Возлюбленная герцога

– Грейс.

Глава 2

Лондон

Осень 1837

– За Далию!

В ответ послышались разноголосые приветствия, и толпа, собравшаяся в главном зале дома номер 72 по Шелтон-стрит (элитном клубе и тщательно хранимом секрете самых умных, искушенных и эпатажных женщин Лондона), разом повернулась, чтобы выпить за его владелицу.

Женщина, известная под именем Далия, остановилась у подножья центральной лестницы и оглядела обширное помещение, уже плотно забитое членами клуба и гостями, несмотря на ранний час. Затем улыбнулась собравшимся широкой, сияющей улыбкой.

– Пейте же, красавицы мои, вас ждет ночь, которую вы непременно запомните!

– Или забудем! – послышался залихватский ответ из дальнего конца комнаты.

Далия мгновенно узнала голос, принадлежавший одной из самых веселых лондонских вдовушек – маркизе, в свое время вложившей немалую сумму в номер 72 по Шелтон-стрит и любившей его больше собственного дома. Здесь веселой маркизе предоставлялось уединение, какого она никогда не могла получить на Гросвенор-сквер. Ее любовникам тоже обеспечивалась полная приватность.

Гости, все в масках, разом рассмеялись, и Далия почувствовала себя свободной от всеобщего внимания на время, достаточное, чтобы рядом с ней появилась ее помощница, Зева. Высокая, гибкая, темноволосая красотка всегда была рядом с самых первых дней существования клуба и справлялась со всеми тонкостями дела, обеспечивая исполнение любых капризов дам, членов клуба.

– Уже толпа, – сказала Зева.

Далия взглянула на часы, украшавшие ее запястье.

– Скоро гостей будет еще больше.

Час был ранний, всего лишь начало двенадцатого; большая часть Лондона только-только смогла улизнуть с утомительных обедов и чопорных танцев, ссылаясь на мигрени… При этой мысли Далия усмехнулась, зная способность посетительниц своего клуба пользоваться мнимой слабостью прекрасного пола, чтобы добиваться желаемого незаметно для светского общества.

Они заявляют о своей слабости и играют на этом, – призывая кучеров к черному входу в дом, меняя свои респектабельные наряды на нечто куда более возбуждающее, сбрасывая личины, которые носят в своем мире, и примеряя другие маски, другие имена, другие желания – все, что им взбредет в голову, – вдалеке от Мейфэра.

Вскоре все они прибудут сюда, заполнив дом номер 72 по Шелтон-стрит до отказа, чтобы насладиться тем, что предлагает им клуб в любую ночь года – общением, удовольствием и властью, – в особенности в третий четверг каждого месяца, когда женщинам не только со всего Лондона, но и со всего мира предлагается познать свои глубочайшие желания.

Это регулярное событие, известное под названием «Доминион» (или «господство»), представляло собой не то бал-маскарад, не то неистовый разгул, не то казино и было в высшей степени конфиденциальным. Придуманное для того, чтобы подарить членам клуба и их доверенным спутникам ночь, исполненную наслаждения… каким бы рискованным это наслаждение ни было.

У Доминиона имелось единственное, главное кредо: выбор леди.

Далия ничто так не любила в жизни, как возможность обеспечить женщинам доступ к наслаждению. К прекрасному полу относились вовсе не прекрасно, и ее клуб существовал, чтобы исправить это.

С момента своего появления в Лондоне двадцать лет назад она добывала деньги десятками разных способов. Мыла посуду в грязных пабах с сомнительной репутацией и промозглых театрах. Делала фарш в пирожковых, гнула металл на ложки и никогда не получала за работу больше пары пенни. Очень быстро она поняла, что дневная работа не окупается.

И это вполне ее устраивало, потому что она никогда не годилась для работы днем. От ночных горшков и мясных пирожков желудок ее выворачивало наизнанку, работа с металлом располосовывала ладони на ленточки. Она нашла работу цветочницы, где торопилась до темноты освободить корзинки от быстро увядающих букетов, и продержалась там два дня. А затем лоточник с рынка Ковент-Гардена заметил, насколько ее взгляд наметан на покупателя, и предложил ей торговать фруктами.

Этим она занималась неделю, а после он хуком слева швырнул ее в опилки за то, что она случайно уронила ярко-красное яблоко. Поднявшись, она отправила в опилки его самого и стремглав помчалась прочь с рынка, унося с собой в подоле целых три яблока, стоивших больше, чем ей обещали за недельную работу.

Это событие оказалось достаточно значимым, чтобы привлечь внимание одного из самых известных боксеров Гардена. Диггер Найт находился в постоянном поиске высоких девушек с хорошенькими личиками и крепкими кулаками. «Головорезы – это хорошо, – говаривал он, – но толпу завоевывают красотки». В Далии он нашел и то и другое.

Ее отлично выучили.

Бои не были дневной работой. Они были работой ночной и оплачивались соответственно.

Хорошо оплачивались. И это было гораздо лучше, в особенности для девушки из ниоткуда, преисполненной гнева и понимания, что ее предали. Она не обращала внимания на боль после ударов и быстро привыкла к тому, что наутро после боя кружится голова… а потом научилась угадывать, откуда нанесут удар и как избегать ударов по-настоящему опасных. И никогда не оглядывалась назад.

Навсегда забросив цветы и фрукты, Далия стала торговать своими кулаками, как в честных боях, так и в грязных. А когда увидела, какие деньги приносят последние, она продала свои волосы изготовителю париков из Мейфэра, который занимался оптовыми закупками в Гардене. Длинные волосы означали слабость… и плохо сказывались на бизнесе девчонки-бесперчаточницы.

Коротко стриженная длинноногая пятнадцатилетка стала легендой в самых темных уголках Ковент-Гардена. Девушкой с худощавой, жилистой фигурой и неожиданно мощным ударом – таким, познакомиться с которым на темной улице не пожелает ни один мужчина; особенно опасной, когда по обе стороны от нее шагали двое юношей, дравшихся с молодой звериной яростью, уничтожавшей любого, рискнувшего сразиться с ними.

Вместе они зарабатывали деньги почти играючи и строили свою империю – Далия и двое мальчишек, быстро ставших мужчинами, ее двое братьев, если и не по крови, зато по духу и сердцу. Бесперчаточники. И это трио торговало своими кулаками до тех пор, пока необходимость в этом не отпала… До тех пор, пока они не сделались непобедимыми. Несокрушимыми. Королями.

И только тогда королева Далия построила себе замок и назвала его своим – больше ей не требовалось ни заниматься цветами или яблоками, ни торговать волосами или кулаками.

А своим подданным она предложила единственную великолепную вещь: выбор. Не такой, какой когда-то предлагался ей – зло меньшее или большее, – а выбор, позволявший женщинам осуществлять свои мечты, фантазии и наслаждения, причем высокой пробы.

Женщины желали, Далия обеспечивала.

И Доминион был ее праздником.

– Вижу, ты оделась как раз по случаю, – заметила Зева.

– Разве? – вскинув бровь, отозвалась Далия. Ее алый корсет идеально подходил к черным брюкам, плавно облегавшим роскошные изгибы фигуры, а сверху она надела длинный жакет с искусной вышивкой в черных и золотых тонах, с подкладкой из роскошного золотистого шелка.

Она редко носила юбки, находя свободу, которую давали брюки, куда более полезной при ее роде деятельности, не говоря уже о том, что они красноречиво свидетельствовали в пользу ее роли владелицы самых потаенных секретов Лондона и королевы Ковент-Гардена.

Помощница искоса глянула на нее:

– Скрытность тебе не идет. Я знаю, где ты провела последние четыре дня. И шелка с бархатом ты там не носила.

У колеса рулетки, находившегося рядом, раздались бурные веселые возгласы, избавив Далию от необходимости отвечать. Она повернулась, глядя на толпу, отметила широкую улыбку женщины в маске, анонимной для всех, кроме владелицы клуба – та как раз притянула к себе Томаса, своего компаньона на эту ночь, и победительно поцеловала его. Томас с готовностью ответил, и они крепко обнялись под свист и ликующее «ура» окружающих.

Никто в Мейфэре никогда бы в это не поверил – там считалось, что она скромная фиалка, обреченная вечно подпирать стенку на балах и теряющая дар речи, когда к ней обращается мужчина. Выбранные маски даровали тем, кто их надевал, бесконечное могущество.

– Леди распаляется? – спросила Далия.

– Третий выигрыш подряд. – Разумеется, Зева внимательно за этим следила. – Ну, и про Томаса нельзя сказать, что он охлаждает ее пыл.

Далия едва заметно улыбнулась.

– От тебя ничего не ускользнет.

– Ты не зря мне так хорошо платишь. Я замечаю все, – ответила та. – Включая твое местонахождение.

Далия посмотрела на свою помощницу и подругу и негромко произнесла:

– Только не сегодня ночью.

Зеве было что сказать, но она промолчала. Вместо ответа помахала рукой группке женщин в масках, которые что-то оживленно обсуждали в другом конце комнаты.

– Завтрашняя резолюция провалится.