Фараби – основоположник исламской философии

В диспуте Абу Саида и Маты ибн Йунуса много важных моментов, среди которых можно назвать то, что Абу Саид говорил о самодостаточности при наличии здравого разума и знаний арабской грамматики, и что более нет необходимости в логике. Удивительно то, что обе стороны данного научного диспута утверждали важность разума, однако каждый под разумом имел своё определение.

Грамматик[9 - Прозвание Абу Саида Сирафи.] не ограничивает разум логикой и возможностью анализа, но считает, что логика – совершенно ненужное, пришлое учение[10 - Перенятое мусульманами у древних греков, в частности, под влиянием Аристотеля и его классической логики.]. Т. е. если уж не считать логику вредной, то, по крайней мере, она бесполезна. В то же время Логик[11 - Мата ибн Йунус – учитель логики и переводчик древнегреческих философских трудов Аристотеля, Платона и др.], следуя философии, считал, что логика есть синоним разума, и логический разум – наиболее совершенный и полный. Именно поэтому изучение логики является критерием и весами любого знания.

Философия исламского периода постепенно меняется, и многим мыслителям стала предельно ясна ошибочность позиций тех, кто считал, что мировоззрение и в особенности нападки на философию со стороны Абу Хамида Газали и Фахра Рази, якобы влияют на ослабление позиции философии в целом[12 - Газали – автор книги Тахафут ал-фаласифа («Опровержение позиций философов»), эта книга была переведена на русский язык. Фахр Рази известен как критик некоторых философских позиций сближения с религией. Он, подобно Газали, опирается на философские принципы в данной критике. – Примеч. пер.].

Мы можем сказать однозначно, что эти критические выступления – свидетельство широкого влияния исламской философии на общественность. Фараби в разъяснениях своих философских принципов приложил множество усилий для сближения религии и философии[13 - В этом отношении Фараби оказал больше влияния на ибн Сину, затем на философию Муллы Садра и его концепцию «превознесенной мудрости» (ал-хикма ал-мута‘алиййа).]. Ибн Сина в свою очередь также часто следовал методу Фараби. Но, как известно, этот метод сближения имел явные противоречия. Так, Ибн Рушд Андалуси не принял философский метод Фараби и Ибн Сины, а Ибн Халдун считал, что им удалось соединить философию и религию в одно целое.

В настоящее время, к сожалению, многие ленятся заглянуть в философские книги, хотя бы, самое меньшее, в книгу «Мукаддима» («Введение [в историю]») Ибн Халдуна. Но такие люди часто считают, что исламская философия – это «помесь» различных влияний, различных философских направлений, причём не имеющая основания в самом исламе.

В действительности учения Абу Насра ал-Фараби и ибн Сины не являлись, грубо говоря, «помесью» и чистым следованием за комментариями того же Аристотеля, хотя имели определённые неточности и некоторые противоречия. Как известно, Газали и Фахр Рази не отрицали философию, но считали неполными и недостаточными доводы в пользу сближения философии и религии. Они считали, что главные причины этих недостатков кроются в несовершенстве самой философии. Философы последующих поколений обратили своё внимание на данные противоречия и признали критику по отношению к учению Фараби и Ибн Сины правильной, но посчитали, что эти критические выпады в целом не подрывают позицию философии. Философы последующих поколений ввели науку и исламские знания и даже критические выпады противников философии в основы философского миропонимания. Таким образом, они объединили спекулятивное богословие (калам) с философией в единое целое.

Мы упомянули ранее, что одним из важных мест в философии Фараби была тема отношений философии и религии. Фараби в своих трактатах очень внимательно и глубоко рассматривает данную тему. Возможно именно такой подход стал причиной того, что философия заняла важное место в истории ислама. По мнению Фараби, когда философией занимаются избранные, тогда она едина с религией. Множество других вопросов, в частности, абстрактного характера, не являются достаточно важными и принципиальными в разрешении многих философских тем.

Фараби рассматривает философию в едином контексте с «праведным городом» (мадина фадила). Он считает, что правитель этого города должен быть философом, который получает свои знания непосредственно из источника божественного откровения (вахй). Другими словами, правитель этого города должен быть пророком (наби). Праведная и правильная религия, по мнению Фараби, представляет собой учение, имманентное и целостное с философией и профетологией.

Если религию можно разделить на основные и второстепенные вопросы, то и философия, в свою очередь, условно делится на теоретическую (хикмат-и назари) и практическую (хикмат-и ‘амали) части. Практическая часть философии, подобно второстепенным принципам религии, основывается на теоретической её части. Фараби в большинстве своих книг и трактатов, в частности, в «Трактате о взглядах жителей добродетельного города» и «Гражданская политика» указывает на общий «правильный» философский подход, описывая «праведный город» и его обитателей. Затем Фараби описывает жителей невежественного, а точнее нечестивого (фасика) и заблудшего города.

В частности, образование праведного города, по мнению Фараби, возможно при условии, если его жители будут иметь добродетельные и правильные убеждения и суждения. По мнению Фараби, порядок и правление в таком городе основываются на правлении знающего (‘алим). Другими словами, оба этих правления мы можем познать только через теоретический разум. Пока нет у нас этого познания, нет путей и к управлению совершенным и праведным обществом. Иначе говоря, правление праведников – это правление правителей, имеющих совершенные знания и обучающих людей этому знанию. Они помогают людям достигнуть их высокого предназначения нравственного, добродетельного и достойного человека.

Во всех других случаях город не может быть праведным, и жители подобного города не могут совершать деяния праведных людей. Ведь для установления праведного порядка необходимо, чтобы люди этого общества, или часть их, были ознакомлены со справедливостью. Справедливость должна утвердиться в их сердцах, так чтобы деяния и убеждения становились бы одним целым. Нет сомнений, что общество, где убеждения и деяния не имеют целого гармонического единства, больное и нуждается в лечении.

Недавно мы были ознакомлены с некоторыми западными философскими мировоззрениями, в которых утверждается, что деяния и убеждения должны быть отделены друг от друга. Если они под этим хотят показать признаки деградации в самой философии на Западе, упадок нравственности и интеллекта, они действительно правы и должны быть более реалистичны в своих позициях. Но помимо этого, они дают новое определение для самого знания, ограничивая его исключительно эмпирическими рамками и только в границах экспериментальной науки и получаемого посредством чувственного постижения опыта. Действительно, отчасти они правы, ведь из физики и химии (которые так или иначе связаны с опытом) нельзя вывести нравственные принципы добродетели.

Так, Дэвид Юм, говоря о нравственности, утверждал, что нашел немало ошибок именно в традиционном классическом учении прошлых поколений. Но эти его утверждения, опять же, не имеют никаких конкретных доводов и логического завершения. Помимо того, что Юм, имея определённые представления о знании, навязывает эти представления всей философии в целом, он вдруг неожиданно «видит» и противоречия в традиции!

Последователи Д. Юма признали ошибки своего учителя, но удивительно, что они определили эти ошибки как достоинства. Мы привели здесь эту небольшую историю как свидетельство того, что она имеет непосредственную связь с упадком нравственности, более того, с кризисом самой мысли и правильного суждения. Важно здесь и то, что данный кризис и деградация не имеют природного, так сказать экологического воздействия извне, но кроются в самом человеке.

Фараби в поисках совершенного порядка в обществе на самом деле находился в поисках рационального подхода в философии. Принцип города предполагает, что его правитель должен быть самым знающим и разумным среди людей. Он связан с рух ал-амин (букв. верным духом) и ‘акл фа‘ал (действенным разумом или интеллектом). Разум правителя затрагивает все части праведного города. Фараби устанавливает границу между теоретическими и практическими знаниями, не смешивая одно с другим. По мнению Фараби, теоретический и практический разум есть проявления одного интеллекта. Одной его частью познаются вещи таковыми, каковы они есть на самом деле, другой его частью они определяются и отделяются от других вещей.

Возможно, что кто-либо случайно совершит «доброе деяние», но установления праведного города Фараби не основываются на случайностях. Если даже жители праведного города знают добро теоретически, от их знания добро в городе не установится.

Если Фараби имел такое мнение о добре, как же он мог бы отделить теорию от практики, знания от нравственности и политики?

Утверждение об отделении религии от политики даже в философии становится причиной профанной цикличности. Идеологи буржуазного либерализма уверены, что вся власть, мощь и богатства принадлежат исключительно им, они не признают никакого основания для подлинного знания, действий и деяний (все люди должны слепо следовать тому, что им внушается). Всякий, кто признает бытие как основу добра, не может признать отделение друг от друга знаний и деяний.

Фараби обращает внимание на Платона, однако между религией и философией видит полное единство. При сравнении религии и философии, основу религии он подгоняет под теорию, второстепенные религиозные принципы – под практическую философию. Интересно, что Фараби здесь не опирается на Платона и Аристотеля (и даже на Плотина). Но на основании того, что невозможно всякое мнение и философские положения объединить с определёнными концепциями и правилами, он считал, что знания должны иметь свои основания в душах людей. При развитии философии так называемого исламского периода Фараби приложил усилия, чтобы «научить» философов религиозному языку. Языку, который не знал Мата ибн Йунус, в результате чего потерпел поражение от Абу Саида Сирафи в научном диспуте.

Даже Кинди (великий арабский философ), будучи прекрасным литератором и очень образованным человеком своего времени, не знал должным образом этот язык. Фараби же научил философов этому языку и языку рационализма, то есть философии.

Необходимо сказать, что термин ‘акл («разум») в трактате Фараби приводится в различных значениях. В двух своих книгах он упоминает шесть его значений. Но в большинстве случаев, когда разговор заходит о разуме, и он открыто не говорит, что имеется в виду ‘акл муфарик (букв. «отделённый [от материи] разум) или ‘акл фа‘ал (действенный разум). Часто он имеет в виду только силу, познающую общие понятия об окружающих вещах. По мнению Фараби, эта сила в человеке отнюдь не природная, а человеческая, но в своей основе использует помощь непосредственно из совершенно другого источника (вне себя), что в действительности придаёт силы человеческой самости. Этот разум нельзя путать с философским определением понятия разума, разработанным и утверждённым в новую и новейшую эпоху. Одной из причин непонимания в исследованиях истории философии заключается именно в том, что сомнительные и похожие термины путаются, смешиваются даже самими философами.

Всякий раз, когда упоминается разум, его часто используют в совершенно другом значении, далёком от того, которое имел в виду автор. Естественно, когда термины меняют свой смысл, мы не должны винить в этом исключительно писателей и литературоведов. Подобно тому, как разум в философии Фараби может иметь одно значение, а в современной философии и с позиций исследователей его наследия – совершенно другое. Фараби, с одной стороны, и философия нового периода на Западе, с другой, установили свои определения слову «разум».

Разум, интеллект и рациональное мышление в целом в философии Фараби используются в значении, которые определил им философ. Что касается философов Запада нового периода, то они дали определение, которое посчитали правильным для себя, не считаясь с позицией автора данной работы.

Разум, который описывается западными исследователями – религиозный, обучающий, принимающий логический опыт – по своей сути является достаточно слабым разумом. В доказательство тому можно привести и то, что некоторые учёные на Западе считают его неспособным воспринимать общие принципы, неспособным управлять практической деятельностью, и те, кто так утверждает, говорят истинную правду. Ибо разум, доставшийся им, по сути, разум «дряхлый» и «старый», лишённый способности к аналитическому и рациональному мышлению. Другими словами, нет ничего в их мировоззрении, что говорило бы о разуме из того, что утверждала и определяла традиция их древних предков[14 - Имеются в виду разные определения разума не только в понятиях, но и их соотношение к действенной реальности.].

По современной логике, на Западе не существует ничего, кроме определённых прав и эмпирических посылок. В действительности каждый день подобная логика используется в качестве тайного языка – как своего рода «новое знание». Но представители традиционной логики не согласны с этим. Они считают, что этого не достаточно, что нельзя удовлетворяться существующим положением. Сегодня человечество стало видеть только то, что находится рядом с ним, ограничило себя рамками созерцания, в центре которого сам человек. Это общество более не может достичь свободы и духовного величия. Как говорил Иммануил Кант: «Я ограничиваю разум, чтобы освободилось место религии». Отсюда следует, что благодаря вышеописанным методам в философии для религии места не осталось.

В то же время на Западе открылись новые возможности для мышления, названного «техническим разумом»[15 - Понятие «технический разум» предполагает, что эмпирический метод ставится во главу всего познания, и всё, что не познаётся этим методом, противоречит всякому здравому, реальному знанию.]. Он стал главенствовать в философии. Этот вид мышления не занимает особо высокого положения, и, можно сказать, что он ближе к «профанному созерцанию», иллюзии или воображению. В конечном итоге, он встает в оппозицию к самой философии и традиционному философскому методу как таковому. Он начинает отрицать все формы и положения аналитического рационального мышления.

Когда мы говорим о «праведном городе Фараби», мы имеем в виду, прежде всего, порядок, основанный на разуме (точнее, рациональном мышлении), другими словами, рассматриваем разум через призму мышления осведомлённого и знающего философа. Даже если предположить, что «утопия» выступает как плод мышления человека, не нужно думать, будто «праведный город» Фараби и утопия имеют один и тот же источник.

Основа утопии – это созерцание и иллюзии, то есть «технический разум». На наш взгляд, этот «технический разум», прежде чем вошёл в общественное сознание, уже появился в утопии Томаса Мора и Френсиса Бэкона в «Новой Атлантиде». Считать порядок в системе утопической философии рациональным и разумным – примета отсутствия должного внимания и нерадивости. В особенности, если безуспешно упоминать рациональный метод мышления, под которым имеется в виду именно то, что называется созерцательным разумом, но не разумом, который противостоит невежеству.

Если порядок в утопии рассматривать как разумное и рациональное начало, то это не имеет отношения к «праведному городу» Фараби, где рациональный метод в правлении государством стоит на первом месте. Несмотря на то, что исторически они имеют между собой определённую связь, их внутренняя суть совершенно разная. Они находятся в явном антагонизме друг к другу. И это в то время, когда внешне они следуют одному методу – разуму и рациональному мышлению. Но в действительности положения их противоположны, ибо разум утопий слабый и зависимый от перцепций.

Всё это мы привели для того, чтобы показать, что мы не превозносим положение разума в целом. Некоторые приведённые нами моменты, возможно, могут стать причиной неправильного их понимания. Так, например, во многих местах под словом «мы» понимается интеллектуальная и образованная часть населения. Лично я никогда не стремился связывать именно себя с ними, когда говорил «мы», но стремился донести это утверждение до них. Например, выражение «наша устремлённость к Западу» – должно подтолкнуть к размышлению».

Были ли те, кто понял понятие «интеллектуал»? Кто смог бы объяснить и дать нам его определение? Они ли те, кто молчали, заняв покорно своё место на задворках истории? Являются ли некоторые из интеллектуальной элиты страны и интеллигенции, критикующей нас, полностью очищенными от всякого зла?

Последние[16 - Имеется в виду иранское общество в частности и мусульманский мир в целом.] приблизительно сто лет, с точки зрения нравственных ценностей и идеологии, стали незаметно для себя ориентироваться на Запад. Всякий, кто не может найти причину этой исторической зависимости, сам отчасти был строителем такой истории для себя. Но это не значит, что народ с радостью принимал культуру и нравственные ценности Запада. То, что мы принимаем и изучаем годами, на самом деле было историей Запада. Другими словами, это принятие европоцентристского понимания общечеловеческой истории. Возможно, некоторые учёные считали этот вопрос не таким уж и важным и не заостряли на этом своего внимания. Они не хотели знать, что результат, который мы получаем от своих мыслей (сформировавшихся на основе ценностей Запада), есть в конечном итоге следствие и продукт, прежде всего, религиозного влияния[17 - То есть все культурные ценности, так или иначе связанные с религиозным фактором, который является основой всякой культурной и идеологической составляющей. Ни для кого не секрет, что буржуазный либерализм, прикрываясь ценностями демократии, ведёт, прежде всего, идеологическую и религиозную волюнтаристскую экспансию на всякую традицию, будь то иудаизм, христианство или ислам.]. На протяжении последних лет не только ислам стал одиноким и заброшенным самими мусульманами, но иногда даже непринятие ценностей ислама демонстрируется откровенно и на официальном уровне [18 - Имеется в виду, что власть имущие препятствуют и порой выступают открыто против исламских ценностей, которые противоречат системе ценностей буржуазного либерализма.].

В конце любого исторического периода проявляются результаты внешнего влияния. Однако вопрос в том, установлена ли должным образом истинность ислама в истории. Ислам по своей сути не имеет недостатков, ибо, как универсальное учение, вбирает в себя культуру, высокие нравственные ценности, различные науки и мистические духовные ценности. История всего этого известна в подробностях. Но это только внешняя сторона. Часто внешнее является довлеющим над подлинным значением понятия или идеи. Ислам несёт в себе универсальное значение, и даже находясь под множеством идеологических покровов и символов, не теряет своей глубины, ибо его внешнее проявление идентично его внутреннему смыслу. В свою очередь, универсальное его значение имманентно по отношению к божественной справедливости. Эпоха и исторический цикл времени, в котором мы с вами живём, – это эпоха абсолютного одиночества ислама.

К сожалению, киблой[19 - Направление в сторону Ка‘абы, святыни мусульман, именно в этом направлении мусульмане совершают молитву; в данном случае подразумеваются духовные ориентиры как образец для подражания.] большинства мусульманских стран сегодня является именно Запад и нравственные ценности буржуазного либерализма. Именно история Запада ныне негласно становится историей для всех народов. Другими словами, все страны идут путём, критерий которого для них обозначил буржуазный либерализм. Следовательно, всякая история будет конечной, если где-либо указывается на конец исламского периода истории.

Под западным влиянием мы понимаем упразднение всяких морально-нравственных ценностей, в том числе запрет на религиозное влияние вообще. Так, например, до конституционной монархии в Иране царствовали гнёт и тирания. Народ под руководством духовенства смог подняться против несправедливости. Но многие наивно предполагают, что существовавшая конституция не имела никакого отношения к деспотии. По их мнению, конституция только способствовала тому, что появился новый закон помимо закона традиции. Однако всё это не могло быть без особых причин. Достаточным является хотя бы и то, что защитники конституционного порядка были открытыми противниками всех религиозных ценностей. Когда что-либо говорилось о гнёте и несправедливости, их речи удивительным образом соответствовали тому, что происходило в Европе в XVIII веке. В действительности, с того времени, а может и раньше, наступил совершенно новый период для Ирана, где теряется свобода, способность к адекватному осознанию всего происходящего, а это, прежде всего, несёт отсутствие воли, апатию и зависимость.

Вспомним также марксизм. Это то, чем жили люди в СССР или Восточной Европе. Попытка копирования данного опыта случалась и в некоторых странах Ближнего Востока. Возможно, кто-либо посчитает нужным сравнить ислам с марксизмом и согласиться с тем, что всё же ислам в истории оставил большой след, тогда в ответ мы скажем, что:

во-первых, в период династии Омейядов, не побоимся этого слова, ислам вернулся в период доисламских ценностей (период джахилии – невежества). Омейяды следовали и подражали во всём традиции византийцев и персов;

во-вторых, с этого времени (захвата власти Омейядами) истинность ислама была покрыта различными идеологическими псевдонаучными покровами. Следствием чего стало то, что отсутствие конкретной цели было препятствием всякому духовному опыту и возможности духовной защиты человека от тёмных сил.

В свою очередь, различные группы не преминули воспользоваться этим, чтобы атаковать ислам. Эта атака на ислам продолжается и поныне. Конечно, самый большой и существенный удар по исламу нанесли сами мусульмане. Но, несмотря на все эти атаки, в конечном итоге все нападки, несомненно, потерпят полное фиаско. Ибо всякая идеология, будь то марксизм или буржуазный либерализм, приходит к своему финалу. Даже божественные законы прошлых пророков упразднены, потому что их время подошло к своему логическому пределу и историческому концу, в то время как ислам имеет всеобщее и универсальное значение, с установлением которого его имя приобретает ещё большее значение и смысл.

Вне всяких сомнений, в Иране мы имеем богатейшую культуру и нравственные ценности, безграничные философские мудрости периода ислама. И когда мы забываем своё прошлое величие и ценности, наши мыслители снова и снова возрождают утраченное и потерянное нами, преподнося его по-новому. Несмотря на то, что наша устремлённость на Запад приобретает всё более массовый характер, на самом деле она являет собой всего лишь ещё один покров поверх истины, не причиняя ей опять же никакого урона. Нельзя, конечно, недооценивать эти влияния, но и преувеличивать их тоже нет необходимости.

То, что выше было сказано касательно философов нашего времени, имеет непосредственную связь с вопросом о том, почему последние 30 с лишним лет[20 - Имеется в виду период с исламской революции в Иране 1979 года.] со стороны большей части интеллектуалов не было критических замечаний касательно идеологической и культурной экспансии Запада.

Когда мы говорим о доброжелательном отношении к духовенству со стороны Мирзы Ага-хана Кермани[21 - Мирза Ага-хан Кермани (1853 или 1854–1896) – представитель персидской буржуазной интеллигенции; западник и одновременно пан-исламист. – Примеч. ред.] и его последователей, многие по праву не обращают на это никакого внимания. Они считают всё это достаточно слабыми доводами, не имеющими рационального метода и конкретной реальной аргументации перед мощными критическими нападками на духовенство и наше будущее поколение в целом. Но именно в это время и начинается защита исламских ценностей, в которой были взяты на вооружение, в первую очередь, конечно, философия, затем спекулятивное богословие (калам) как метод рационального мышления. Рациональное мышление связано с исламским богословием, наукой, больше использующей традиционный метод передачи, то есть опирающейся на принятие критерием Священного Писания (Коран) со всеми вытекающими из этого последствиями.

Можно ли надеяться на то, что на Западе мыслители не поделят, в конечном итоге, всё на «западное» и «не западное», богоборческое и религиозное со всеми вытекающими отсюда проблемами? Или в действительности все эти проблемы не являются фундаментальными?

В своём большинстве западные мыслители не имеют между собой разногласий в основах философии. Если мы захотим исследовать западную философию и идеологию в целом, мы без труда установим, что множество их идей и философских концепций имеют общие корни, непосредственно связанные с идеей антропоцентризма.

Период Ренессанса XVIII века в Европе[22 - К сожалению, многие мыслители Востока также стремятся копировать и подражать Западу.], затем философия Канта и Гегеля, марксистские идеи социализма, философские идеи экзистенциализма, идеи социал-демократии и следующих за ними различных политических партий, движения франко-масонов: всё это в совокупности представляет идеи гуманизма и соответственно выступает против всякого сакрального боговдохновенного знания, то есть знания, полученного неэмпирическим путём. Вследствие этого они выступают (хотят они того или нет) против религии единобожия и божественного вдохновения в целом (кашф аш-шухуд йакини). Таким образом, эти идеи не могут находиться в общем сосуществовании с исламом. Но использование их знания и определённый опыт вполне заслуживает похвалы. Однако, к сожалению, размышляя о мировоззрении, эволюции и развитии западной мысли, мы часто имеем только общие представления о них. Всё это может быть полезно прежде всего тем, кто имеет крепкую связь с традицией, имеет общее представление об исламской философии.

Сказанное нами выше не вызывает особого восторга и доброго чувства, ибо, с одной стороны, столько различных переплетений и смешений понятий, с другой стороны – хвала в адрес философии многими западными мыслителями. Это не может не настораживать, особенно тема, касающаяся некой связи философии и религии. Это отнюдь не считается нами противоречащим самой сути философии и, соответственно, не отрицает рациональный метод. Конечно, логика – это часть рационального метода, и философию можно рассматривать через призму рационального мышления, но рациональный метод не ограничивается исключительно философией, в рациональном мышлении есть и историческая причина. Её историю необходимо искать, начиная от Платона и до наших дней. Важный момент заключается в том, что рациональное мышление и логика, которую защищают некоторые наши современники, такие, как Бертран Рассел, Рудольф Карнап и Карл Поппер, а также последователи так называемой «новой логики», – это ограниченное рациональное мышление в рамках определённых интеллектуальных методов в философии. Такое рациональное мышление ограничивается частью посылок экспериментальной науки вкупе с обывательскими представлениями о знании как таковом.

Авторы подобной логики не имеют высоких целей и соответствующих направлений в своём мировоззрении. Но в своём большинстве простым языком или иногда искусственно и тривиально они создают большие трудности и загадки. Цель философа, по их мнению, – разрешать все эти трудности и загадки, что в результате всё превращается в игру с терминами и лексикой, но не является поиском самой истины. Называют они такую игру логикой, философия же становится её синонимом. Они восхваляют рациональное мышление, в действительности же это защита определённых посылок современной экспериментальной науки и обывательское представление о мире в целом[23 - Таким образом, интеллект, затем классическая логика и рациональное мышление ограничиваются определёнными рамками и восхваляются западной философией, что приводит в тупик (к отстранённости от рационального мышления и интеллекта) всякого свободомыслящего учёного.].

Рациональный метод и логика имеют абстрактные представления о знании в соответствии со временем. Например, Бертран Рассел критикует философию, начиная от Платона и до Вильяма Джеймса и, утверждая любовь к нравственности и добродетели, те не менее, не обращает внимания на то, что его высказывания имеют чисто предикативный характер. Ибо он, во-первых, выражал своё мнение, абсолютно не имея никаких убеждений в важности нравственного очищения; во-вторых, высказывался против моральных ценностей как таковых; а в-третьих, сам находился как бы «под влиянием» любви к добродетели.

Откуда и по какой причине простой язык и официальные науки называются языком и наукой логики? А критерием всего становится именно такое миропонимание, и всё решается на основе именно этих методов и правил?

Интересным здесь представляется то, что философия так называемого исламского периода критиковала спекулятивное богословие (калам) именно в этой связи, в то время как официальные знания и язык простых людей не являлся языком науки и логики.