Маршал Победы Жуков

Этим новым командиром был Жуков. Именно отсюда началось его восхождение. За работой Жукова следил не только командир корпуса Тимошенко, но и сам нарком обороны Ворошилов – дивизия носила его имя и считалась лучшей. Ворошилов ждал от Жукова восстановления былой славы 4-й кавалерийской дивизии. Жуков драконовскими мерами эту славу восстановил, доказав, что ему можно ставить любую задачу, даже теоретически невыполнимую»[10 - Суворов В. Ледокол. Кто начал Вторую мировую войну? М.: Добрая книга, 2014. С. 462–463.].

В 1936 г. дивизия за высокие показатели в боевой и политической подготовке была награждена орденом Ленина, который прикрепил к боевому знамени С.М. Буденный[11 - Никоноров А.В., Звонов В.И., Карпов В.В., Светлишин Н.А. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков (Хроника жизни). С. 40.].

На 27-й странице заламаншский мистер во всех красках расписывает некий «драматический момент войны» и бросает ничем не обоснованные обвинения Г.К. Жукову:

«Тут речь не о каких-то деревнях, занятых немцами. Это один из самых драматических моментов войны. В феврале 1944 года на правом берегу Днепра два советских фронта замкнули кольцо окружения вокруг мощной группировки германских войск. Задача германского командования – вырваться из окружения. Задача советского командования противоположная – не позволить противнику вырваться. Но там, в районе сражения, два советских фронта, два штаба, два командующих – генерал армии И.С. Конев и генерал армии Н.Ф. Ватутин. Каждый видит ситуацию со своей колокольни, каждый принимает свои решения. Координировать действия двух фронтов из Москвы чрезвычайно трудно. Обстановка меняется стремительно. В штабах фронтов каждое сообщение надо подготовить, зашифровать, отправить в Москву, там его надо расшифровать, оценить, принять решение, зашифровать, отправить. Пока его расшифровывают, обстановка в корне меняется, и приказ Москвы уже не соответствует новой обстановке. Сталин не может покинуть Москву. У него не только на правом берегу Днепра проблемы. Поэтому в район сражения Сталин посылает своего заместителя Жукова. Два фронта подчинены Жукову и делают то, что он прикажет. И вот наступает самый важный момент сражения: противник начинает прорыв. Сталин в Москве об этом знает. Сталин знает, что прорыв германской окруженной группировки идет успешно. Сталин знает, на каком участке прорываются германские дивизии. А Жуков, находящийся в районе боевых действий, ничего этого не знает и шлет Сталину сообщения о том, что ничего серьезного не происходит».

На 29-й странице автор снова пишет об этом «сражении 1944 года на правом берегу Днепра» и снова не называет эту наступательную операцию Красной Армии:

«…Краткости ради я привел только фрагмент сталинской телеграммы. Но она вся выдержана в том же духе. Была еще одна такая же телеграмма Сталина Жукову. После этого Сталин приказал Жукову возвращаться в Москву: все равно в районе сражения от Жукова нет никакого толка. И когда коммунисты говорят, что Жуков не проиграл ни одного сражения, я рекомендую им вспомнить сражение 1944 года на правом берегу Днепра. Мощная группировка противника была окружена без Жукова. Ему оставалось только удержать окруженных в кольце. Жуков с возложенной на него задачей не справился и позорно провалил операцию. Большая часть окруженных германских войск вырвалась из окружения и беспрепятственно ушла».

Мистер Резун не называет Корсунь-Шевченковскую наступательную операцию потому, что это была одна из наиболее блистательных побед Красной Армии в Великой Отечественной войне. Это один из Десяти Сталинских ударов:

«После уничтожения окруженной группировки советские войска продолжали борьбу с противником на внешнем фронте окружения. Они нанесли удар по немецким танковым дивизиям, прорвавшимся извне в район Лисянки, и вскоре отбросили их в район Ризино. На внешнем фронте окружения в Корсунь-Шевченковской операции враг потерял до 27 тыс. солдат и офицеров убитыми и до 1500 пленными, а также 446 орудий и 1638 автомашин.

В целом в ходе Корсунь-Шевченковской операции советские войска разгромили 10 дивизий и одну бригаду противника. Немцы потеряли 55 тыс. солдат и офицеров убитыми и ранеными, 19,2 тыс. пленными, а также большое количество техники и вооружения.

…К основным результатам операции следует отнести не только разгром мощной вражеской группировки противника, которая угрожала флангам 1-го и 2-го Украинских фронтов, но и существенное сокращение линии фронта в среднем течении Днепра и перенос ее на значительное расстояние на запад. Была освобождена от врага большая часть территории советской Украины с проживающим на ней населением. Красная армия овладела стратегически важной железнодорожной рокадой на правом берегу Днепра: Фастов – Белая Церковь – Корсунь-Шевченковский – Знаменка – Днепропетровск. Свободу получили жители освобожденной местности.

Операция советских войск по окружению и уничтожению крупной вражеской группировки в районе Корсунь-Шевченковского вошла в историю военного искусства в качестве блестящего примера такого способа разгрома противника. В тяжелейших условиях зимы и распутицы советские войска продемонстрировали высокую маневренность и стремительность действий, мужество и выносливость воинов»[12 - Великая Отечественная война 1941–1945 годов: в 12 т. М.: Кучково поле, 2014. Т. 4. С. 172.].

На 29-й странице английский мистер врет, утверждая, что И.В. Сталин в директиве Ставки за № 220022 якобы приказывает Г.К. Жукову вернуться в Москву:

«После этого Сталин приказал Жукову возвращаться в Москву: все равно в районе сражения от Жукова нет никакого толка».

На самом деле И.В. Сталин приказал:

«…2. Тов. Юрьева (Псевдоним Г.К. Жукова – С.Ж.) освободить от наблюдения за ликвидацией корсуньской группировки немцев и возложить на него координацию действий войск 1-го и 2-го Украинских фронтов с задачей не допустить прорыва противника со стороны Лисянки и Звенигородки на соединение с корсуньской группировкой противника»[13 - Дайнес В.О. Указ. соч. С. 392.].

Мистер Резун «забывает» о том, что 29 февраля 1944 года командующий 1-го Украинского фронта Н.Ф. Ватутин был ранен, и поэтому Г.К. Жуков 1 марта 1944 года был назначен командующим 1-м Украинским фронтом. До 24 мая 1944 года Г.К. Жуков командовал этим фронтом.

Заслуги Жукова в боях за Днепр и Украину получили высокую оценку. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1944 года он был награжден орденом Победы № 1 – за умелое выполнение заданий Верховного Главнокомандования по руководству боевыми операциями большого масштаба, в результате которых достигнуты выдающиеся успехи в деле разгрома немецких войск[14 - Там же. С. 402.].

Да и сам мистер Резун опровергает свое утверждение «Жуков с возложенной на него задачей не справился и позорно провалил операцию» и уже на 263-й странице книги «Тень Победы» сообщает:

«Всего законных награждений орденом “Победа” было 19. Первая “Победа” была вручена Жукову. Вторая – Василевскому. Третья – Сталину. Четвертая – Коневу. Пятая – опять Жукову. Шестая – Рокоссовскому. Седьмая – второй раз Василевскому.

…Краткий итог. Сталин сначала награждал Жукова и Василевского и только потом себя. Так было не только с орденами, но и со званием Маршала Советского Союза. Жукову это звание Сталин присвоил 18 января 1943 года, Василевскому – 16 февраля 1943 года, себе – 6 марта 1943 года»[15 - Суворов В. Тень Победы. М.: Добрая книга, 2016. С. 263.].

На странице 33 мистер Резун утверждает:

«Жуковский мордобой распространялся не на офицеров, а в основном на генералов. Вот их он бил много и часто. С наслаждением. Иногда Жуков, как цепной пес, бросался и на маршалов».

Но свидетельств того, что Г.К. Жуков бил подчиненных, автор не нашел. Поэтому он решил на странице 32 привести в пример Маршала Советского Союза А.И. Ерёменко:

«Вот секретарь ЦК ВКП(б) Белоруссии Гапенко осенью 1941 года назначен членом Военного совета 13-й армии Брянского фронта. Он направил Сталину телеграмму о том, как командующий Брянским фронтом генерал-лейтенант А.И. Ерёменко учил военный совет 13-й армии. В телеграмме упомянут генерал-лейтенант М.Г. Ефремов, заместитель командующего Брянским фронтом.

Ерёменко, не спросив ни о чем, начал упрекать военный совет в трусости и предательстве Родины. На мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Ерёменко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожая расстрелом. Я заявил, что расстрелять он может, но унижать достоинство коммуниста, депутата Верховного Совета не имеет права. Тогда Ерёменко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. После этого он стал угрожать Ефремову. На протяжении всей этой безобразной сцены Ерёменко истерически выкрикивал ругательства. Несколько остыв, Ерёменко стал хвастать, что он якобы с одобрения Сталина избил несколько командиров, а одному разбил голову».

Вот видите, как все просто. Мистер Резун уверяет, что А.И. Ерёменко бил подчиненных «много и часто», и это очень похоже на поведение Г.К. Жукова:

«Однако по уровню зверства Ерёменко не мог соперничать с Жуковым. На фоне Жукова Ерёменко считался покладистым и даже мягким командиром»[16 - Там же. С. 33.].

Странная у английского мистера логика. Если Ерёменко А.И. бил подчиненных, следовательно, и Г.К. Жуков тоже бил подчиненных. А при чем здесь Жуков? Доказательств рукоприкладства Г.К. Жукова автору найти не удалось, поэтому «сойдет и Ерёменко».

А вот как сам «выдающийся историк, писатель и военный аналитик» в книге «Беру свои слова обратно» высказывается о таком подлоге. Заламаншский фальсификатор упоминает статью Болтунова М.Е. «Командарма арестовывал офицер ГРУ» и возмущается тем, что автор сравнивает генерала армии Павлова Д.Г. с «известным в свое время военачальником»:

«Совсем сбивает с ног заключительный подзаголовок разоблачительной статьи: «Нашивки за прыжок в окно». «Военный писатель» продолжает рассказ об обстановке в штабе Западного фронта 5 июля 1941 года:

Из окна штабного барака выпрыгнул известный в свое время военачальник… Приземлился неудачно – вывихнул ногу, и его увели в санчасть. На следующий день Мамсуров видел его с костылями. Но более всего его удивило, что на груди полководца на отглаженной щегольской гимнастерке появились две ленточки – золотая и красная, обозначавшие тяжелое и легкое ранение – эти отличия были введены накануне. Военачальник явно был убежден, что воевать осталось недолго, и хотел в будущем по максимуму поиметь от своего участия в боевых действиях. То, что «увечье» и «царапину» он получил при прыжке из окна штаба, его, похоже, нисколько не смущало. Этот шапкозакидатель тоже чем-то напоминал командарма 1 ранга Павлова.

Вот видите, как все просто: сам «командарм 1 ранга» Павлов в окно от страха не прыгал и нашивок за прыжки в окно на себя не цеплял, в окно сиганул кто-то безымянный, и это очень похоже на поведение Павлова. При таких-то полководцах удивляться крушению Западного фронта не приходится»[17 - Суворов В. Беру свои слова обратно. 2015. С. 290–291.].

На странице 33 книги «Тень Победы» автор сообщает:

«После первого ранения Ерёменко до конца жизни хромал. Он ходил с тростью, которой дробил головы неугодным».

У Г.К. Жукова есть железное алиби. Он не пользовался тростью (во всяком случае, во время Великой Отечественной войны), поэтому не «дробил головы неугодным», за неимением таковой.

Глава 2

Загадки дебюта Жукова

На странице 42 мистер Резун пытается преуменьшить роль Г.К. Жукова в разгроме 6-й японской армии на реке Халхин-Гол:

«Я знаю, что вы намерены возразить: да, Жуков – садист, да, Жуков расстреливал своих солдат и офицеров на Халхин-Голе не только ради наведения порядка, но и в свое удовольствие, однако какую операцию провел!

Согласен. Операция действительно блистательная. Но обратим внимание на неприметную деталь. Давайте вспомним, кто был у Жукова начальником штаба на Халхин-Голе?»

На странице 44 автор сообщает имя начальника штаба 57-го особого корпуса:

«Жуков на Халхин-Голе не требовал для себя лучшего начальника штаба, ибо знал: Богданов – именно тот, кто ему нужен, лучшего не бывает. А вот когда пришла пора славу делить, то у Жукова словно случился провал в памяти».

И на странице 51 английский мистер делает вывод:

«Истинная роль Жукова в сражении на Халхин-Голе преувеличена».

И далее, на странице 52 он утверждает:

«Если я не прав, товарищи поправят, но предполагаю, что планы разгрома 6-й японской армии на реке Халхин-Гол были разработаны без Жукова».

Но в том-то и дело, что командующий не должен единолично составлять планы разгрома противника. Этим должен заниматься штаб с начальником штаба во главе. Это мистер Резун сам и подтверждает на страницах 46–47, опровергая свой вывод на 51-й странице:

«Разработка плана разгрома целой японской армии – дело непростое. Нужно собрать и обработать огромное количество данных, уяснить обстановку, принять решение и сформулировать замысел разгрома. Кроме того, надо спланировать действия всех частей и соединений, организовать разведку и охранение, обеспечить взаимодействие всех со всеми, разработать боевые приказы и четко поставить задачи всем участникам операции. Нужно организовать систему связи, подготовить средства скрытого управления войсками. Нужно организовать систему огня и бесперебойное снабжение войск боеприпасами, топливом, саперным, медицинским и прочим имуществом, продовольствием и прочая, и прочая.

Если все это Жуков готовил сам, значит, он был плохим командиром. Разрабатывать планы должен штаб. Понятно, штаб делает это под руководством командира. Но командир не должен подменять собой начальника штаба. Если командир выполняет работу чужую, значит, у него не остается ни сил, ни времени выполнять работу собственную.

Разработкой плана в любом штабе занимается оперативный отдел. Все остальные отделы штаба работают в его интересах. Если командир составляет планы сам, а начальник штаба и начальник оперативного отдела штаба бездельничают, значит, командир не смог организовать работу подчиненных».