Механизм формирования результатов «невербальных» следственных и судебных действий в уголовном судопроизводстве. Монография

Таким образом, мы полагаем, что доказательства, предусмотренные ст. 83 УПК РФ, следует именовать не протоколами следственных действий и судебного заседания, а результатами «невербальных» следственных и судебных действий

. По нашему мнению, результаты «невербальных» следственных и судебных действий – это имеющие значение для уголовного дела сведения, полученные в предусмотренном законом порядке дознавателем, следователем или судом посредством наглядно-образного восприятия материальных фрагментов объективной реальности, элементов вещной обстановки и отраженные в соответствующем протоколе.

Разработанный нами новый подход к сущности доказательств, предусмотренных ст. 83 УПК, мог бы вполне обусловить формулирование ряда предложений по внесению изменений в п. 5 ч. 2 ст. 74 и ст. 83 УПК РФ и другие находящиеся с ними в системном единстве положения уголовно-процессуального закона. Вместе с тем в вопросах возможного реформирования законодательства мы стараемся занимать более осторожную позицию, не делать резких шагов.

Представляется, что в сложившейся ситуации наиболее разумным будет использование сформулированной нами концепции о результатах «невербальных» следственных и судебных действий на теоретическом уровне и постепенное ее внедрение в следственную и судебную практику посредством соответствующих разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, а также системного изложения в учебной литературе и научно-практических комментариях к УПК РФ.

Глава 2

Механизм формирования результатов «невербальных» следственных действий

§ 2.1. Следственные действия как средства познания обстоятельств уголовного дела

Различные аспекты проведения следственных действий в уголовном судопроизводстве традиционно являлись и продолжают оставаться предметом бурных дискуссий. Причем вплоть до настоящего времени в науке даже не сложилось единого мнения относительно их понятия и сущности. В этой связи позиции ученых разнятся и по поводу перечня следственных действий, а также по целому ряду других связанных с ними вопросов. Указанные теоретические проблемы исподволь обуславливают множество пробелов и недочетов в нормативной регламентации как всего уголовного судопроизводства в целом, так и самих следственных действий в частности. Причем принятый в 2001 г. Уголовно-процессуальный кодекс РФ, устранив некоторые из них, одновременно привел к появлению многих других. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в настоящее время в следственной и судебной практике наблюдаются серьезные затруднения, связанные с производством следственных действий, а также с проверкой и оценкой их результатов. В этой связи представляется целесообразным продолжение научных исследований, направленных на изучение феномена следственных действий в уголовном судопроизводстве в целях возможной оптимизации уголовно-процессуального законодательства и соответствующей практической деятельности. Причем наиболее важным вопросом, подлежащим первостепенному разрешению, является вопрос об уголовно-процессуальной и гносеологической сущности следственных действий в контексте их познавательной направленности.

Итак, что же из себя представляют следственные действия в уголовном судопроизводстве РФ? Какова их сущность? Отвечая на данный вопрос, сразу следует обратить внимание на отсутствие законодательно закрепленной дефиниции следственных действий. И это несмотря на то, что Уголовно-процессуальный кодекс РФ, по нашим подсчетам, употребляет термин «следственное действие» в том или ином контексте 178 раз! Кроме того, этот же термин используется в ст. 200.1 Уголовного кодекса РФ

, в ст. 77.1 Уголовно-исполнительного кодекса РФ

, в ст. 69 Кодекса торгового мореплавания РФ

, в ст. 64 Федерального закона «О связи»

, в ст. 12 Федерального закона «О полиции»

, в ст. 13 Федерального закона «О Федеральной службе безопасности»

и еще в целом ряде корреспондирующих УПК РФ законов и иных нормативно-правовых актов. В этой связи мы полностью согласны с З. В. Макаровой, которая пишет, что отсутствие данного понятия в УПК РФ трудно объяснить

. И тем не менее, подобного легального определения следственных действий нет ни в ст. 5 УПК РФ, ни в других правовых нормах. Хотя в целом действующий Уголовно-процессуальный кодекс РФ просто изобилует другими – кстати, далеко не всегда необходимыми – дефинициями.

Более того, сущность следственных действий не может быть определена и из самого смысла закона. Сопоставление различных положений УПК РФ в определенном смысле исключает возможность единообразного понимания следственных действий в системе уголовно-процессуального регулирования. Применительно к разным ситуациям под ними фактически предполагаются различные правовые категории. Так, в контексте ч. 1 ст. 86 УПК РФ можно предположить, что следственные действия имеют сугубо познавательный характер и направлены на собирание доказательств. Вместе с тем ч. 2 ст. 164 и ч. 1 ст. 165 УПК РФ, устанавливая судебный порядок получения разрешения на производство следственных действий, включают в их перечень наложение ареста на имущество, которое одновременно является мерой уголовно-процессуального принуждения. А ч. 3.1 ст. 165 УПК РФ к следственным действиям и вовсе относит порядок реализации и уничтожения вещественных доказательств

. В ч. 1–2 ст. 215 УПК РФ под окончанием следственных действий законодатель, очевидно, имеет в виду завершение любых действий следователя, составляющих содержание предварительного расследования и т. д. Кстати, на наш взгляд, примерно такой же смысл вкладывается и в определение неотложных следственных действий, под которыми, видимо, следует понимать всю осуществляемую органом дознания процессуальную деятельность до момента передачи уголовного дела следователю (п. 19 ст. 5, ч. 1–3 ст. 157 УПК РФ).

Отсутствие единообразного легального определения следственных действий неизбежно обуславливало и продолжает обуславливать различные точки зрения, высказываемые по данному поводу в научных и учебно-методических публикациях. Несмотря на то, что проблематика следственных действий традиционно привлекала к себе повышенное внимание как советских, так и современных процессуалистов и криминалистов, тем не менее, какие-либо единые общепризнанные подходы в отношении их сущности наукой до настоящего времени не выработаны. Вместе с тем мы не можем не согласиться с С. А. Шейфером, считающим, что все имеющемся научные позиции можно условно разделить на две традиционные группы – предполагающие трактованные термина «следственные действия» в широком либо в узком смысле

.

Широкий смысл в определенном смысле охватывает все процессуальные действия следователя (дознавателя) невзирая на их цели и задачи. В частности, И. М. Лузгин под следственными действиями понимал следующее: а) действия, посредством которых осуществляется собирание, проверка и исследование доказательств; б) действия, посредством которых регулируется процесс расследования, определяются его границы, сроки и порядок проведения; в) действия, связанные с предъявлением всего производства по делу соответствующим участникам процесса

. Близкие взгляды прослеживаются в работах М. А. Чельцова

, А. М. Ларина

, И. Ф. Герасимова

, Г. Г. Доступова

, А. П. Кругликова

и некоторых других авторов.

Узкий подход к сущности следственных действий связывает их с направленностью на достижение определенных задач уголовного судопроизводства. Сторонники данного подхода, как правило, олицетворяют следственные действия с собиранием новых или проверкой имеющихся доказательств. Так, в частности, А. Н. Гаврилов, С. П. Ефимичев, В. А. Михайлов и П. М. Туленков в своей коллективной монографии, посвященной рассматриваемой проблематике, писали о следственных действиях как о совокупности операций и приемов, которые осуществляются при расследовании преступлений для обнаружения, фиксации и проверки фактических данных, имеющих значение доказательств по уголовному делу

. В свою очередь, Н. В. Жогин и Ф. Н. Фаткуллин под следственными действиями подразумевали те процессуальные действия, при помощи которых обнаруживаются, закрепляются и проверяются доказательства. При этом они уточняли, что если каждое следственное действие непременно является процессуальным, то не всегда бывает наоборот: существует ряд процессуальных действий, которые не относятся к числу следственных в узком смысле

. С. А. Шейфер определяет следственное действие как комплекс регламентированных уголовно-процессуальным законом и осуществляемых следователем (судом) поисковых, познавательных и удостоверительных операций, соответствующих особенностям следов определенного вида и приспособленных к эффективному отысканию, восприятию и закреплению содержащейся в них доказательственной информации

. Похожие научные позиции можно встретить в работах И. Е. Быховского

, Н. С. Алексеева, В. Г. Даева и Л. Д. Кокорева

, А. Б. Соловьева

, В. А. Семенцова

, В. М. Быкова

, Е. С. Комиссаренко

и целого ряда других авторов.

Данный подход нам представляется более рациональным, поскольку он в определенном смысле выделяет следственные действия из всей массы других форм реализации следователем своих процессуальных полномочий, наполняет их конкретным правовым смыслом. Тогда как широкий подход, относящий к следственным действиям любые формы реализации полномочий следователя, наоборот, размывает сущность этих процессуальных механизмов. Более того, он приводит к абсолютной бессмысленности их дальнейшего самостоятельного изучения, поскольку фактически предполагает отождествление системы следственных действий со всей системой досудебного производства (за исключением контрольных и надзорных механизмов со стороны руководителя следственного органа, начальника подразделения дознания, прокурора и суда) и таким образом лишает категорию «следственные действия» какой-либо научной автономности. Кстати, целесообразность использования не широкого, а именно узкого подхода вполне подтверждается целым рядом положений уголовно-процессуального закона, например п. 32 ст. 5 УПК РФ, предполагающего проведение не только следственных (судебных), но и иных процессуальных действий.

Вместе с тем, невзирая на общую целесообразность и разумность узкого подхода к сущности следственных действий в уголовном судопроизводстве, он имеет самый общий, неконкретизированный характер. Более тщательный анализ существующих теоретических воззрений по рассматриваемой проблеме показывает большую разницу между ними, проявляющуюся в деталях. Говоря об отдельных признаках следственных действий, ученые вкладывают в них совершенно различное содержание, обуславливающее отнесение к системе следственных действий весьма разные по своей природе уголовно-процессуальные приемы и процедуры. Поэтому для определения сущности следственных действий необходимо остановиться на рассмотрении каждого из этих признаков более подробно.

1. Первый сущностный признак следственного действия, безусловно, заключается в его процессуальном характере, в его обязательной регламентации в УПК РФ. Очевидность данного признака, по нашему мнению, не может вызывать никаких сомнений, поскольку обратное делало бы невозможным использование в процессе доказывания полученных таким образом результатов. В этой связи нельзя не согласиться с А. С. Князьковым, указывающим, что установленная законом правовая регламентация следственных действий придает уголовному процессу стабильность, необходимую для достижения его целей и задач

. Именно процессуальная форма следственных действий устанавливает надлежащий уровень правовых гарантий, необходимых для признания доброкачественности их результатов. Как уже отмечалось выше, п. 32 ст. 5 УПК РФ прямо относит следственные действия к разновидности процессуальных. На процессуальный характер следственных действий указывает и ч. 1 ст. 86 УПК РФ, содержащая формулировку «следственные и иные процессуальные действия, предусмотренные настоящим Кодексом». И именно этим признаком следственные действия отличаются от внешне схожих с ними оперативно-розыскных и административных мероприятий, например следственный осмотр – от досмотра, допрос – от опроса, обыск – от обследования помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств и т. д.

Отдельные авторы еще в большей степени акцентируют внимание на данном признаке, выдвигая в своих работах тезис о необходимости наличия в законе детальной регламентации процедуры каждого следственного действия

. Именно подобной детальной регламентацией, как пишет Е. Г. Ларин, следственные действия и отличаются от розыскных действий следователя, в том числе имеющих познавательный характер (истребование, представление)

. Некоторые специалисты указывают на необходимость детальной процессуальной регламентации следственных действий как на гарантию соблюдения прав и свобод личности, а также единообразного и объективного подхода к фиксации получаемых сведений

. Вместе с тем все подобные позиции лишены какой-либо целесообразности. На наш взгляд, любой акт уголовно-процессуальной деятельности, а не только следственное действие должен предполагать определенную степень формализации, т. е. иметь четко установленную законом процедуру. Именно наличие такой процедуры является важнейшим признаком той самой процессуальной формы, которая, собственно говоря, и позволяет выделять любые процессуальные действия из общей массы мероприятий, осуществляемых судебными и правоохранительными органами