Ведьма

Они постояли, помолчали немного. Затем Маришка повернулась к молодому человеку:

– Миш… Кхм… ничего, что так? Не слишком фамильярно?

– Конечно. Можно и на ты, если хотите.

– Нет, с этим пока повременим.

– Извольте. Я вас слушаю.

Она колебалась. Пожалуй, в эту минуту ее толстая продюсерская кожа ненадолго была сброшена, как шкура змеи.

– Миш, не уходите из шоу.

Он не ответил.

– Вы ведь скептически ко всему этому относитесь, верно?

Он кивнул.

– Тем не менее я прошу вас задержаться. У меня такое ощущение, что с нами кто-то решил поиграть.

Михаил удивленно вскинул брови.

– Да-да, не удивляйтесь. Я пока ничего не могу сказать наверняка, но у меня плохие предчувствия…

– …и, судя по вашему нынешнему статусу, предчувствия вас редко обманывают.

– Совершенно верно, почти никогда. Так вы обещаете мне?

Миша сунул руки в карманы, качнулся на каблуках. Униформисты по-прежнему сновали по ангару, ассистенты режиссера все так же кричали что-то в свои миниатюрные рации.

Да, матч состоится в любую погоду, и к черту сантименты!

– Что могут обещать люди, Марина? – вздохнул экстрасенс. – Но я попробую.

11. Вечер Трудного Дня

Звукорежиссера проекта «Ясновидящий» Алексея Кузьмичева вырвало прямо в автобусе, как какого-нибудь перепившегося подростка. Ему было очень стыдно, тем более что ничего крепче кефира уже больше месяца он в рот не брал, потому что они с женой решили зачать ребеночка. Супруга по этому случаю обошла всех врачей, вместе они прошли несколько оздоровительных процедур, включая серию болезненных уколов в задницу. Словом, все было очень даже неплохо, и вдруг – фу, у приличных людей на глазах.

Позже он понял достаточно отчетливо, что именно с ним произошло, но в тот злополучный миг, когда немногочисленные пассажиры новенького южнокорейского «Хендая», плохо скрывая отвращение, наблюдали винегретный фонтан на ступеньках перед дверью, у него было несколько версий. Ну, во-первых, конечно, жара – и на улице, и в съемочном павильоне, – от которой в эти августовские дни деваться было просто некуда. Во-вторых, Мэрилин Мэнсон в наушниках: в прежние времена Лешка Кузьмичев получал от этого коммерчески успешного исчадия ада удовольствие, почти сравнимое с сексуальным, но сегодня одна из любимых его вещей – Valentine’s Day – сработала как стакан пересоленной воды и два пальца в рот. Ну и в-третьих, салон автобуса, впитавший пассажирский пот.

Да вообще-то, честно говоря, непонятно, что за хрень!

Согнувшись пополам перед ступеньками задней двери, он с ужасом разглядывал результаты своего приступа. Да, теперь уже вряд ли кто-то рискнет подниматься в салон по этим ступенькам. Пассажиры в машине притихли. Лешка настороженно прислушался к своим ощущениям – рванет еще раз или это уже все? – потом осторожно поднял голову. Невольные зрители стали быстро отворачиваться. Черт побери…

Краска стыда стала обильно заливать его лицо и шею.

– Простите, – ни к селу ни к городу выдавил он, хотя к тому моменту на него уже никто не смотрел. Он молил, чтобы быстрее случилась остановка. Дурацкий день какой-то сегодня… Как и предыдущая ночь.

Ночью он долго не мог уснуть. Примерно в полночь они с молодой красавицей женой закончили любить друг друга, оба в одинаковой степени блаженства упали на подушки (впрочем, насчет степени блаженства жены Лешка всегда немного сомневался), очень скоро заснули… И тут он почувствовал тяжесть в груди, словно кто-то навалился сверху, не давая вздохнуть. На сердце Алексей Кузьмичев никогда не жаловался, потому что всю жизнь и питался правильно, и спортом занимался, и не пил, и не курил. Поэтому парень был сильно удивлен. Пару раз его придавило как следует, потом отпустило, но ощущения свои он запомнил.