков, так и в судьбах миллионов людей многих поколений. Соловецкие лагеря ВЧК-ОГПУ и тюрьма ГУГБ НКВД навсегда сделали Соловки символом ГУЛАГа и политического террора.

История Соловецких лагерей далеко не однозначна в социально-политическом аспекте, сложна в изучении и тяжела в моральном плане, требует особого подхода как в научно-исследовательской работе, так и в оценке происходившего.

До 1988 г. изучение террора, спланированного и осуществленного государством против собственного народа – различных народностей и национальностей СССР, представителей зарубежных государств и разных религиозных конфессий, – было под запретом. Любые попытки исследования со стороны сотрудников музея жестко отслеживались и пресекались силовыми ведомствами. С начала 1990-х гг. Соловецкий музей-заповедник приступил к многоплановой разработке темы. В первую очередь были проведены работы по увековечению памяти жертв репрессий на Соловках: в черте поселка Соловецкий, в районе массовых захоронений была организована мемориальная территория с установкой Соловецкого камня. Музей начал тесное сотрудничество с международным обществом «Мемориал» и его отделениями по стране. По инициативе обеих сторон с 1989 г. проводятся ежегодные акции – Дни памяти жертв репрессий. В плановые работы Соловецкого музея включено формирование фондовых коллекций и материалов для музейного архива. Ведется электронная база данных по истории Соловецких лагерей и тюрьмы (1920–1939). Особое внимание уделяется научным исследованиям: работа в государственных, ведомственных и частных архивах; полевые исследования на архипелаге и за его пределами; ведение единой базы по персоналиям (на основе общения с бывшими заключенными, а также бывшими сотрудниками Соловецких лагерей и тюрьмы и их родственниками).

Большой интерес к теме Соловецких лагерей и тюрьмы проявляют представители средств массовой информации, как российских, так и зарубежных.

Работа в этом направлении давно вышла за рамки обычной деятельности исторического музея. В настоящее время Соловецкий музей-заповедник готовит материалы по истории Соловецких лагерей и тюрьмы для представления в виртуальном музее (инициатор – научно-информационный центр «Мемориал», Санкт-Петербург); ежегодно ведет консультативную работу с посетителями по поиску информации о репрессированных родственниках; читается курс лекций по истории Соловков в 1920–1930-е гг. для старшеклассников местной школы, жителей поселка, учащихся вузов на материке. В перспективе – разработка и осуществление совместно с Международным обществом «Мемориал» комплексной программы мемориализации объектов, мест и территорий периода репрессий на Соловецких островах и в Прибеломорье, дальнейшее комплектование единой базы данных, выход на международный уровень. Созданные в нулевые годы планшетные передвижные выставки «Дорога к покаянию», «Дело о Кремлевском заговоре», «Поисковая работа Соловецкого музея. 2001–2005» уже экспонировались в разных городах на материке. Передвижные выставки «Штрафной изолятор на горе Секирной», «Хотелось бы всех поименно назвать…», «Соловецкое Общество краеведения. 1920–1930» были доступны всем посетителям Соловков. Двадцать лет проработала стационарная экспозиция «Соловецкие лагеря особого назначения» – первая в СССР экспозиция о сталинских репрессиях на Соловках, созданная сотрудниками Соловецкого музея-заповедника в 1989 г. в одном из залов Настоятельского корпуса. Нехватка документально-исторической информации об этом периоде была восполнена художественным решением экспозиции.

В 2010 г. в черте поселка, в помещениях лагерного барака (постройка 1926–1927 гг.) была открыта новая стационарная экспозиция «Соловецкие лагеря и тюрьма. 1920–1939», основанная на материалах 20-летней научно-исследовательской работы. Экспозиция сразу погружает посетителя в наиболее тяжелые периоды прошлого островов, показывая основы формирования карательно-репрессивных структур большевистской эпохи; знакомит с основными документами того периода, этапами организации, развития и функционирования лагерей на Соловках; через карты-схемы раскрывает территориальные масштабы всей репрессивной системы, а через документы и цифры – количественные масштабы человеческих жертв.

Экспозиция изначально была задумана для индивидуального самостоятельного посещения, где материалы и документы, представленные на турникетах, позволяют шире ознакомиться с тематикой каждого раздела и подраздела. За 19 лет на Соловках репрессивная система семь раз меняла свои структуру, подчинение, назначение, а также условия содержания и использования различных категорий заключенных. Каждый раз такая перемена диктовала свои законы и правила, основанные на распоряжениях и приказах.

Девятнадцатилетняя история Соловков вобрала в себя Северные лагеря (1920–1924) и Соловецкие лагеря особого назначения (СЛОН ОГПУ) (1924–1929); с 1930 по 1934 г. – Управление Соловецких лагерей особого назначения (УСЛОН), Соловецкие и Карело-Мурманские исправительно-трудовые лагеря (СИКМИТЛ), Соловецкие ИТ лагеря ОН, а с 1934 по 1939 г. – Восьмое отделение Беломорско-Балтийского комбината (ББК). С января 1937 г. на островах открыта Соловецкая тюрьма ГУГБ НКВД с лагерным контингентом.

Не обошел Соловецкие острова и Большой террор 1937–1938 гг. В этот период более трех тысяч заключенных лагеря и тюрьмы были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны в Карелии и на Соловках.

Такое напластование сложных исторических событий на территории небольшого архипелага требует особого подхода в изучении и исследовании, поиска новых форм и решений в способах подачи. Значимыми в этом вопросе являются отношение и подход самого государства к теме репрессий.

Раскрытие и доступность государственных и ведомственных архивов – носителей основополагающей исторической информации, законодательно-правовая база в отношении исследований, выявление и мемориализация мест массовых захоронений, финансирование и софинансирование проектов по созданию региональных Книг памяти, разработка и внедрение в учебный процесс для старшеклассников и студентов единой программы по освещению репрессий тоталитарного режима – вот основные направления деятельности государства в области увековечения памяти миллионов жертв тоталитарного режима. Именно государство должно взять на себя руководство комплексной федеральной программой по увековечению памяти жертв репрессий 1917–1991 гг. и осуществление этой программы, пусть даже с опозданием на четверть века. Государство в лице его лидеров обязано способствовать освещению достоверных исторических фактов. Политические события последних десятилетий диктуют эту необходимость, вынуждая государственную власть и общественные силы пересмотреть официальную точку зрения на историю СССР и России в XX в. Искажение исторических фактов в угоду отдельным политическим лидерам – идеологическая и политическая провокация в масштабах государства, которую нужно оставить в прошлом, как и все историческое наследие тоталитарного режима. Но изучение истории XX в. должно основываться на достоверных материалах. Демократичность государства выражается и в раскрытии собственной истории, какой бы темной и грязной она ни была. Сокрытие информации – это соучастие в событиях прошлого, отголоски которого присутствуют и в наши дни. Только достоверность и объективность предоставленной исторической информации могут создать новые формы решений экспозиционно-выставочного показа, сформировать у посетителя доверие к воспринимаемой информации и ее понимание, повысить образовательный уровень молодого поколения.

При создании полномасштабной стационарной экспозиции по истории Соловецких лагерей и тюрьмы нами были поставлены достаточно трудные задачи. Современный посетитель музея – это посетитель нового поколения, живущий в ускоренном темпе посреди огромного потока информации, где коммуникабельность и новейшие технологии сплетены воедино, что диктует совершенно новые методы воздействия на него. При этом для посетителей, рожденных в 1940–50-х гг., понимание исторического прошлого в значительной степени консервативно, а для рожденных в 1990-е гг. – совершенно иное, определяемое объемами полученной или неполученной информации на элементарных уроках истории в школах, в вузах, из кино, прессы… У современного посетителя обработка визуальных образов превалирует над восприятием информации. Незнание целых исторических периодов рождает потребность в кропотливом изучении фактического материала. Восполнение происходит на эмоциональном уровне при получении конкретного исторического документа или предмета. Нужна ли здесь оценка ситуации, анализ произошедшего? Необходимы быстрый доступ к огромным объемам информации на электронных носителях, представление документальной кинохроники, слайд-фильмов, использование новых компьютерных технологий для образного восприятия объектов.

Сложность исторических процессов требует сложности форм показа. Компьютерная графика дает возможность визуального представления исторических процессов и событий на стеновых панелях, баннерах и экранах во всех экспозиционных пространствах. Электронный киоск и монитор позволяют воспроизвести достаточно широкий спектр различной информации (фондовые коллекции, результаты исследований, документальная кинохроника). Использование новейших технологий в современных экспозициях дает возможность восприятия и осознания информации на совершенно другом качественном уровне.

Основная цель экспозиции – максимально точно и последовательно показать организацию и деятельность репрессивных структур на архипелаге. Начинает экспозицию раздел о создании репрессивной системы с 1917 г., когда организация многочисленных концентрационных лагерей по стране была для большевиков первостепенной политической необходимостью для удержания власти. Посетитель воспринимает последовательность исторических фактов и процессов: вначале созданы структуры, затем организована система, затем создан концентрационный лагерь на Соловках, уже далеко не первый и не единственный. Экспозиция выстроена так, что посетитель черпает информацию из двух форм текстовых материалов (исторические документы основополагающего характера и цитаты из воспоминаний бывших заключенных Соловецких лагерей и тюрьмы). Наряду с предметным рядом экспонатов в залы экспозиции введены электронный киоск и телеэкран с кинохроникой 1928 г.

Проходя по экспозиции, расположенной в помещениях лагерного барака, посетитель плавно погружается в исторические события 1920–30-х гг.: он оказывается окружен конкретными документами и фотографиями, картами и цифрами; на стенах-баннерах представлены фотосюжеты того времени, в витринах и на подиумах – исторические вещи, предметы, фрагменты, а с мемориального баннера смотрят лица соловецких заключенных. Последний раздел экспозиции дает возможность увидеть документальную кинохронику 1928 г., что еще раз подтверждает достоверность полученной информации и правдивость увиденного ранее, позволяет переосмыслить историю и роль государства в ней.

На экспозиции устоявшаяся форма музейного показа и возможности новейших технологий образуют сложную систему взаимосвязей, которые дополняют, а не исключают друг друга. Новый посетитель – новые подходы и способы в организации пространства уже существующей экспозиции, создававшейся как постоянно меняющаяся и дополняемая. Научно-исследовательские и экспедиционные работы являются основой постоянного пополнения как информационного, так и предметного ряда. Перспектива развития данной экспозиции – в расширении площадей и тематических разделов не только в близлежащих постройках, но и на прилегающих территориях, где можно разместить крупногабаритные экспонаты прямо под открытым небом. Работы продолжаются.

О. В. Бочкарева

Неизвестные страницы творческой биографии академика В. М. Жирмунского: юношеская лирика 1909–1911 годов

Академик Виктор Максимович Жирмунский (1891–1971) известен в научном мире прежде всего как филолог, специалист по немецкой литературе, лингвистике, фольклору, поэтике, русской поэзии Серебряного века, сравнительному литературоведению. Однако до недавнего времени почти не была известна другая сторона его творчества – его собственные стихи. Между тем в молодости, в студенческие годы он писал довольно много стихов, но, за исключением одной-двух попыток послать их в тогдашние литературные журналы, никогда не публиковал их. Вместе с тем эти стихи представляют немалый интерес. В домашнем архиве семьи Жирмунских сохранилось несколько тетрадей с автографами его стихов, написанных в конце 1900-х – начале 1910-х гг. Некоторые из них были недавно опубликованы нами в журнале Russian Literature[58 - Стихотворное наследие В. М. Жирмунского. Символистский период (1909–1911), подготовленное и научно откомментированное В. В. Жирмунской-Аствацатуровой и Н. А. Богомоловым // Russian Literature. Elsevier. SciVerse ScienceDirect. LXXII (2012) III/IV. P. 292–349.].

Поэзией Жирмунский начал интересоваться в ранней юности. Его духовное становление проходило в 1900-е гг., в эпоху расцвета символизма и как поэтической школы, и как философии. Еще в школьные годы, будучи учеником Тенишевского училища, он увлекался символистами, пробовал сам писать стихи. Первым литературным пробам пера будущего ученого, его юношеским публикациям в журнале «Тенишевец» была посвящена обстоятельная статья А. В. Лаврова 1996 г., в которой справедливо отмечается символистская традиция в стихах молодого Жирмунского[59 - Лавров А. В. В. М. Жирмунский в начале пути // Русское подвижничество: сб. статей. М., 1996. с. 337–352.][60 - Лавров А. В. Русские символисты: этюды и разыскания. М., 2007. с. 544–559.].

Между тем путь Жирмунского к символистской поэзии не был прям. В его юношеских дневниках, относящихся к периоду обучения в Тенишевском училище, в частности в дневнике 1905–1906 гг., перед нами предстает процесс постепенной эволюции его поэтических вкусов. Первые литературные опыты Жирмунского относятся к 1905 г. Вначале, в связи с политическими событиями 1905 г., его интересует исключительно гражданская поэзия. Дневниковые записи этого периода свидетельствуют о том, что в вечном споре сторонников чистого искусства и гражданской поэзии Жирмунский явно на стороне последних. В частности, 30 декабря 1905 г. он записывает: «Стихи и рифмы мои довольно на этот раз банальны, но чувство искренне именно потому, что я не поклонник “чистого искусства” ради искусства»[61 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 225.]. Эти тогдашние взгляды Жирмунского заметны и в его восприятии русской поэзии. Зимой 1905–1906 г. он начинает серьезно знакомиться с творчеством Пушкина (будучи изначально воспитан на немецкой литературе, он русскую поэзию начал читать несколько позднее), и именно в силу своего тогдашнего увлечения пафосом гражданской лирики он стремится и в пушкинской поэзии увидеть прежде всего «национальное», «народное» и не приемлет идейного пафоса зрелых пушкинских стихов о назначении поэта и его непонятости толпой. «Пушкин – художник чисто национальный, несмотря на его безумный бред о жреце искусства, разобщенном с жизнью и ее страстями, ничего не имеющими общего с “ничтожной чернью”. Увы, эта ничтожная чернь слишком часто занимает перо великого поэта, что бы он об этом ни говорил»[62 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 222.]. Здесь Жирмунский, по-видимому, подразумевает поздние стихи Пушкина: «Поэт», «Поэту», «Поэт и толпа («Чернь»), «Из Пиндемонти» и др., в которых отражены известные пушкинские идеи «тайной свободы» художника и его независимости не только от власти, но и от читателя.

Однако уже в те дни Жирмунский начинает чувствовать, что одного лишь гражданского, социального пафоса недостаточно. Будучи всей душой на стороне прогрессивного общественного движения, он все же задумывается и о других сторонах лирики.

Большое влияние на поэтические вкусы Жирмунского-подростка оказал его домашний учитель Григорий Яковлевич Красный (1881–1970), впоследствии известный юрист и общественный деятель, а тогда студент, дававший Жирмунскому частные уроки латинского и древнееврейского языков. Они много спорят, обсуждают стихи. Красный явно хочет направить вкусы своего ученика к эстетизму, тот сопротивляется. Но каждый раз задумывается над словами Красного. Так, в разгар декабрьского вооруженного восстания в Москве Жирмунский пишет несколько стихотворений, полных гражданского пафоса, но довольно банальных в художественном отношении. Он показывает эти стихи Красному. 30 декабря 1905 г. Жирмунский записывает в дневнике реакцию Красного: «Читал Г<ригорию> Я<ковлевичу> мое стихотворение на московское восстание. Он остался очень недовольным: тема, по его мнению, избитая, образы давно всем надоели, содержание не идет дальше переживания Марсельезы на манер всяких новейших стихотворений»[63 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 225.].

Однако уже спустя три недели Жирмунский начинает колебаться. В записи от 23 января 1906 г. отражены его метания между гражданской лирикой и чистым искусством: «Что писать, где истинная поэзия, я не могу найти решение этому вопросу… Но как не сбиться с пути поэзии на дорогу пустого декламаторства и рифмованной прозы? …А все-таки я теперь в колебанье. Я то повторяю себе грозно: “поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!”, то стараюсь уйти в область чистого искусства. Вечный вопрос! Однако все мои симпатии на стороне поэта-гражданина»[64 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 231.]. Далее Жирмунский вновь пишет гражданское стихотворение (Братья! Дружно соберемся / Все, кто правду могут петь! / Чтить свободу поклянемся, / За свободу умереть!). Но неожиданно он сам себя обрывает, чувствуя фальшь и подражательность своих строк: «И вот после этого воинственного гимна я вдруг решил посвятить себя описаниям природы, развитию слога, идеалу чистой красоты. Что-то напыщенно-ложное показалось мне в предыдущих опытах на гражданскую тему, риторическое. И все-таки это искренне, более идет от души, чем слова наших знаменитых школьных политиков, мужей слова (иначе не умеющих работать, дело делать). Откуда же мои колебания?»[65 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 232–233.]. Он пишет два стихотворения, объединив их под общим названием «Из лирики природы». Но тут же сам как будто стыдится своего поворота к эстетизму. С определенной долей самоиронии он замечает: «Теперь мне остается писать: “Закрой твои бледные ноги!” Это уже совсем “чистое искусство”. Да здравствует преемник Валерия Брюсова! Ура!»[66 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 234.].

В марте 1906 г. в училище начинает работать литературный кружок. Готовясь к заседанию кружка, Жирмунский читает статьи Писарева «Реалисты» и «Базаров». Несмотря на то что он по-прежнему привержен принципу общественной полезности искусства, из дневниковых записей хорошо заметно неприятие Жирмунским утилитарного подхода Писарева к искусству. Это отталкивание еще более усиливается в записи от 5 марта, где, анализируя образ Базарова, Жирмунский приходит к выводу, что «отрицание нигилистом искусства, наслаждения красотой, борьбы за цивилизацию и т. д. находит себе причину исключительно в узкой партийности взглядов»[67 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 241.]. С этого дня неприятие Жирмунским общественно полезного подхода к искусству, к поэзии резко усиливается. 12 апреля 1906 г., под впечатлением весеннего настроения, Жирмунский пишет лирические стихи, довольно подражательные, но явно выдержанные в русле «чистого искусства». «Да, у декадентов нужно поучиться умению пользоваться языком: как гениально переведено, например, Бальмонтом 4-е действие “Освобожденного Прометея” Шелли. Это сплошная музыка! – Я собираюсь учиться форме у декадентов, чтобы разбить их их же орудьем. Кто сумеет, подобно классикам, сочетать божественную красоту формы с глубиной содержанья, тем самым докажет несостоятельность декадентства»[68 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 225.].

Фактически эта запись знаменует подспудный переход Жирмунского на позиции эстетизма, в котором он еще сам себе не до конца признается. В записи от 13 мая, подводя итог пережитому в завершающемся учебном году, он, в частности, отмечает: «Конец года принес много новых колебаний: увидав внезапно перед собою молодой русский Парнас, декадентов, я смешался, почти сбился с пути. И теперь еще передо мной дилемма: где поэзия, в жизненной правде реализма, или в учении об искусстве для искусства»[69 - Жирмунский В. М. Начальная пора: Дневники. Переписка / публ., вступ. ст., коммент. В. В. Жирмунской-Аствацатуровой. М., 2013. с. 261.].