Правило русского спецназа

На столе, как по мановению волшебной палочки, возникли устрицы и белое вино.

– Ну что ж, господа, приступим, – призвал Небогатов, разливая шабли. – Первый тост предлагаю за нашего морпеха: чтобы одна звезда на его погонах сменилась на две, а то и на три в ближайшее время.

– Служить Отечеству… – начал Бергер.

– Ты прав, почетно в любом звании, – кивнул Небогатов, – но мне просто хочется, чтобы справедливость восторжествовала. За тебя, Касьян!

Над столом поплыл звон тонких бокалов. Полубой залпом выпил вино, сдержал готовые сорваться с языка слова о французской кислятине и подхватил устрицу.

Бергер и Небогатов отпили по глотку. Пока они не торопясь занимались моллюсками, Полубой мгновенно высосал ракушки и с тоской оглядел стол.

– А что, правда эту слизь с Земли доставляют?

– Это ты хватил. – Небогатов ловко вскрыл очередную раковину и капнул на моллюска лимонным соком. – Устриц разводят здесь, но завезены они с Земли, это верно.

– Нашли чего за пятнадцать световых лет тащить, – мрачно сказал Полубой.

Он, конечно, бывал в ресторанах, в том числе и со своими друзьями, однако предпочитал пищу скорее простую, чем изысканную. Предложение Кирилла пообедать втроем, а заодно и обсудить задание он воспринял без энтузиазма – была бы его воля, можно было бы все обсудить и у кого-нибудь дома. К примеру, у него. Купили бы пива, заказали закуски в таверне «У Семеныча», где он был завсегдатаем. Однако двумя голосами против одного было решено обедать в «Яре», и Полубою пришлось смириться.

Отправив последнюю устрицу в рот и сопроводив ее глотком вина, Небогатов вытер губы салфеткой.

– Как у тебя с Лив? – спросил он Полубоя.

– Никак.

– Не помирились?

– Мы не ссорились. Просто жить так, как предложил я, она не хочет. Вернее, не может, – угрюмо сказал Полубой. – А заводить семью, когда у мужа одни интересы, а у жены другие, я считаю неправильным.

– А ты предложил ей сидеть дома и растить детей?

– Да, я хочу возвращаться в свой дом, где меня встретят жена и дети, что в этом плохого? – насупился Полубой.

– В этом ничего плохого нет, – согласился Небогатов, – но, видимо, Лив считает, что ей рано приковывать себя к семейному очагу.

– Так бывает, – согласился с ним Бергер, – и она, и ты сильные личности. Таким трудно ужиться, если нет общего интереса. Может, все еще наладится. Кирилл, а что Верочка?

Жена Небогатова, Вера Алексеевна, урожденная Урусова, находилась на последнем месяце беременности.

– Спасибо, неплохо, насколько это возможно в ее положении.

– Кого ожидаете?

– Мы не стали программировать пол ребенка и даже не хотим знать, кто родится. Пускай это будет сюрприз. – Небогатов чуть смущенно улыбнулся. – Вы не поверите, но мне хочется, чтобы это была дочка. Верочка только о ней мечтает, и пусть так и случится.

Салат ели в молчании, а перед первым блюдом Полубой разлил водку. Игравший хрустальными гранями графин казался в его огромной ладони лабораторной мензуркой.

– За девицу Небогатову! – провозгласил он, поднимаясь с места.

– Касьян, мы привлекаем внимание, – негромко сказал Бергер.

– Ничего не могу поделать, – ухмыльнулся Полубой. – Если ты не забыл – русские офицеры за дам пьют стоя! Хотя если шпионы не считают себя офицерами…

– Чтоб вам! – пробормотал Бергер, вставая.

Уха и солянка прошли под молчаливое одобрение, выраженное взглядами в сторону метрдотеля. «Рысак по-русски» в сметане также оказался выше всяких похвал. Федор Модестович, похаживающий невдалеке от стола в течение обеда, получил перед десертом еще одну порцию благодарностей и оставил клиентов, почувствовав, что им предстоит деловой разговор.

Небогатов раскурил сигару, Бергер достал пачку папирос «Пластуновские», Полубой вылил коньяк в кофе и помешал ложечкой.

– Итак, господа… – Небогатов пыхнул сигарой, заволакиваясь синим дымом. – Что мы имеем?

– Мы имеем великовозрастного балбеса, задержавшегося в подростковом возрасте, – сказал Полубой.

– Касьян, речь идет о племяннике императора. – Бергер продул папиросу, аккуратно примял мундштук и раскурил ее. – Выбирай выражения.

– Я называю вещи своими именами.

– Согласен, однако некоторые вещи не следует называть именами собственными, как бы этого ни хотелось.

– Не будем отвлекаться, господа, – сказал Небогатов. – Костя, что ты можешь добавить к тому, что мы слышали от адмирала?

Бергер задумчиво затянулся несколько раз, приподнял салфетку, кинул быстрый взгляд на детектор и немного наклонился вперед.

– Господа, есть мнение, что в э-э… неадекватном поступке его светлости замешана дама. Мне не хотелось бы называть имен…

– Да весь флот знает, что его светлость Кайсаров-младший слетел с катушек, когда Катька Дашкова дала ему от ворот поворот.

Бергер сделал постное лицо, Небогатов прыснул, поперхнулся дымом и закашлялся.

– Ох, Касьян… Нет, ты кого хочешь уморишь.

– Спорное по формулировке, однако верное утверждение, – поморщившись, признал Бергер. – Для всех его светлость граф Николай Кайсаров находится по сей день в длительной командировке. В длительной и опасной. Мне поручено передать вам, господа, так сказать, конфиденциально, что окончательное решение, отозвать ли его из командировки или с прискорбием констатировать героическую гибель Николая Кайсарова на вверенном ему посту, предоставляется на ваше усмотрение.

У Небогатова вытянулось лицо, он отложил сигару и повел плечами, будто ему внезапно стало холодно. Полубой облокотился о стол, положил подбородок на сплетенные пальцы и заглянул Бергеру в лицо.

– Очень интересно, – протянул он. – Ну-ка, растолкуй поподробней.

– Да, – кивнул Небогатов, – это требует пояснений.

– Что тут пояснять? – Бергер раздраженно ткнул папиросу в пепельницу и тут же прикурил новую. – Ваше дело нейтрализовать Кайсарова до начала боевых действий флота против Александра Великого и не допустить разглашения инкогнито, под которым граф действует. Сведения о том, кем на самом деле является гетайр Птолемей, никоим образом не должны просочиться в средства массовой информации. Замешана императорская фамилия, господа.

– Сведения уже просочились, – сказал Небогатов.

– Пока только на уровне слухов, – уточнил Бергер.

– Что значит «нейтрализовать»? – спросил Полубой.

– Есть вещи, которые не позволит сделать честь офицера, – добавил Небогатов, кривя губы.