Флигель №10-бис

? Что с водой, Христина Павловна? С утра еще не подавали? – поинтересовалась и удивленно вскинула брови. ? О! Да вы нынче в вышиванке!

? А как же! По случаю надела, ? не оборачиваясь, объяснилась грудастая молодуха. – Власть-то снова меняется. Поди, уж в десятый раз. А воды от пролетариев разве дождешься? Я спозаранку дала Степану опохмелиться, так он на радостях два ведра из дворницкой притащил.

? Может из бакалеи чего надобно принести?

? Все в ажуре, пани, ? заверила Хрыстя и, глянув на Анну, выпучила глаза. – А вы чего в пожитки Саломеи вырядились? Власть же в другую сторону меняется.

? В Лавру надобно сбегать. Там столько попрошаек.

? Так сказали бы мне, ? кухарка утерла о фартук ладони и похлопала по бокам. – Во! Самая модная нынче одёжа. Красные кажись, уходят, а заместо них наши в город придут.

? Наши, ваши, ? выдохнула Анна Яновна. – Разве поймешь?

– Вы, пани, не надумайте в лаврской бакалее отовариваться. Нечего с тамошними спекулянтами дело иметь. Я завтра на Кловский спуск сбегаю. Там селяне привозят к монастырю молоко и олию с картошкой. У знакомой тетки все задёшево выторгую.

Молча кивнув, Анна отворила парадную дверь. Спустилась с крыльца и, порассудив, повязала голову косынкой:

«Лучше уж сразу надену. Так и в голову не напечет, и прическу не заприметят. А то она и вовсе не подходит к наряду».

Летний день клонился к вечеру, а несносная жара донимала даже в тени. Парило, будто к дождю. На старых каштанах, стоявших караульными шеренгами вдоль всего Бутышева переулка, ни один лист не шелохнулся. Выгоревшая трава на газонах представлялась неживой, будто нарезанной из пергамента. Из-за жары на Никольской не оказалось ни автомобилей, ни бричек, ни одиноких прохожих.

Анна перебежала по раскаленной брусчатке на противоположный тротуар, намереваясь укрыться в тени Аносовского сада. Приостановилась, силясь отдышаться, и стала поправлять косынку. Как вдруг ощутила чей-то пытливый взгляд. Опасливо обернулась и заприметила на ближней аллее военный патруль.

Прыщавый мальчишка-красноармеец важно вышагивал в авангарде, а двое усачей с трехлинейками за плечами, безучастно тащились следом. Сдвинув набекрень фуражку с красным околышем, недоросль заискивающе улыбнулся и повел бровью.

Анна ощутила, как лицо налилось кровью, и выступила испарина на лбу. Потупившись, развернулась на каблуках и засеменила прочь, нашептывая то ли молитву, то ли защитный заговор:

– О небо, снизойди! Отведи напасть. Нельзя именно сейчас провалиться. Каково же Мишеньке без меня будет. Не допусти, о небо! А то ведь прицепятся изверги и уволокут в чрезвычайку. За полгода такого в городе натворили! Будто мстят киевлянам за поддержку Скоропадского и помощь Деникину. Мне уж подавно не отвертеться.

Обернувшись, облегченно вздохнула и ускорила шаг. Красноармейцы, не оборачиваясь, удалялись вглубь парковой аллеи.

Во избежание подобных конфузов и дабы обойти стороной вереницу нищих у главных ворот Анна свернула в Лаврский переулок и прошелестела юбкой под аркой Всехсвятительской церкви. Постояла минуту, укрывшись в тени экономического корпуса и удостоверилась, что следом никто не увязался. Потом неспешно прошлась мимо Успенского собора, трапезной палаты и спустилась к Южным воротам. Добравшись, наконец, до прохлады застучала каблуками по дощатому полу галереи, поспешая к ближним пещерам. Миновала площадку западной ротонды и спустилась по каменным ступеням к подножию стены Даниила де Боскета. Обогнула фундамент восточной ротонды и отыскала подходящее место в тени возле верхнего колодца.

После марш-броска волосы под косынкой взмокли, и кофта неприятно липла к спине. Не смотря ни на что, Анну Яновну переполняло чувство окрыленности, граничившее с безмолвным ликованием. Умостившись на каменном парапете в тени столетней липы, она утерлась уголком косынки и вкрадчиво глянула по сторонам.

«Ничего, что заранее примчалась, ? урезонила сама себя. – Зато огляжусь, как следует. Надо бы продумать ход беседы, чтобы на радостях ни о чем не позабыть справиться. Вопросов накопилось – тьма-тьмущая! Хоть и празднично на душе, но тревога первой туда закралась. Скребёт, досаждает изо дня в день. Совсем по-иному я представляла себе это тайное назначение. Уж восьмой годок пошел, а развернуться толком не выходит. Словно крот сижу в подземелье и копошусь в истлевших бумагах. Кабы не помощь Саломеи, не видала бы света белого. Поначалу казалось, будто в центре учинили надо мной розыгрыш для проверки смекалистости. Как иначе воспринимать шутовские титулы, средневековые способы связи, допотопные шифрограмоты? Удумали всемогущего и никому не известного Ла?тыря, коему должно безоговорочно подчиняться. Саму же удостоили паучьего титула. Потом как в страшной сказке превратили в мать-одиночку. Пожелала заполучить объяснения, так куратор куда-то запропастился. Напоследок оборвалась связь с центром. Довелось самой разбираться с бумагами, агентурными цепочками и генеалогическим древом новых родственничков. Хотя уразумела сразу, что Берги из поколения в поклонение были хранителями картотеки и архива «Сети», а титул «Мизги?рь» передавался меж ними по наследству. «Латырь» ? другое дело. Сие пафосное прозвище издревле присваивается в нужный момент очередному назначенцу из высшей киевской знати. Он и руководит украинским сектором «Сети». Мизгирь же, то есть я – связующее звено меж Латырем и центром организации. Ну а в центре как видно сидят еще те стратеги! Последние указания я получила в разгар мировой войны. Бестолковое содержание шифровки даже Саломею обескуражило. Зачем, к примеру, перелопачивать всю документацию предыдущего Мизгиря и отсылать копии в центр? По всему заметно, что раньше подобное не делалось. Но более всего утомило неведение, от которого хочется выть на луну. Одно утешение – Мишенька! И день сегодняшний, которого ждала столько лет. Благо, так и не рискнула связаться с немецкой разведкой, о чем настаивал Латырь в последней шифровке. Ему-то что – он невидимка, а меня поставили бы к стенке и вся недолга. Хвала небесам, отвело! Отчего же три года отмалчивался центр? И зачем следовало прибегать к застарелому варианту извещения?».

Накануне вечером в парадную дверь флигеля постучалась сгорбленная нищенка. Выпросила у Хрысти краюху хлеба, а в знак признательности наказала передать барыне картонную иконку. Кухарка исполнила просьбу, а хозяйка с замиранием сердца рассмотрела на обороте условный значок – чернильный оттиск летящей птицы. Так и поняла, что период неопределенности и выматывающего ожидания, наконец, закончился.

Согласно инструкции, Анна подержала картонку над пламенем свечи, и вскорости прочла проявившуюся под значком надпись: «Завтра в пять часов пополудни. Верхний колодец у ротонды де Боскета». Далее указывались пароль и отзыв.

Она невольно заулыбалась, припомнив, как обеспокоилась из-за депеши и долго не могла уснуть. Встряхнув головой, засобиралась к колодцу. Намеревалась умыть лицо и утолить жажду, но так и обмерла на месте, услышав за спиной перекатистый баритон:

? Не ты ли справлялась о здравии схимника Аввакума?

Обернувшись, оглядела с ног до головы долговязого молодого монаха с жиденькой бородёнкой на скуластом лице и длинными, как у примата, руками. Поднялась и отчеканила отзыв:

? Не Аввакума, а Никона.

Удовлетворившись ответом, монах поклонился.

? Пойдешь за мной, ? негромко изрек и покосился в сторону ротонды. – Только не сразу, а когда за кусты зайду. По тропке дойдешь до поляны. Там я тебя встречу.

Послушно дождалась, покуда провожатый скрылся из виду. Оглядевшись, подалась следом. У колодца толпились в очереди с полдюжины прихожан, а рядом на парапете примостились двое нищих калек. Анна еще разок огляделась и удостоверилась, что никто не обратил внимания на их беседу с явной конспиративной подоплекой.

Пригибаясь и убирая от лица колючие ветки малины, она пробралась по едва заметной тропе вглубь зарослей. Вскоре набрела на полянку, где ее дожидался монах. Он снова поклонился и указал взглядом на сводчатую арку, темневшую за выступом опорной стены.

Рассмотрев в глубине приоткрытую дверь, Анна протиснулась в прохладный коридор, где довелось приостановиться. Пообвыкнув к темноте, увидела невдалеке тусклое свечение. Прошлась к нему и, приподняв подол, переступила каменный порог. Оказавшись в полутьме тесной комнатушки с нависающим потолком, придирчиво огляделась.

За дощатым столом, занимавшим добрую половину помещения, расположился лысоватый дядечка лет шестидесяти в солдатской гимнастерке с расстегнутым воротом. Обрюзгшая, но гладко выбритая физиономия подсвечивалась тусклым фитилем керосиновой лампы, стоявшей посреди стола.

Он и не думал подниматься, дабы засвидетельствовать почтение даме. Лишь беспардонно таращился и отвратно скалился.

? Наше вам с кисточкой, пани Мизгирь, ? пропел голосом астматика и, переклонившись через стол, протянул растопыренную пятерню. – Вот и свиделись. Хотя мои люди уж пару дней за вами приглядывают. Так вы, стало быть, бухгалтером на скачках подвизаетесь? Неожиданно, но объяснимо. Как поживает сыночек Мишенька?

В негодовании Анна отступила к порогу и горделиво распрямила плечи. Осмотрелась, подыскивая место куда бы присесть и не найдя ничего подходящего выпалила с пренебрежением:

? Где вас обучали манерам, милейший?! Никак не ожидала от посланца подобной солдафонщины.

? Да бросьте вы, ? отмахнулся лысоватый. – Вы, поди, тоже Смольного не заканчивали. Вашу биографию я изучил досконально еще до мировой войны.

? Тем не менее! Ведите себя подобающе! Без этой пролетарской панибратщины. Сейчас же предъявите верительный символ!

Посланник неторопливо поднялся, вышел из-за стола и одернул гимнастерку. Вытянувшись, по-гусарски боднул головой и щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог.

? Прошу меня извинить, Анна Яновна! Дурака свалял-с! Но лишь с желанием убедиться, что революционный хаос и отсутствие связи не сказались на психике моей выдвиженки. Да-да! Не удивляйтесь! Именно я в 11-м году ходатайствовал о вашем назначении, а позже руководил внедрением. Правда, потом меня перебросили в Европу и лишили возможности попечительствовать над вами. Посему испытываю потребу прощупать свое протеже. Разумеется, не буквально.

? Или показывайте символ или я ухожу, ? настояла гостья.

? Куда вы денетесь! Лучше присядьте. Вон прямо на приступ или за стол, коль пожелаете. Символ, конечно же, при мне. Извольте, – он выудил из кармана офицерских галифе миниатюрный навесной замочек старинной работы и аккуратно положил на край стола. После чего заглянул гостье в глаза, наблюдая за реакцией и посетовал:

? Ох и намаялись мы, пока отыскали ваш верительный символ. Прежнего связного еще в семнадцатом году большевики расстреляли. Случайно, знаете ли, по ошибке. Не успел, сердешный, никого уведомить. Запасной канал связи тоже провалился. Агент пожег документы и сбежал в Маньчжурию. Наши люди взяли след, так он с перепугу застрелился. Поэтому вы так долго были без связи. Замочек мы отыскали лишь недавно. Без него же к вам было не подступиться. Не говоря уже о Латыре. Связь с ним только через Мизгиря, то есть через вас. В общем, пока нашли захоронение в лесу под Тулой, пока там все перелопатили…

Рука Анны, тянувшаяся к замку, замерла в воздухе. Точеные пальцы с аккуратным маникюром мерно подрагивали. Она отшатнулась и, не моргая уставилась на собеседника.

Связной закатил глаза и шумно выдохнул.

? Да оставьте вы свое наигранное чистоплюйство! – выпалил с нажимом. – Неуместно изображать передо мной институтку, право слово! Я же сказал, что все об вас знаю, а после ознакомления с отчетом Латыря за 14-й год и подавно понял, что отнюдь вы не ангел. Уж он-то не пожалел для Мизгиря хвалебных эпитетов. Я имею в виду вашу командировку во Львов и личное руководство агентурой во время проведения акции «Русская Украина». Сколько тогда националистов из «Союза освобождения» поставили к стенке благодаря вашим усилиям?

? Не я же их расстреливала, ? с отрешенным видом заметила Анна, опасливо поглядывая на замочек. – Хотя вы правы. Мы вовремя расчистили плацдарм для русских войск в Галиции и на Буковине. Но в итоге России пришлось отступить…

? Зато войска оставили после себя голод и разруху. Чего и следовало добиться. Украинские территории из-за этого оказались в большей зависимости, чем ранее, а матушка-Россия снова тут как тут.

? Похоже, вы все знаете. Уж точно я перестаралась с образом. Немудрено. Два с половиной года в полном неведении. За это время столько раз власть менялась, что уже не знаешь, в каком образе выступать. Сейчас, сейчас.

Сдернув косынку, нащупала на шее цепочку и, потянув, сняла через голову. Продемонстрировала связному крохотный кованый ключик, висевший на цепочке рядом с почерневшим оберегом и, решившись, взяла со стола замок. Вставила ключик в замочную скважину, провернула несколько раз и уведомила.

? Подходит. Что ж я готова к разговору, но вы так и не представились.