Ночь Волка

– А это, мои дорогие, те самые волки, почуяли, что мы в западне, гады!

– А я вот им сейчас покажу, кто в лесу хозяин, – озлобился Шилов, и, схватив ружье, выбежал во двор, где произвел два выстрела в воздух.

– Думаешь, напугал их, – спросила Галя, когда Шилов, ободренный собственной смелостью, вернулся в дом.

– А то.

– Побереги патроны, дружище, – тоном заправского ковбоя, – сказал Марат, – они нам еще понадобятся. Пищу добывать, или отстреливаться.

– Ну ладно, Шилов, лезь в подвал, – скомандовала Галя.

– А можно, я еще погуляю, – попросил Шилов.

Из-за Галиной спины донеслись странные звуки. Это Вероника давилась смехом.

– Я, Галя, сказал, про то, что во мне проснулись гены партизана, а не карателя, – заметил Шилов, – я не собираюсь теперь жить в подвале.

Галя погладила Шилова по голове.

– Ну, что ты, Саша, в подвале картошку надо поискать.

– Я вчера все выгреб.

– Саша, полезай в подвал и ищи, иначе мы помрем с голоду.

– Галя, но там же темно, – жалобно сказал Шилов.

– А Марат тебе фонарик даст. Марат, дай ему свой красивый фонарик.

Марат достал из нагрудного кармана тонкий фонарь в виде авторучки и протянул Шилову.

– Эхма, – сказал Шилов: взял в руки фонарик, откинул половичок, вытащил из пола две доски и со словами: «Считайте меня коммунистом» буквально провалился под землю.

– Там, по углам пошарь, – посоветовала Галя и пошла на кухню. В ответ Шилов продекламировал: «В глубине смоленских руд, храните гордое терпенье, не пропадет ваш скорбный труд и дум высокое стремленье».

Марат сел на диванчик рядом с Вероникой. Она немедленно обхватила его шею и горячо зашептала в ухо: «Ты, что же, подлец, такой, не хочешь спать со мной»?

– Увы, – ответил Марат.

– Я все равно приду к тебе ночью, – продолжала Вероника.

– Мы здесь вдвоем не поместимся, – пытался возражать Марат, – если только ты на меня ляжешь.

– Да, – согласилась Вероника, – но лучше ты на меня.

Вернулась Галя, неся толстый желтый огарок сечи:

– Насилу нашла. Марат, у тебя есть спички?

– Баня готова, – сказал Шилов, – пошли париться.

Баней служило небольшое деревянное, некрашеное, а потому почерневшее от времени строение, все больше и больше враставшее в землю. Маленькая узкая дверь, скорее напоминавшая садовую калитку, нежели вход в баню, к тому же неплотно закрывавшуюся, так сидя в предбаннике, куда человек попадал, согнувшись пополам, можно было видеть единственную деревенскую улицу, лежавшую выше уровня бани. Лязгая зубами от холода, Шилов мгновенно разделся, и вполз в парилку, куда вела дверь еще меньшего размера, чем входная, она напоминала амбразуру дота, следом за ним пролез и Марат. Баню топили по черному, поэтому изнутри она была еще чернее, чем снаружи. Сильно пахло дымом. Из крошечного оконца под потолком, проникал тусклый свет.

– Это называется, ты баню протопил, – сказал Марат, забравшись на полок, – кажется, здесь холодней, чем на улице.

– Спешка до добра не доводит, – не оправдываясь, философски заметил Шилов, – но ничего, ща поддадим, будет нормально, возможно, что ты и с полки слезешь.

– Это вряд ли, – сказал Марат, – пока баня не остынет, я отсюда никуда не тронусь. Мне торопиться некуда; башка болит, машина не заводится.

– И то, – согласился Шилов, – ах, ты, блин, веники забыл замочить.

Сверкая задом, он вылез в предбанник и вернулся с двумя высохшими вениками. Положил в шайку, залил кипятком. Потом набрал в ковш холодной воды и плеснул на камни.

– О, уже лучше, – заметил Марат.

Шилов плеснул еще и еще. Волна горячего пара затопила помещение.

– А-а, – отозвался Марат, почувствовал, как лицо покрывается испариной, – на зубах что-то скрипит.

– Это сажа, – сказал Шилов, – он поддал еще раз и присел.

– Пар есть? – спросил он.

– Есть, есть, – задушенным голосом ответил Марат, горячий воздух перехватывал дыхание, – хорошо.

И сказал он, что это хорошо, – добавил Шилов, подсел к Марату, закрывая уши. На носу его висела крупная капля.

– А что, башка-то болит до сих пор?

– Да.

– Ничего, сейчас пройдет, надо было похмелиться.

– Я не похмеляюсь.

– Ну и дурак.

– Сам дурак. У меня не от этого башка болит, а от угара. Говорил Гале, не закрывай вьюшку раньше времени, она все равно закрыла.

– Да, Галя – женщина упертая, чижолая.

– Это оттого, что она до сих пор не замужем, – сказал Марат, – вот, женишься на ней, она проще станет, и добрее.