Власть подвала

– А как насчет второго кармана? – спросил он. – Не хотите ли наполнить и его? Причем без всякого мордобоя?

– Если это деловое предложение, то я слушаю.

– У меня есть заказ, – сказал Бецкой, – причем очень сложный заказ, почти безнадежный. Я должен уничтожить две небольших фабрики. Пока это лишь экспериментальные фабрики, но они уже мешают многим большим людям.

– Или большим негодяям? – уточнил я.

– Это одно и то же. В большинстве случаев.

– А какое производство?

– Да уж не детские велосипеды.

– Оружие? – предположил я.

– Оружие люди покупают, а не делают.

– Тогда наркотики?

– Нечто в этом роде.

– Не понимаю. Как может быть «нечто в этом роде»?

– Какое самое приятное ощущение вы знаете? – спросил он.

– Что-нибудь из области любви или секса?

– Нет. Самые приятные ощущения испытывает человек, умирающий от жажды, когда ему позволяют выпить стакан воды. Ничего лучше на земле нет и не будет.

Второе по силе приятное ощущение получает человек с некоторыми кожными болезнями, когда он расчесывает свои струпья. Особенно, если он расчесывает их после долгого перерыва. На третьем месте стоят традиционные наркотики. И лишь на четвертом его величество Секс. Так вот к чему я веду. Можно создать кожный наркотик. Человек сыплет порошок на кожу, ждет пару минут, а потом расчесывает присыпанное место. При этом он воет от восторга, воет как зверь, катается по полу и грызет ножки стульев от наслаждения. Что-то в таком роде. Подобную силу удовольствия не дает ни любовь, ни наркотик. Кстати, и любовь и наркотики воздействуют на одни и те же центры в мозгу.

– Вы медик?

– Заканчивал училище, как ни странно.

– Тогда появятся кожные наркоманы? – сказал я.

– Они все равно появятся. Они будут расчесывать себя до голого мяса. Их будут принудительно лечить, садить в тюрьмы и так далее. Но, если уничтожить фабрику сейчас, все это случится позже.

– Я только за. Но вы говорили о двух фабриках.

– Удивительно, – сказал Бецкой, – удивительно, что никто раньше не додумался до этого. Вы когда-нибудь брали в руки мухомор?

– Нет. Он ведь очень ядовит?

– Условно ядовит. Большинство мухоморов съедобны. А императорский мухомор считается вкуснейшим съедобным грибом на свете. Но он у нас не растет. В наших лесах растут обычные красные мухоморы.

– Они тоже съедобны?

– Они ядовиты, но не смертельно. Они дают чувство опьянения, которое на сто процентов совпадает с опьянением от водки. Вместо водки можно пить отвар из мухоморов. Не будет разницы.

– Тогда почему…

– Не знаю. Наверно, легче сходить в магазин, чем в лес. Но вполне можно наладить производство безалкогольной мухоморной водки. Такая водка может быть даже сухой: если жевать сухие мухоморы или даже мухоморную муку, то результат тот же самый. Можно даже пирожки печь из такой муки, если придумать технологию.

Но более того: в Сибири есть вариант нашего красного мухомора, который вместо опьянения дает сильное эйфорическое состояние. Точно также, как и наркотик. По виду этот мухомор совсем не отличается от нашего, обычного. Его можно завезти в наши края и выращивать как вешенку. Это будет в тысячу раз дешевле маковой соломки.

– Но вам нужно найти две фабрики, – сказал я. – Это двойная работа.

– Обе будут рядом. Они принадлежат одной и той же фирме, потому что оба изобретения сделал один и тот же человек. Он же и полностью разработал технологию.

– Тогда он гений.

– Да.

– А если он гений, то сделает еще и другие открытия, – предположил я. – Его нужно обезвредить.

– А вот это не мое дело, – сказал Бецкой. – Я делаю только то, за что мне платят. Но думаю, что его захотят не обезвредить, а перетянуть на свою сторону.

– Тогда сформулируйте вашу проблему. Как можно точнее.

– Найти фабрику. Хотя бы одну из них. С остальным я справлюсь. Я слышал, что экстрасенсы могут найти исчезнувшего человека, просто посмотрев на карту.

Сделайте что-то вроде этого.

– Но я не даю полной гарантии.

– Никто не дает полной гарантии, даже палач.

Я порылся в шкафу и нашел карту области. Конечно, как только речь зашла о мухоморах, я сразу вспомнил дом в лесу и изобильные грибочки вокруг него. Они не могли так распространиться сами. Значит кто-то возился с ними. Пусть даже фабрика была не там, но там была зацепка.

Я разложил карту на полу, потому что для стола она была слишком обширна, и начал искать. Я вспоминал и проверял по карте все повороты дороги. Да, вот он.

Это может быть только этот лес. Масштаб: в одном сантиметре триста метров. Тогда лес будет километра четыре в поперечнике. Дом был у самого края, у южного края леса, судя по солнцу. Вот здесь.

– Вот здесь, – сказал я. – Вот здесь это место, тут карта слегка протерлась, но я обозначу карандашом.

– Не надо!

– Почему?

– Останется вещественное доказательство. Если бы вы отметили это место карандашом, карту пришлось бы сжечь. Позвольте, я сориентируюсь. Там есть дорога?

– Дорога подходит прямо к дому. Дом и все владение ограждены столбиками с тонкой проволочной решеткой.

– Видеокамеры?

– Кажется нет. Хотя возможно, на угловых столбах. Дом двухэтажный, большие подвалы, металлическая блестящая крыша.