Охотники на людей

Но нужной суммы у него нет. И заработает он ее еще не скоро.

Борис заметил, как побелели тонкие пальцы, вцепившиеся в железные прутья. Спохватился. Вообще-то, подпускать буйных к решетке вплотную запрещалось.

– Эй! – крикнул Борис. – Ну-ка назад! Живо!

Но девчонке было наплевать на хэдхантерские правила. Она, не моргая, смотрела на конвоира.

«Змея!» – передернуло Бориса.

– Это ведь ты меня подстрелил, а пятнистый? – обратилась к нему дикая. Голос у нее был негромкий и приятный. Ласковый почти.

Она улыбалась. Так, как будто хотела его сожрать. Белели ровные зубки (редкость вообще-то для диких, за такие зубки любой покупатель сходу накинет полцены), заиграли ямочки на щеках.

– Ну я, – буркнул Борис.

И прикусил язык. Вступать в разговор с тресами охраннику-контролеру не положено.

– Отойди от решетки, – посоветовал он. – Разряд словишь.

На пульте контроллера имелась кнопка, позволяющая влегкую выполнить эту угрозу. На внутренней двери висела предупреждающая табличка, которую дикая не могла не видеть.

Пленница, однако, и не подумала отходить.

– И что, много ты на мне заработал? Какую подачку кинули тебе командиры?

Борису этот разговор не нравится. Да и вообще обидно слушать такое. Ничего ведь он на своем первом тресе не заработал. Ухо за стычку с Гвоздем аннулировал его баллы.

– Отойди, говорю! – прохрипел Борис.

Конечно, он мог бы пустить ток на решетку сразу, без разговоров – Гвоздь так бы и поступил, но…

Какое-то «но» ему мешало. Не хотелось почему-то бить чернявую разрядом. Не было в этом пока необходимости. Девчонка и так уже настрадалась.

– Ты ведь у них новичок, да? Салага? – она блеснула глазами. – Суетишься, дергаешься, говоришь много.

– Пасть закрой!

Чернявая перестала улыбаться.

– Я тебя убью, пятнистый – вдруг тихо, но отчетливо, с грудным придыханием произнесла она. Сказала так, как иные экзальтированные барышни шепчут своему избраннику признание в любви.

– Чего? – опешил Борис. Такая заява! Оч-ч-чень неожиданно…

– Убью, говорю тебя. Потом. Земля круглая, пятнистый, а мир тесен. Когда-нибудь мы с тобой встретимся так, что решетки между нами не будет.

Ну надо же, какой пафос и какая уверенность! Девчонка, брошенная в тресовозку, грозит расправой хэдхантеру…

– Для такой встречи тебе нужно сначала освободиться, – усмехнулся Борис. – Как минимум…

– Однажды я уже освободилась, – она коснулась своей левой груди, уже упрятанной под майку и куртку.

Значит, Стольник прав? Значит, на груди чернявой, в самом деле, был вытатуирован идентификационный номер?

– Посмотри на меня внимательно, пятнистый. Посмотри и запомни: ты видишь свою смерть.

Он снова не смог сдержать улыбки. На понты берет дикарка! Только неумело как-то, неубедительно! Все-таки свою смерть Борис представлял несколько иначе.

Все это становилось забавным.

Чернявая улыбнулась ему в ответ. Одними губами. Ледяной улыбкой, от которой, казалось, зазвенел воздух в контролерском тамбуре. Глаза дикой не улыбались… Наверное, такие глаза, действительно, могли бы принадлежать старухе с косой.

Бориса перестало забавлять происходящее.

– Знаешь, что, смертушка, – процедил Борис. – Вообще-то, если бы не я, тебя бы вы…ли, как дохлую сучку.

Он вспомнил искаженное лицо Гвоздя, его хриплый голос и руки, судорожно стягивающие джинсы с обездвиженного тела чернявой девчонки.

– Во все дырки вы…ли бы!

Она смотрела ему в глаза долго и внимательно. Борис игру в гляделки выдержал.

– Я, можно сказать, тебя от надругательства спас, а ты тут убивать меня собралась, – хмыкнул он.

– Тогда, я убью тебя быстро, – серьезно сказала она, пожав плечами. Ее большие карие глаза блестели. Причиной такого блеска обычно бывает или страсть или лютая ненависть.

О страсти сейчас речи идти, конечно же, не могло.

– Ты не будешь мучаться долго, пятнистый. Обещаю.

Однако! Как мило! Мило…

Борис напрягся. А ведь она, тварюшка эта, действительно, ему начинала… Нравиться начинала, что ли? Поймав себя на этой мысли, Борис пару раз прокрутил ее в голове, глядя в горящие глаза-угольки собеседницы. Убедился, что да, все именно так и обстоит.

Начинает.

Нравиться.

Или не начинает? Или, может быть, не сейчас все пробудилось? Может, раньше? Может, еще тогда, когда он отбивал девчонку у Гвоздя?

Что ж, тем хуже. Не к месту и не ко времени зародившаяся симпатия его встревожила. Симпатия имеет свойство перерастать в нечто большее, а это ему ни к чему. Хэдхантер, втюрившийся в дикую, которая спит и видит, как бы отправить его на тот свет… Курам на смех!

– Ну и чего уставился? – фыркнула чернявая. – Нравлюсь, что ли?

Сучка словно читала его мысли. Молодые привлекательные стервозы вообще очень чутки на этот счет.

Ага, ну вот он уже и не сомневается в ее привлекательности! Борис вновь прислушался к своим ощущениям, попытался проанализировать их – отстраненно и холодно. Они ему не понравились.

Нет, так нельзя. Ему так нельзя ни в коем случае!