Выжить на безлюдной планете

Как там Леночка сказала мне на прощание: «Жизнь прекрасна?» Ну-ну!

Сон №3

– Инди! Инди! Индиана!

Сначала запах, потом она ощутила под рукой шерсть и теплую спину.

– Малышка, ты что, я же без тебя долго не могу!

Теплый шершавый язык облизал ей руку и Жанна довольно засмеялась. Непривычному человеку, находившемуся рядом, ее смех показался бы странным клекотом, но что уже тут поделать, теперь она его уже не слышала. Со временем он перестал напоминать человеческий. Ей тридцать и двадцать из них она не видит и не слышит.

У нее остались только обоняние и осязание. Она уже не помнила, как выглядят небо и солнце. И люди бы удивились, если бы увидели, какие картины у нее возникают в голове, когда она думает, что вспоминает небо, солнце и облака.

Иногда ей казалось, что она слышит смех. Но потом он пропадал и она была не уверена, что вообще что-то слышала.

Двадцать лет назад авария забрала у нее весь мир, оставив только его жалкое подобие. Ночами она просила бога, чтобы он забрал у нее и обоняние. Она хотела забыть этот мир, но ее нос не давал ей это сделать. Он мучал ее, напоминая, что вокруг нее все так же продолжается жизнь.

Когда ей было пятнадцать в аварии погибли ее родители. Тогда она перестала чувствовать запах и втайне радовалась этому. Так можно было просто умереть во тьме, среди своих мыслей и воспоминаний. Погрузиться в них и уже больше никогда не всплывать.

Но это был не конец. Обоняние вернулось. Но не просто вернулось, а удивительно мощное. Она стала чувствовать запахи как собака. Огромная, радужная, живая планета билась в оргазме творения. Жанна слышала все. Как пахнут на лугу цветы после дождя, как в гамаке на даче воркуют влюбленные, источая мощнейшие флюиды, как приближается гроза… Огромный мир жил, а она просто стояла в стороне – на обочине.

Жанна привычно остановилась перед оживленной дорогой и нащупала рукой кнопку светофора. Дождавшись звукового сигнала, она пошла вперед, постукивая перед собой длинной палочкой. Инди бежала впереди, чуть натянув поводок и вдруг рванулась, вырвав поводок из рук не ожидающей такого поворота, женщины. Визг тормозов, удар и сильный запах железа, разлившийся в воздухе.

– Инди, Инди. Инди!!!

Женщина звала и вытягивала перед собой руку, поворачивалась из стороны в сторону, но руки никто так и не коснулся. Никто не подставил под нее свою мохнатую теплую спину. Тогда она села прямо посреди дороги и собравшиеся зеваки увидели, как она, странно скривив рот, издала ужасный клекот, напоминающий крик, давно уже вымершей древней птицы. Жанна плакала.

Ксимра

Балза был первый. Он всегда прибывал первым. Сколько они уже не виделись? Год, два, пять?

– Санма, сколько уже прошло?

– Ты о чем?

– Ты знаешь…

– Ладно, года три, не больше.

– Санма!!!

– Хорошо, хорошо, не злись. Два года, семнадцать месяцев, три дня, семнадцать минут, пять секунд. Шесть секунд. Семь секунд. Восемь…

– Сгинь!

– Зануда!

Это было его выбор. Когда ему исполнилось сто одиннадцать и он стал половозрелым мужчиной, то сам решил, что хочет внедрить искусственный интеллект. Это был его путь. Изменить ничего уже было нельзя, но он не жалел, что решил именно так. Он давно хотел посвятить себя космосу и его желание было исполнено. Как, впрочем, и все остальные.

Постепенно прибыли остальные шесть членов «Совета космоса». Он пока не говорил с ними, но видел, как их принесли зет-пояса. У него было время, теперь следовало подождать их.

Они выбрали ее не случайно. Ксимра – планета зеленых океанов успокаивала, настраивала на нужный лад, дарила мудрость. Он сел на поляне, прямо посреди изумрудной травы и стал ждать. Вскоре все были в сборе.

Поприветствовав, как того требовал обычай, каждого отдельно, он начал говорить.

– Сегодня получено сообщение от сателлита. Она утверждает, что «черный мозг» уничтожает живые планеты.

– Это невозможно, – заговорил сидящий слева от него.

– Абсолютно невозможно.

Сидящие согласно закивали головами.

– Сателлит утверждает, что «мозг» был перепрограммирован на одной из планет.

Над поляной повисло молчание.

– Предлагаю разбудить странника, – Балза произнес эти слова в гробовой тишине.

Им нужно было подумать и он не торопил. Вскоре решение было принято. Единогласно. Когда пояс унес последнего члена совета, он еще долго сидел на поляне, погруженный в какие-то свои, ему одному известные раздумья. Затем поднялся над травой и стремительно набирая высоту, исчез в изумрудно-зеленом небе.