Напарник

– Все равно ты стал ни на что не годен, Фил, – проговорил он вполголоса, глянув напоследок в отставленный зад толстяка.

Выключив свет, он накрепко запер двери и поднялся по ржавым ступенькам наверх.

Ночь была темной и теплой. Звезды слабо мерцали сквозь затянувшую небо дымку. В отсветах месяца виднелись громады полуразрушенных кораблей, дожидающихся своей очереди на переплавку.

Человек в кепке, убедившись, что вокруг тихо, спрыгнул на пристань и бесшумно зашагал прочь. Через несколько секунд его силуэт растворился в темноте.

Берлин, Центральный вокзал, 19 сентября

Стройная миловидная девушка, бойко постукивая каблучками, прошла мимо длинного ряда автоматических камер хранения и остановилась в самом его конце. Сюда мало кто доходил, поскольку, если кладь была тяжелой, тащить ее лишний десяток метров никому не хотелось. Но так как у стройной девушки из всей клади был только изящный кожаный портфель, ей не составило никакого труда прошествовать с ним до самого конца ряда.

Тут она, не особо колеблясь, открыла верхнюю ячейку, поставила в нее портфель, набрала код и захлопнула дверцу.

Завернувший сюда на минуту полицейский патруль не обнаружил ничего подозрительного в одинокой элегантной девушке, идущей по проходу упругой походкой манекенщицы.

Проходя мимо полицейских, она мило улыбнулась одному из них и, покачивая туго обтянутыми бедрами, направилась к выходу.

– Видал, Отто? – обратился к своему напарнику осчастливленный улыбкой незнакомки патрульный. – Какая конфетка! Так бы ее и съел.

– Такая сама кого хочешь съест, – заметил на это Отто, не удостоенный внимания красавицы.

– А что? – засмеялся, раздувая ноздри, его напарник. – Я бы не отказался. Особенно если бы она начала с моего малыша.

– Чтобы она заинтересовалась твоим малышом, Фред, ты должен получать на сотню тысяч больше, – ехидно процедил Отто. – А пока думай лучше о своей Хильде.

Напоминание о Хильде заставило Фреда умерить пыл. Он в последний раз посмотрел на девушку, проходившую в этот момент сквозь стеклянные двери, и вслед за благоразумным Отто двинулся в обход территории.

Девушка же, выйдя из здания вокзала, дошла до стоянки, уселась в спортивный «Мерседес», закурила и достала из сумочки мобильный телефон.

– Все в порядке, – сказала она надтреснутым детским голоском.

После чего выключила телефон, аккуратно вырулила на шоссе и исчезла в потоке машин.

Москва, 27 сентября, 14.40

Подъезжая к зданию Разведцентра, Роман гадал: что за срочность такая? Из-за чего он понадобился начальству настолько, что оно даже не дало ему перевести дух? Всего пару часов назад он вернулся из мест, отстоящих от Белокаменной более чем на десять тысяч верст, и вот ему уже велели срочно явиться в отдел.

Недостатка в сотрудниках отдел не испытывал, и для срочного задания годился гораздо более свежий человек, нежели только что вернувшийся из командировки и едва в этой командировке не погибший агент.

К тому же начальник отдела генерал Слепцов Романа откровенно недолюбливал и, если не было экстренной необходимости непосредственно в нем, предпочитал ему любого другого. Он отнюдь не делал тайны из того, что, будь его воля, он бы давно очистил управление от заразы, коей, по его мнению, являлся капитан Морозов, ярый индивидуалист, зазнайка и вообще личность крайне неприятная во всех отношениях.

Стало быть, случилось что-то экстраординарное, в чем без капитана Морозова никак не обойтись.

Но что?

Наиболее простое объяснение напрашивалось само собой: раз куратор капитана Морозова подполковник Дубинин не сделал даже намека на предстоящее задание, то Романа и не задание ждало вовсе, а какая-то нудная проверка по одному из его прошлых дел, всплывших с течением времени на поверхность, как старая подводная мина. И угроза от этой «мины» исходила, надо полагать, нешуточная, отчего и велели брать ноги в руки и срочно лететь в Контору.

Особой ясности эти соображения не внесли, ибо в прошлом, далеком и недалеком, дел у Романа значилось немало, и все они, по большому счету, таили в себе потенциальную угрозу для человечества.

Угадать же навскидку, какое из них потянулось к нему своими железными усиками, он, понятно, не мог. Но хотя бы настроился на нужную волну и оттого, подходя к кабинету Дубинина, чувствовал себя как стратег, предусмотревший, куда будет нанесен главный удар.

– Хорошо выглядишь, – сказал ему Дубинин вместо приветствия.

– Спасибо, – проворчал Роман, плюхаясь на стул.

Дубинин только покосился на это самоуправство, но выговаривать, вопреки ожиданию, не стал.

«Значит, дело дрянь, – решил Роман. – Иначе Дубинин свой пряник приберег бы на потом».

– Ну, что за срочность такая? – спросил он, больше всего страдая от того, что не может закурить в этой цитадели порядка и высоких моральных принципов.

Дубинин, расправив локти на полированной столешнице, улыбнулся улыбкой старшего брата, от которой у Романа подобрался желудок.

– Так, – сказал подполковник небрежно, – дельце одно старое надо закончить.

«Ага, – подумал Роман, – значит, мыслил я верно».

– Какое дельце? – как можно небрежнее спросил он.

– Тебе понравится, – отозвался Дубинин.

– Вот как?

Роман придержал нетерпение. Когда Дубинин вот так свивает и развивает свои кольца, жди беды.

– Вообще-то я не успел подготовить отчет по последнему заданию…

– Это после, – махнул рукой Дубинин. – Там у тебя все в порядке, даже орденом обзавелся. Пока можешь об отчете не думать.

– Как скажешь, – пожал плечами Роман. – Но только не говори потом, что я вечно все забываю.

– Не скажу.

– Ладно. Он ждет? – Роман покосился на дверь.

– Ждет.

– Ну так доложи.

Дубинин, вместо того чтобы разгневаться за столь вопиющее нарушение субординации, кивнул:

– Сейчас. А ты пока вот, взгляни.

Он пододвинул к Роману серую коленкоровую папку.

– Только без истерики.

Роман на секунду замер, глядя в построжавшие глаза Дубинина.