Магия отступника

Я стоял в коридоре и вглядывался внутрь комнаты. Там было темно. Я разглядел смятую белую простыню на кровати, а когда глаза немного привыкли, заметил, что покрывало свисает до самого пола и за ним, под кроватью, может прятаться что угодно. Из мебели в моей комнате стояли еще только письменный стол и стул. Что-то могло затаиться и под столом, там, куда задвигается стул. И вдруг прямо у меня на глазах шевельнулась длинная занавеска. Окно, как всегда, было открыто, впуская свежий воздух. Это мог быть просто ветер. Но возможно, и нет.

Я пожалел, что у меня нет никакого оружия. Но мой деревянный тренировочный клинок и шест хранились в шкафу на том конце комнаты. Мне предстояло встретить свои страхи безоружным.

Взрослому эта ситуация могла бы показаться смешной, но я-то был жертвой собственного воображения. Я не представлял себе, что притаилось в медленно шевелящихся занавесках. Даже если это всего лишь ветер, не могло ли то, что пряталось за ними прежде, перебраться под кровать? Мое сердце зашлось в заполошном стуке от одной мысли о том, что мне придется опуститься на четвереньки, чтобы заглянуть туда. Как только я подниму покрывало, то, что там сидит, бросится мне в лицо. И выцарапает глаза. Я в этом не сомневался.

Мне не хотелось туда заглядывать. Я подумал, что стоит пробежать через комнату, вспрыгнуть на постель и заставить себя там и остаться. Может, под ней вовсе ничего нет. Может, я свалял дурака. Я могу не спать всю ночь. Если что-нибудь соберется на меня напасть, я позову на помощь. Мне вовсе не нужно встречаться с ним прямо сейчас.

Только вот я был должен. Отец приказал мне это сделать. Именно так поступил бы солдат. А я был вторым сыном, рожденным, чтобы стать солдатом. И никем другим. Значит, мне следует выполнить свой долг.

Но это не означало, что при этом я обязан делать глупости.

Я осторожно отодвинулся от своей двери и промчался по пустынным коридорам в гостиную. Мой дом был тихим и почти незнакомым в этот поздний час. Не суетились слуги, не хлопали двери, не звучали голоса. Я слышал только топот собственных босых ног и свое же громкое дыхание. Когда я вошел в гостиную, освещенную лишь угасающим огнем в камине, там никого не было. Жутко. Я подошел к стойке с каминными приборами и выбрал кочергу. Она оказалась тяжелой, гораздо тяжелее моего тренировочного клинка. Я взвесил ее в руках и решил, что она мне подойдет.

Нести ее к моей комнате оказалось очень неудобно. Ее конец как будто сам тянулся к полу, но я стиснул зубы, перехватил ее покрепче обеими руками и направился вместе с ней обратно.

Дверь была приоткрыта, как я ее и оставил. Не дав себе времени на раздумья или колебания, я ворвался в комнату, опустился на одно колено и ткнул тяжелой кочергой под кровать. Она не встретила сопротивления. Воодушевленный этим, я загнутым концом подцепил покрывало и, держа ее наготове, быстро пригнулся и заглянул под кровать. Тусклый свет, просачивающийся из коридора, показал мне, что там никого нет.

Я поднялся на ноги и, с кочергой наперевес, прокрался к раздувающейся занавеске. Я снова махнул кочергой, подцепил ее концом плотную ткань и отодвинул от стены. Ничего.

Но мое воображение уже разгадало вероятный замысел моего коварного врага. Он наверняка успел спрятаться в шкаф. С неистово колотящимся сердцем я перехватил кочергу в одну руку, а другой распахнул дверцу шкафа. Я невольно вскрикнул в ужасе, когда от этого рывка шелохнулась одежда внутри. Тогда я ударил кочергой, с такой силой вонзив ее в нутро шкафа, что ее тяжелый конец поцарапал дерево на задней стенке.

Неожиданно сзади надо мной нависла тень. Я резко развернулся, выставив перед собой кочергу. Отец перехватил ее и быстрым движением разоружил меня. Я стоял и в ужасе смотрел на него.

– Ну, докладывай, солдат, – улыбнулся он мне.

– Там ничего нет, сэр. – Мой голос дрогнул.

Я выставил себя дураком перед отцом. Он видел, насколько я испугался.

– Согласен, – кивнул он. – Ничего страшного. И я горжусь тобой, сын. Очень горжусь. Если бы здесь нашлось что-нибудь, чего стоило бы бояться, ты бы с ним справился. Теперь ты знаешь, что способен встретить свой страх лицом к лицу. Тебе не придется, хныча, бежать к маме, няне или даже ко мне. Ты храбрый мальчик, Невар. Однажды ты станешь хорошим солдатом.

Он прислонил тяжелую кочергу к стене у изголовья моей кровати:

– Пожалуй, я оставлю ее здесь на ночь. На случай, если ты решишь, что она снова тебе нужна. А теперь в кровать и спать. Завтра нам предстоит трудный день.

Я забрался в постель, и он набросил поверх покрывало, которое я почти скинул на пол. Он наклонился и на мгновение накрыл ладонью мой лоб.

– Доброй ночи, сын, – сказал он и вышел из комнаты, оставив дверь чуть приоткрытой, так что на мою защитницу-кочергу падал тусклый лучик света из коридора.

Эти воспоминания нахлынули на меня, когда дрожащее тело мальчика прижалось к моей спине. Запомнил этот случай ребенок, но теперь, повзрослев, я переосмыслил его. Отец ждал и наблюдал, что я стану делать. Он не вмешивался, но присматривал за мной. И он гордился мной, своим сыном-солдатом. Гордился моей отвагой и сам мне об этом сказал. Я не помню, сколько еще ночей кочерга оставалась в моей комнате, около кровати. Но с тех самых пор меня больше не мучил страх темноты.