Теплый год ледникового периода

С детективной приправой

О фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой»

В кинотеатрах страны идёт фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой».

Фильм хочется хвалить. По крайней мере потому, что этот фильм снят. Фильм об одной из ярчайших фигур советской эпохи. Фильм есть, он будет существовать, к нему будут возвращаться люди нынешних поколений, его наверняка станет смотреть кто-то из поколений будущих, для кого 70-е-80-е годы XX века покажутся дремучим прошлым. Нет, кстати, благодаря и этому фильму (одному из очень немногих и по форме (технологии), и по содержанию) то время наверняка окажется живым…

«Высоцкий…», это вроде бы не биография Владимира Семёновича. В фильме отображены несколько дней. Гастроли в Узбекистане в июле 1979 года. Кульминация – клиническая смерть поэта. Но по этим дням, наверное, можно представить, что это была за личность, почему о Высоцком помнят и почему его любят.

Вообще кинобиографий у нас снимается ничтожно мало. (Сериалы вроде недавней «Фурцевой» к кинематографу отношение имеют очень далёкое.) Тем более практически нет фильмов об известных писателях, композиторах, художниках. Помню, в конце 90-х появился фильм «Послушай, не идёт ли дождь» о Юрии Казакове (с Алексеем Петренко и Ириной Купченко в главных ролях), но был показан он так подпольно, что вряд ли многие из почитателей этого писателя знают о его существовании.

Вот в Америке фильмы-биографии – одна из главных отраслей киноиндустрии. Там на экране оживает практически каждый чем-либо замечательный (в любом значении этого слова) американец. Вплоть до талантливого мошенника и самого плохого режиссёра. Не забывает своих замечательных и Европа.

У нас же фильм о Высоцком (спустя тридцать лет после смерти) – фантастическое событие. И не только потому что это фильм именно о нём, о всенародном кумире. Фантастика, что нашлись деньги, чтобы снять о реально жившем человеке, хоть и с уникальной судьбой, но не разведчике, не супермене, умевшем бегать по вертикальным стенам. На фильм о Шукшине, или о Рубцове, о Шнитке, или даже о почти всенародном кумире Викторе Цое денег бы наверняка не нашлось. «Затраты не окупятся прокатом», – ответили бы продюсеры, даже не прочитав сценарий.

Фильм о Высоцком затраты наверняка окупит. Люди идут, залы кинотеатров полны; диски будут покупать, расширенную версию (у нас уже традиция – делать мини-сериал по следам полнометражного произведения) на Первом канале увидят миллионы… Главное, будут спорить, вспоминать, пересматривать.

В «Высоцком…» есть элементы детектива, сюжет закручен, но, к счастью, в кадре ни разу не появляется пистолет (непременный элемент чуть ли не любого российского фильма последних двадцати лет), нет злодеев, нет даже пресловутого противостояния добра и зла.

На первый взгляд, фильм абсолютно реалистичный, эпоха позднего Брежнева внешне зафиксирована точно. Детали узнаваемы. Нервозность, которая лихорадила застой и в итоге вылилась в перестройку, тоже отмечена создателями фильма…

Актёрские работы в целом (тем более с учётом того, что у нас кинематограф как искусство давно уже при смерти) удачны. Не буду долго рассуждать об актёре, который играет главного героя – этот пока анонимный актёр создал некий образ почти уже уходящего в мир иной человека. И этот человек, обессиленный, больной, зависимый от лекарства, лишь иногда вспыхивает жизнью, показывает нам, что он за личность. В основном же он не участвует в общей суете (а его окружение очень, чересчур как-то, суетливо), даже физически держится на дистанции, и часто выставляет руку, когда к нему слишком близко приближаются. Вообще актёр ведёт себя так, словно очень бережёт свой уникальный (по многочисленным сообщениям создателей фильма) грим. С другой стороны, человек накануне и после своей клинической смерти вряд ли постоянно скачет козлом…

Да, окружение главного героя слишком суетливо и бесшабашно. Особенно его доктор (Андрей Панин) и коллега – артист Театра на Таганке (Иван Ургант). Конечно, они переживают за Высоцкого, любят его, но ведут себя в прямом смысле как в цирке. Думаю, это сделано умышленно – на их фоне фигура главного героя выглядит значительнее и мудрее. А уж лицедействовать что Панин, что Ургант умеют и любят. (Глядя на них, вспоминалось не стихотворение Высоцкого «Мой чёрный человек», которое стало смысловой основой картины (как объясняли создатели) и в котором есть слова, давшие название фильму, а его иронически-горькая песня конца 60-х «Скажи ещё спасибо, что живой».)

К бесспорным удачам я лично отношу актёрские работы Максима Леонидова, Дмитрия Астрахана и Андрея Смолякова. Тем более что двое первых – в этом фильме едва ли не дебютировали как киноактёры. Хороша и Оксана Акиньшина (она хороша почти во всех фильмах), хотя, честно говоря, играть ей было практически нечего. Этакая почти девочка, которая статично любит (впрочем, и не без одной истерики) Высоцкого и готова ради него на любой подвиг.

В общем, вот так внешне «Высоцкий. Спасибо, что живой» – качественный, добротный и – как материально воплощённая в художественной форме память о великом человеке – нужный фильм.

Но в фабуле сценария таится некая неправда, а точнее – какая-то нелогичность, которая едва не сводит усилия создателей на нет. А может, и сводит. (Я умышленно не стал до написания этой заметки читать рецензии, отзывы в Интернете, чтобы не заразиться чужими мнениями; прочту позже.)

Вот краткое содержание фильма.

В Узбекистане ловят директора филармонии Фридмана (роль его исполняет Дмитрий Астрахан) на левых концертах. Ему грозит срок. Чтобы как-то выпутаться, директор принимает предложение (намёк, который ему понятен) местных кагэбэшников вытащить в республику Высоцкого, устроить ему левые концерты и… То ли арестовать его хотят, то ли ещё что. В общем, посадить на крючок.

Высоцкий очень болен. Он хочет лететь в Париж лечиться, но вместо этого соглашается ехать в Узбекистан. С собой он берёт врача (Андрей Панин), своего директора (Максим Леонидов) и друга-артиста Севу (Иван Ургант). Пока бригада летит, кагэбэшники устанавливают в гостинице прослушку, рассаживают повсюду сотрудников. В общем, целая операция. (Если такими же операциями становился каждый из многих сотен концертов Высоцкого, то становится понятно, почему любая мелочь в СССР была дефицитом – всё шло на слежку.)

Так. Артисты заселяются в гостиницу и тут вдруг обнаруживается, что лекарства (морфин), на котором держится Высоцкий, – нет. И не показано, что врач или директор особенно ищут не совсем уж редкую вещь в Средней Азии в июле 1979 года.

После неудачной попытки купить морфин у врача «скорой помощи» окружение Высоцкого приходит в какое-то наивное отчаяние. Единственный выход – привезти ампулы из Москвы. Звонят девушке Тане – подруге Высоцкого, говорят, где лежит лекарство, требуют срочно вылетать.

А главному герою всё хуже и хуже. Он с огромным трудом отрабатывает концерты…

Не помню, не хочу узнавать, возможно ли было провезти тогда морфин на самолёте без соответствующих документов. Создатели фильма тоже, кажется, копаться в этих подробностях не захотели. Что-то звучит вроде того: «Подойди к такой-то кассе, там сидит такая-то, скажи, что ты артистка, отстала от труппы». Но инструкция заканчивается отчаянным: «Как-нибудь приезжай!»

В итоге Таня летит в грузовом отсеке транспортного военного самолёта.

Естественно, кагэбэшники в курсе ситуации. Зачем-то они хотят задержать Таню, но она ускользает. На частнике едет из Ташкента в Бухару. Но её всё-таки вычисляют. Полковник госбезопасности (Андрей Смоляков) пытается расколоть Таню, вырвать у неё показания, что морфин этот для Высоцкого, а когда она не раскалывается, берёт с неё объяснительную, что наркотик её, и с этим наркотиком отпускает, оставив у себя её паспорт (в финале выяснится, что у него есть также её подписка о невыезде).

Таня добирается до Бухары, отдаёт спасительные ампулы. Вроде бы всё нормально. Но тут у главного героя случается клиническая смерть. (О её причинах в реальности существует множество слухов, которые повторять не буду. В фильме же основная причина – жара, ну и, наверное, общее нездоровье Высоцкого.) Сцена сильная. Но врач показан в ней полным непрофессионалом. Странно, что такого Высоцкий держал при себе. Только после Таниных пощёчин он ставит Высоцкому в шею укол, который помогает сердцу вновь заработать.

В кинематографе существует множество вариаций на тему – между жизнью и смертью. Героев куда-то ведут ангелоподобные мальчики, герои летят по светлым туннелям, и так далее. В нашем фильме возвращение героя в жизнь сделано очень точно и пронзительно. Казалось бы, штамп, но он становится едва ли не лучшим эпизодом. Посмотрите сами.

Но – дальше по сюжету.

Кагэбэшники, конечно, слышат, что делается в номере. Смерть Высоцкого приводит их в замешательство. Какие-то их планы рушатся. Да и жалость проступает… Полковник прибегает в гостиницу, но видит, что Высоцкий жив. Он идёт в соседний номер, где живут врач и директор Высоцкого, находит ампулы и изымает их. А вошедшему директору говорит, чтобы они срочно возвращались в Москву.

Перепуганный директор с трудом уговаривает Высоцкого ехать в аэропорт. А там Татьяне без паспорта, конечно, не продают билет. И происходит ключевая сцена – полковник КГБ советует Владимиру Семёновичу лететь без неё, показывает бумаги, свидетельствующие, что Татьяна нарушила закон. Если Высоцкий в Москве на что-то пойдёт, то её тут же отпустят и вернут ему…

По сути, диалог потрясающий. Две правды, два долга, две силы. Много верных и точных слов. Мурашки бегут… Но – если задуматься…

Во-первых, какой лояльности хотят требовать от Высоцкого, человека, объездившего весь мир, причём без сопровождения людей в штатском, имевшего возможность на сутки смотаться в Венецию… Кагэбэшников пугает, что во время Олимпиады он будет вести себя не так. Как – не так? И перед кем – не так?.. Хоть фильм – художественное произведение, но главного героя зовут Владимир Высоцкий, и воспринимается он всё же реальным Владимиром Высоцким, а не кем-то хоть немного иным…

Во-вторых, шантажируя, кагэбэшник изначально проигрывает. Ясно, что Высоцкий без Татьяны никуда не полетит, а когда поэт показывает чёрные от уколов руки, полковник ломается. Такой уже не отступит. Полковник ищет формальный повод вернуть паспорт, и повод находится: в кабинет вбегает завербованный, но взбунтовавшийся директор филармонии и сжигает корешки от левых билетов. Улик (по крайней мере этих) нет, и полковник отдаёт паспорт, а потом рвёт компромат на Татьяну. Тоже бунтует.

И в-третьих… Вот полковник беседует с Высоцким. «Владимир Семёнович, нарушен закон», – говорит он, и кладёт руку на пачки с ампулами. Да, с этим невозможно не согласиться: закон нарушен. Татьяну должны судить. И всяческие игры с Высоцким отступают на второй план. Кагэбэшники не подстраивали эту перевозку наркотиков, с их стороны никакой подлости не наблюдается. Но в итоге получилось, что если за Татьяной стоит Высоцкий, то закон можно обойти…

Тема «Высоцкий и наркотики» вообще трагическая и нечистая. Помню, несколько лет назад вышел документальный фильм «Владимир Высоцкий. Смерть поэта», мерзковатый фильм, в котором дружки Высоцкого, в том числе и адвокат Падва, рассказывали, как искали для него наркотики, какой он был невыносимый в последние месяцы жизни… Наследники запретили использовать в этом фильме голос Высоцкого, объяснив это тем, что фильм позорит память о нём. Но вот теперь сами (а среди создателей «Спасибо, что живой» и сын поэта Никита) решили сделать наркотики лейтмотивом произведения. Обильно посыпав этот лейтмотив детективной (довезёт Таня ампулы или нет, каким образом потом вывезет её Высоцкий из Узбекистана) приправой.

Кстати сказать, полковник-кагэбэшник, этот дисциплинированный (да и ретивый, в своё время чуть не арестовавший Высоцкого без приказа начальства) боец невидимого фронта, в финале становящийся человеком, обманывает нас, давая понять, что и такие люди меняются. Но, видимо, для этого нужно столкнуться с фигурой масштаба Высоцкого. Привези Татьяна наркотик простому смертному, её бы посадили без разговоров и без раздумий…

В который раз хороший фильм губит желание закрутить сюжет. Боязнь, что без закрученности люди на него не пойдут. Вспоминаются простые в сюжетном отношении фильмы «Дорз», «Сид и Ненси», «Контроль», где без детективной приправы, без тамошних кагэбэшников показана трагедия тамошних замечательных людей с гитарами и без гитар.

Вот такие мысли возникли после просмотра «Высоцкий. Спасибо, что живой». А теперь пойду читать, какие мысли возникли у других.

Декабрь 2011 г.

Раб успеха

Гриша. Он же Боря, Толя, Аня

Писатель Григорий Чхартишвили, больше известный как Борис Акунин, продолжает давать информационные поводы говорить о себе. Не так давно он стал одним из вождей оппозиционного движения, а теперь вот признался, что выпускал романы не только под псевдонимом Б.Акунин, но также и Анна Борисова, Анатолий Брусникин. В своём блоге писатель признался:

«..Главный интерес ягоды-брусники и основная интрига заключались в издательско-книготорговом эксперименте.

Меня занимала следующая бизнес-задача. Предположим, есть некий неизвестный писатель, в которого издательство готово серьёзно вложиться, потому что твёрдо верит в перспективность этого автора.

Как действовать? Сколько денег вложить в «раскрутку», чтобы не остаться в минусе? Какие использовать методики? Какова последовательность шагов?

Я поговорил на эту тему тет-а-тет с Яном Хелемским, начальником издательства «АСТ». Мне, помнится, польстило, что он сказал, даже не прочитав рукопись первого брусникинского романа: «Я в игре, мне это очень интересно».

Рекламная кампания была дорогущей, назойливой, агрессивной. Она привела в раздражение литературных критиков, но дело ведь затевалось не для них. По магазинам был разложен миллион брошюр с первой главой романа – это как в супермаркете дают попробовать новый сорт колбасы или сыра. Люди читали образчик – и покупали мой (то есть брусникинский) «Девятый Спас». Стартовый тираж в 250 тысяч, невероятно нахальный для нового имени, был отпечатан одновременно в нескольких типографиях и ушёл за месяц или за два, полностью окупив затраты на рекламу. Все дальнейшие допечатки пошли в чистый плюс. Сейчас суммарный тираж «Спаса», кажется, составляет тысяч шестьсот или семьсот».

Забавно. Правда, возникают вопросы: идут ли такие фокусы на пользу пусть не столь уж серьёзной, но вполне качественной литературе? Да и самому автору? Фокусничая в литературе, не будет ли Григорий Шалвович фокусничать и в политике, к которой в последние месяцы проявляет явный интерес? Раздвоение, растроение, а в случае с Чхартишвили и расчетверение вряд ли действуют на читателей и писателя благотворно. Можно серьёзно относиться к автору детективов и квазиисторических произведений, но для этого нужны причины. Григорий Шалвович же, по-моему, делает всё, чтобы заставить относиться к себе как к клоуну, развлекающемуся выдумыванием псевдонимов, биографий для этих псевдонимов, морфингом. Как-то некрасиво получается.

Хотя в этом расчетверении видна и трагедия коммерческого автора: «Маска «Борис Акунин» приросла ко мне слишком плотно. Увидев на обложке эту фамилию, читатель уже ждал рифмы «розы» – то есть чего-нибудь детективного, остросюжетного, в меру познавательного, неизменно игрового.

А если я пробовал свернуть немного в сторону и поменять правила игры, читатель возмущался и начинал говорить, что я его обманул: обещал развлекать и гладить, а вместо этого расстроил и ущипнул. Так было, например, с романами «Пелагия и красный петух» или с романом «ФМ.».