Император людей

– Лиддит, – удивленно воззрился на нее Трой, – ты что же, посмела отвлечь мастеров от… – Он мотнул головой. – Вот уж нет, ни за что не поверю.

Лиддит тихонько рассмеялась:

– Да нет, просто растения, выросшие из семян, что рассыпали мастера Алвура, наконец-то разделались с запахом. Да заодно, как выяснилось, они еще и полностью очистили верхний слой камня. Так что перед самым отъездом я… согласилась на предложение графа Шоггира позволить воинам из числа тех, кто не был отряжен в помощь мастерам, помочь нашей совсем уж немногочисленной челяди извлечь мебель из подвалов замка и расставить ее по комнатам. Поэтому тебя, мой милый, по возвращении ждет небольшой сюрприз.

Трой усмехнулся и лишь сильнее сжал в объятиях любимую женщину. Лиддит счастливо притихла и закрыла глаза, но затем внезапно дернулась и, вывернувшись из его объятий, села на ложе и развернулась к нему.

– О темные боги, я едва не забыла. Есть еще кое-что, о чем ты должен непременно узнать…

И она рассказала ему о последнем разговоре с сестрой.

На следующее утро их разбудил знакомый рев.

Трой открыл глаза, несколько мгновений прислушивался, а затем не выдержал и расхохотался.

– Ну наконец-то слышу признаки жизни, – сварливо отозвались снаружи. – Давайте, голубки, просыпайтесь, а то ваша охрана считает, что, пока вы спите, даже пернуть как следует нельзя. Тут же грозится башку расшибить.

Гмалин ввалился к ним в палатку одновременно с парой слуг, тащивших подносы с завтраком. Гном окинул подносы соколиным взором и одобрительно кивнул:

– Неплохо, вполне хватит перекусить перед завтраком.

Трой покосился на гору провизии, явно отправленную с кухни именно с расчетом на Гмалина и, вздохнув, недоуменно покачал головой:

– Даже не представляю, как вы там выживали в своих каменных чертогах, с таким-то аппетитом…

Когда на подносах остались только обглоданные косточки, Гмалин откинулся на спинку раскладного стульчика и, довольно хлопнув себя по брюху, милостиво разрешил:

– Ну ладно, теперь можешь выдвигать.

– Что? – усмехаясь, спросил Трой.

– Твое предложение.

– Какое?

– Кончай дурака валять, – рассердился Гмалин, – неужто ты думаешь, я не понял, что ты еще тогда, когда заставил меня допустить в каменный город людей, не замыслил поставить к скальным бойницам и эльфов?

Трой попытался изобразить удивленный вид, но надолго его не хватило. Он запрокинул голову и захохотал. Гном сокрушенно покачал головой:

– Ну как можно сотворить что-нибудь путное с таким несерьезным владетелем?

Лиддит набрала воздуха в легкие, собираясь ответить в столь же шутливом тоне, но тут над лагерем, над всем ущельем пронесся хриплый рев сигнального рога, установленного еще древними мастерами на сторожевом посту, устроенном гномами рядом с вершиной горы. Ни в одном городе гномов такого не было. Там сигнал всегда передавался внутрь горы, оповещая только гномов. И только в Крадрекраме сигнальный рог имел два раструба – первый, так же как и везде, где жили гномы, уходил внутрь горы, а второй – наружу. Дабы стража из числа людей, в древности стороживших Южные врата вместе с гномами, тоже была предупреждена. Гмалин насупился, поднялся со своего стульчика и, вытянув руку, ухватил свою секиру, которую, войдя в палатку, поставил в оружейную пирамиду при входе. После чего повернулся к Трою, улыбнулся и произнес:

– Ну вот они и пришли.

Глава 5

– Но… неужели, уважаемый господин капитан, нет никакой возможности снизойти к горю бедной девушки?

Слова, которые были произнесены, могли бы показаться криком отчаяния, если бы не тон, каким все это было сказано. А сказано это было томно, с придыханием. Причем в тот момент, когда они произносились, сама произносившая их уютно устроилась на коленях этого самого офицера, к которому обращалась. А ее ручка, затянутая в тонкую сеточку изящной перчатки, шаловливо проникла в разрез нижней рубашки офицера, и теперь нежные пальчики гладили курчавую поросль на могучей груди офицера.

– Ну почему же, – прорычал капитан, – долг каждого мужчины состоит в том, чтобы служить женщине. И я клянусь… – В чем он собирался поклясться, его подружке узнать так и не удалось. Потому что в коридоре послышался дробный грохот каблуков и чей-то запыхавшийся голос звонко закричал:

– Капитан Изриел, капитан Изриел! Вас срочно требуют во дворец.

Офицер замер, будто надеясь, что, если ничем не выдавать своего присутствия, этот так некстати зазвучавший голос куда-то исчезнет, но потом, осознав тщетность надежды, зло взрычал и проорал:

– Заткнись! Слышу! Уже иду!

После чего нежно подхватил сидевшую у него на коленях точеную женскую фигурку обеими руками за талию и, мягко приподняв, пересадил на кровать рядом с собой.

– Прости, милая, служба…

Девушка надула губки:

– Ну вот. Опять. Вечно вы, мужчины, куда-то торопитесь. – И она несколько картинно упала на спину, подняв руки к голове и взъерошив волосы, отчего ее грудь, уже слегка вывалившаяся из наполовину расшнурованного платья, приподнялась и стала выглядеть еще соблазнительнее. Капитан, уже натянувший камзол, на мгновение замер, не в силах оторвать взгляд от открывшейся глазу картины, рефлекторно сглотнул, после чего сердито отвернулся и принялся ожесточенно застегивать пуговицы камзола. Девушка вновь села на кровати и, протянув руку, робко прикоснулась к его рукаву.

– Может ли бедная девушка надеяться, что бравый капитан на своей службе будет хоть иногда вспоминать о ней?

– Ну конечно, моя дорогая, – пробормотал капитан, надевая перевязь, – непременно. Более того, как только покончу с делами, я немедленно тебя навещу.

После чего капитан надел шляпу, расправил перевязь и, коротко кивнув, вышел из комнаты.

Едва за ним закрылась дверь, как с девушки слетела вся томность. Она встала с кровати и, ловко затянув шнуровку, подошла к зеркалу. Стерев слегка размазавшуюся сажу, которой были подведены глаза, девушка покосилась на смятую постель и раздраженно сморщилась.

Дверь за ее спиной бесшумно отворилась, и на пороге комнаты возникла мужская фигура. Девушка, не оборачиваясь, негромко бросила:

– Войди и закрой дверь.

Мужчина повиновался. Войдя в комнату, он огляделся и, не найдя никакого стула, осторожно присел на край кровати.

– Что ты узнал?

– Нечто весьма обнадеживающее, – ответил Беневьер. – Он игрок.

Женщина хищно улыбнулась:

– Отлично. Я сразу почувствовала, что он наиболее перспективен. И что он предпочитает?

– О его предпочтениях особо неизвестно. Те, кто играл с ним, говорят, что он делает ставки и в кости, и в карты, и на игровых барабанах. Хотя больше любит жринг. Карты все-таки более респектабельны и как-то больше соответствуют статусу гвардейского офицера.

Женщина кивнула и вновь произнесла:

– Отлично.

Тот, кто видел ее сейчас, ни за что не принял бы ее за юную девушку. Перед зеркалом стояла смертельно опасная хищница, планирующая неотвратимую атаку на свою жертву. И, похоже, мужчина, который сейчас находился в ее комнате, прекрасно это осознавал, в отличие от того офицера, который покинул комнату некоторое время назад. Это чувствовалось во всей его позе, в том, как осторожно он сидел на кровати, во взгляде, которым он смотрел на женщину.

– Что ты сделал, чтобы его вызвали на службу?