Ким

– Но ведь и ты ищешь чего-то? – Лама, очень довольный, что помнит так хорошо, выпрямился и сел.

– Да, – сказал в угоду ему Ким. Мальчик был очень счастлив, что может жевать бетель и видеть новых приятных людей.

– Это бык – Красный Бык, который должен прийти, чтобы помочь тебе и увезти – но куда? Я забыл. Красный Бык на зеленом поле, не правда ли?

– Никуда он меня не отвезет, – сказал Ким. – Я просто рассказал тебе сказку.

– Что такое? – жена земледельца наклонилась, звякая браслетами. – Что вы оба, бредите, что ли? Красный Бык на зеленом поле, который унесет тебя на небо – или куда? Что это было – видение? Или кто-нибудь напророчил это тебе? У нас, в нашем селении, за городом Жландар, есть красный бык, и он больше всего любил пастись на самом зеленом нашем лугу.

– Дай женщине старый рассказ, а птице, вьющей гнездо, – лист и нитку, и они сделают удивительные вещи, – сказал сейк.

– Все святые люди видят сновидения, а их ученики, следуя за святыми людьми, приобретают эту силу.

– Красный Бык на зеленом поле, не так ли? – повторил лама. – Может быть, прежней жизнью ты заслужил награду, и Бык придет, чтобы вознаградить тебя.

– Нет, нет, это просто россказни, вероятно, ради шутки. Но я поищу Быка вблизи Умбаллы, а ты можешь поискать твою реку и отдохнуть от шума поезда.

– Может быть, Бык знает, может быть, он послан указать путь обоим нам, – сказал лама, полный надежды, как ребенок. Потом он обратился к пассажирам и сказал, указывая на Кима:

– Вот он послан мне только вчера. Я думаю, что он не от мира сего.

– Встречала я множество нищих и святых людей, но никогда еще не видела такого иоги и такого ученика, – сказала женщина.

Ее муж дотронулся до лба пальцем и улыбнулся. Но когда лама захотел есть, они заботливо отдали ему все самое лучшее.

Наконец, усталые, сонные, запыленные, они добрались до городской станции Умбаллы.

– Мы живем здесь, пока идет наш процесс, – сказала жена земледельца Киму. – Мы разместились у младшего брата двоюродного брата моего мужа. Там на дворе найдется место для твоего иоги и для тебя. Не даст ли он мне своего благословения?

– О, Служитель Божий! Женщина с золотым сердцем дает нам ночлег. Приветлива здешняя южная страна. Посмотри, как многие помогли нам с самого начала дня.

Лама опустил голову в знак благословения.

– Наполнять дом младшего брата моего двоюродного брата бродягами! – начал муж, вскидывая на плечо свою толстую бамбуковую палку.

– Младший брат твоего двоюродного брата должен двоюродному брату моего отца еще со времени свадебного пира его дочери, – резко ответила жена. – Пусть они отнесут наш прокорм на этот счет. Я не сомневаюсь, что иога будет просить милостыню.

– Я прошу за него, – сказал Ким, который только и думал о том, как бы устроить ламу на ночь, а самому отыскать англичанина Махбуба Али и передать ему родословную белого жеребца. – Ну, – сказал он, когда лама бросил якорь во внутреннем дворе приличного индусского дома, стоявшего недалеко от мест расквартирования войск. – Я уйду на некоторое время, чтобы… чтобы купить провизии на базаре. Не выходи отсюда, покуда я не приду.

– Ты вернешься? Обязательно вернешься? – Старик схватил мальчика за руку. – И вернешься в этом же виде? Что, теперь уже слишком поздно искать реку?

– Слишком поздно и слишком темно. Успокойся. Подумай, как далеко ты ушел по дороге. Ведь теперь ты уже за сто косов от Лагора.

– Да, и отдалился от моего монастыря. Увы! Это великий и страшный мир!

Ким тихо прокрался со двора; невзрачный с виду, он нес между тем свою собственную судьбу и судьбу десятков тысяч людей в бумаге, повешенной на его шее. Указания Махбуба не оставляли никакого сомнения насчет дома, где жил англичанин, а грум, привезший догкарт из клуба, еще более убедил Кима в правильности его направления. Осталось только установить подлинность самого англичанина. Ким проскользнул в садовую калитку и спрятался в высокой траве вблизи веранды. Дом горел огнями, слуги двигались вокруг столов, уставленных цветами, хрусталем и серебром. На веранду, напевая песенку, вышел англичанин, одетый в черный с белым костюм. Было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо. Ким, умудренный опытом, обратился к старинному средству.

– Покровитель бедных!

Англичанин обернулся в ту сторону, откуда послышался голос.

– Махбуб Али говорил…

– А! Что говорит Махбуб Али? – Он не сделал попытки отыскать говорящего, и Ким понял, что он знает, в чем дело.

– Родословная белого жеребца вполне установлена.

– Какое доказательство? – Англичанин ударил хлыстиком по розовому кусту на дороге.

– Махбуб Али дал мне это доказательство. – Ким бросил вверх пакет со сложенной бумагой, и он упал на дорожку рядом с англичанином, который наступил на него ногой при виде вышедшего из-за угла садовника. Когда слуга прошел, англичанин поднял пакет, бросил рупию – Ким слышал, как она звякнула о землю – и, не оборачиваясь, вошел в дом. Ким быстро поднял монету; но, несмотря на свое воспитание, он был достаточно ирландцем, чтобы не считать деньги самой ничтожной вещью в игре. Ему хотелось видеть действие переданного им известия; поэтому, вместо того чтобы выбраться из сада, он плотно прижался к траве и, как червь, пополз к веранде.

Он увидел – индийские бунгало открыты со всех сторон, – как англичанин вернулся в маленькую комнату в углу веранды, служившую чем-то вроде конторы, с разбросанными бумагами и телеграммами, и принялся за чтение послания Махбуба Али. Его лицо, на которое падал свет керосиновой лампы, изменилось и потемнело, и Ким, привыкший, как всякий нищий, следить за выражением лиц людей, приметил это.

– Уилли! Милый Уилли! – крикнул женский голос. – Тебе пора быть в гостиной. Они будут здесь через минуту.

Англичанин продолжал внимательно читать.

– Уилли! – через пять минут повторил тот же голос. – Он приехал. Я слышу топот лошадей на дороге.

Англичанин выбежал с непокрытой головой, как раз в ту минуту, когда ландо, сопровождаемое четырьмя туземцами-кавалеристами, остановилось перед верандой и высокий, черноволосый человек, прямой, как стрела, вышел из него, сопровождаемый молодым, весело смеявшимся офицером.

Ким лежал на животе, почти касаясь высоких колес. Англичанин и смуглый незнакомец обменялись двумя фразами.

– Конечно, сэр, – быстро ответил молодой офицер. – Все может подождать, когда дело идет о лошади.

– Мы опоздаем не более как на двадцать минут, – сказал англичанин Кима. – Вы можете принять, занять их и вообще сделать все, что следует.

– Скажите одному из солдат, чтобы подождал, – сказал высокий человек, и оба прошли в комнату. Ландо уехало. Ким увидел, как обе головы склонились над посланием Махбуба Али, и услышал голоса: один – тихий и почтительный, другой – резкий и решительный.

– Это вопрос не недель даже. Это вопрос дней, почти часов, – говорил старший из собеседников. – Я уже давно ожидал этого, но, – он ударил по записке Махбуба Али, – вот и подтверждение. Гроган обедает здесь сегодня.

– Да, сэр, и Мэклин тоже.

– Очень хорошо. Я сам переговорю с ними. Дело будет, конечно, передано в Совет, но в этом случае можно приступить немедленно к действию на вполне законном основании. Предупредите бригады в Пинди и Пешавуре. Это дезорганизует все летние занятия, но мы не можем поступить иначе. Все происходит оттого, что не сразу раздавили их. Восьми тысяч должно хватить.

– Как насчет артиллерии, сэр?

– Я должен посоветоваться с Мэклином.

– Так значит – война?

– Нет. Наказание. Когда человек связан поступком своего предшественника…

– Но, может быть, С.25 лжет.

– Он подтверждает сведения другого. В сущности, они выдали свою игру полгода тому назад. Но Дивиниш уверил, что есть шанс на мир. Конечно, они воспользовались этим временем, чтобы пополнить свои силы. Отошлите немедленно эти телеграммы – по новому шифру, не старому – мою и Уартона. Я думаю, нам не следует дольше задерживать дам. Остальное мы можем решить за сигарами. Я так и думаю. Это наказание, а не война.

Когда кавалеристы уехали, Ким добрался ползком до задней части дома, где, судя по своим лагорским воспоминаниям, надеялся получить пищу и сведения. Кухня была наполнена взволнованными поварятами, которые выгнали его.