Топить их всех!

Топить их всех!
Сергей Иванович Зверев

Морской спецназ
Африканский диктатор Азариас Лулу внешне напоминает сказочного злодея Бармалея. Но только внешне. По своей же сути он являет собой исчадие ада, ненасытное чудовище, для которого понятия морали и совести – пустой звук. И вот в плен к этому кровожадному существу попадает экипаж российского контейнеровоза. Перспектива у моряков ужасная. Шансов на спасение почти никаких. Российское руководство принимает решение провести операцию по спасению соотечественников c использованием диверсионной мини-субмарины. Командовать лодкой поручено отчаянному офицеру Илье Макарову по прозвищу Морской Волк…

Сергей Зверев

Топить их всех!

Глава 1

– Не ходите, дети, в Африку гулять! – Алексей Флеров, капитан контейнеровоза «Новочеркасск», раздраженно рассматривал в бинокль портовую акваторию. – Знал бы, что так надолго тут застрянем, никогда бы на этот фрахт не согласился!

– Африканские таможенники «за спасибо» нам ничего не подпишут, – в тон ему отозвался старпом, поправляя торгфлотовскую фуражку.

Вечерний тропический ветерок едва заметно играл флагом за кормой «Новочеркасска». Малиновый диск африканского солнца медленно сдвигался за изломанную горную цепь, напоминавшую хребет доисторического чудовища. Со стороны порта доносились тепловозные гудки, металлический лязг кранов и звуки автомобильных клаксонов. Закатные лучи золотили огромный портрет местного президента-диктатора Азариаса Лулу. Портрет этот, нарисованный на отвесном склоне прибрежной горы, был настолько огромен, что даже с капитанского мостика контейнеровоза можно было пересчитать многочисленные ордена на груди главы государства.

Контейнеровоз, находившийся в долгом фрахте, стоял в здешних водах вот уже третью неделю. Долгий фрахт – дело хотя и прибыльное, но утомительное и не всегда предсказуемое. Из Владивостока в Нагасаки судно вышло с грузом леса-кругляка, из Нагасаки в Сидней – с автомобилями, из Австралии в Африку – с мороженой бараниной… Вот в этом-то экваториальном порту и пришлось застрять на целых три недели. Сперва трудолюбивые африканские докеры никак не могли приступить к разгрузке «Новочеркасска», затем – к погрузке, а незадолго до отхода выяснилось, что не в порядке какие-то сопроводительные бумаги… Торговые моряки, естественно, страшно нервничали – ведь долгий фрахт оплачивают лишь после окончания плавания. Да и в семьях они не были по полугоду и более.

Делать на берегу было решительно нечего. Небольшое государство, расположенное на Восточном побережье Африканского континента, выглядело бедно, убого и грязно – даже по местным меркам. Все признаки «постколониального синдрома» были здесь налицо: пьянство, дикость, суеверия, СПИД, наркомания… Среднемесячная зарплата в десять миллионов мугамбов, или тридцать долларов, считалась весьма достойной; большинство не имели и ее. Даже портовые проститутки оценивали себя не дороже пачки сигарет или банки пива. Зато все стены украшали парадные портреты всенародно избранного президента, а на каждом перекрестке стояло по спецназовцу-гориллоиду в колониальном пробковом шлеме, с суставчатой дубинкой на поясе.

Про Лулу, избранного президентом пожизненно, рассказывали страшные вещи. По слухам, своих политических противников он скармливал или крокодилам на ферме, или акулам в заливе. Подобно недоброй памяти президенту Центрально-Африканской Республики Бокассе, он вроде бы даже практиковал ритуальный каннибализм. Поговаривали, что без консервированного человеческого мяса Лулу никогда не отправлялся в путешествие, предпочитая консервы не из соплеменников, а белых. Впрочем, проверить или опровергнуть эти слухи было некому: многие из приглашенных в президентский дворец на званый обед обратно уже не вернулись…

– …Леша, посмотри, кажется, таможенники. – Старпом кивнул в сторону огромного голландского танкера под либерийским флагом. – Неужели к нам?

Из-за кормы мазутной громадины показался белый треугольничек буруна, обозначавший форштевень маломерного судна. Вскоре обозначился и сам катер. Выскочив на оперативный простор, он приподнялся на подводных крыльях. Эмблема на носу свидетельствовала, что это действительно катер местной таможни.

– Давай в мою каюту, стол накрывай, – бросил Флеров, сходя с мостика. – А я пойду встречать дорогих гостей…

Тем временем катерок косо встал над волной и по красивой белопенной дуге пошел к «Новочеркасску». Для таможенников спустили штормтрап. Спустя несколько минут трое глянцево-черных африканцев, явно гордясь своей ролью и властью, сидели в капитанской каюте.

Как и следовало ожидать, старший таможенник сразу же предъявил претензии к документам: и декларация неправильно оформлена, и деньги за лоцманские услуги не переведены вовремя, и портовый сбор не уплачен…

От таможенников зависело многое, если не все. Ситуация требовала показного дружелюбия и гостеприимства. После спича о взаимовыгодном сотрудничестве, произнесенного на безукоризненном английском, капитан Флеров проявил гостеприимство: предложил «Кэмел», пепельницу, включил кондиционер. В качестве довеска приложил бутылку «Столичной» и стодолларовую купюру.

Благосклонно приняв подарки, африканцы, однако, не спешили покинуть контейнеровоз, хотя ни о каких претензиях больше не вспоминали. Сперва старший таможенник изъявил желание осмотреть подшкиперскую. Затем – сосчитать количество контейнеров с текстилем. Затем – спуститься в машину…

– Такое впечатление, что они нас специально решили до ночи мурыжить, – скрипнув зубами, сказал старпом. – Неспроста все это!

– Это у тебя психоз из-за тропической жары, – устало парировал Флеров. – Чего им нас тут держать? Свое получили… А теперь им просто хочется продемонстрировать свою власть. Что-то уж слишком недоверчивым ты стал!

– Станешь тут недоверчивым! Я бы этих африканских вымогателей собственноручно на рее вздернул!

– Ты за расизм или за дружбу народов? – укорил капитан.

И лишь когда на залив опустилась непроницаемая тропическая ночь, чернокожие таможенники, помахав на прощанье розовыми ладошками, спустились в свой катер.

– Дежурный по порту дал «добро» на выход судна из порта, – объявил вахтенный. – Да только вот ни лоцмана, ни буксира… Сами пойдем?

– Не впервой, обойдемся и без лоцманской проводки, – вздохнул капитан, вновь поднимаясь на мостик. – Скорее бы отсюда уйти…

Гигантский винт под кормой взбурлил воду, и «Новочеркасск» на самом малом пополз из залива. Штурман зажег судовые огни. В темноте разноцветными светлячками то и дело сверкали огоньки других судов; штаговые, ходовые, топовые. По Морскому кодексу в темное время суток идти без огней категорически запрещается.

Береговая кромка медленно отдалялась. Мерцали, словно мохнатые, африканские звезды. Портовый город обозначался вдали слабым электрическим заревом. Дав три прощальных гудка, как и положено при выходе из порта, российский контейнеровоз взял чуть левей. В огромном заливе, имеющем форму подковы, еще с колониальных времен было заведено: суда, выходящие из порта, придерживаются левой стороны, суда, идущие в порт, держатся правой.

Когда до горловины залива оставалось несколько кабельтовых, случилось непоправимое…

В левый борт «Новочеркасска» со страшным скрежетом врезался форштевень неизвестного судна. Столкновение, произошедшее под прямым углом, не оставляло обшивке никаких шансов уцелеть. В образовавшуюся пробоину мгновенно хлынула вода. Сама же пробоина ежесекундно увеличивалась: контейнеровоз продолжал идти вперед, а мощный форштевень, вошедший в корпус, рвал металл, распространяя пробоину на отсеки.

Электричество на «Новочеркасске» пропало, однако спустя несколько секунд появилось вновь. Судно накренилось. Капитан Флеров, перегнувшись через фальшборт, сразу же рассмотрел виновника аварии. Это была бронированная моторная яхта, шедшая безо всяких отличительных огней. Штандарт президента Азариаса Лулу, развевавшийся на ее борту, вполне объяснял вопиющее нарушение Морского кодекса: ведь диктаторам законы не писаны, в том числе и морские…

Опытный Флеров сориентировался мгновенно. Отослав старпома в трюм руководить аварийной командой, он тут же распорядился застопорить машину и дать чуть правей, чтобы освободить корпус от форштевня. После чего немедленно связался с портовыми службами и запросил помощь.

Помощь, однако, запаздывала. Из трюма то и дело поступали тревожные сигналы: подвести под пробоину пластырь не получалось. Старпом, появившийся на палубе полностью мокрый, совсем пал духом: мотопомпы едва справлялись с водой, хлещущей в пробоины.

Тем временем президентская яхта также застопорила машину. На палубе зажегся мощный прожектор, и косой луч на мгновение ослепил Алексея Флерова. Отдавая очередное распоряжение, капитан «Новочеркасска» увидел на носу яхты некоего огромного африканца в цветастой сорочке, с массивной золотой цепью на шее. Африканец этот был совсем рядом, казалось, протяни руку вниз – и его можно схватить за шиворот.

Даже беглого взгляда на чернокожего было достаточно, чтобы определить в нем президента Лулу – ведь его портреты были развешаны по всей стране. Иссиня-черная физиономия, слюнявые губы, налитые дурной кровью глаза… Президент был пьян и неадекватен: обозвав экипаж на весьма скверном английском «беложопыми животными», он выдал им полный набор матерщины на всех известных ему языках, включая русский.

Ответ не заставил себя долго ждать. Старпом, ожидавший распоряжений Флерова, парировал с искусством и от души, и переплюнул в искусстве нецензурно выражаться главу государства.

И тут за кормой послышался ровный стук двигателя – африканцы наконец-то выслали на помощь спасательный буксир. Однако, когда до «Новочеркасска» оставалось не более полукабельтового, буксир резко развернулся обратно: штандарт президента внушил спасателям неподдельный ужас. Видимо, местные моряки прекрасно знали нравы и повадки своего диктатора: развернувшись, спасатели на «самом полном» пошли прочь от терпящего бедствие контейнеровоза.

Тем временем в руках обиженного в лучших чувствах диктатора появилась американская автоматическая винтовка «М-16»… Сперва Флеров подумал, что это идиотская шутка: стрелять по терпящим бедствие иностранным морякам не решится даже самый отмороженный завсегдатай портовых притонов. Президент Азариас Лулу мстительно ухмыльнулся, передернул затвор и прицелился. Протрещала коротая очередь, и на белоснежной сорочке старпома расплылось бесформенное кровавое пятно…

…То, что случилось потом, запомнилось Флерову лишь фрагментами. Лулу дал еще несколько коротких очередей, но, к счастью, неудачно: пули лишь прошили фальшборт. Находчивость капитана спасла жизнь не только ему: нащупав в кармане тяжелый портсигар, он прицельно метнул его в горящий прожектор. Матерщина и беспорядочные выстрелы заглушили звон разбиваемого стекла. Свет погас, и в это самое время «Новочеркасску» удалось-таки отвалить от страшной яхты. Даже в кромешной темноте было слышно, как диктатор беснуется на палубе. И тут корпус судна сотряс чудовищный удар: теряющее управление судно село на рифовую отмель. Впрочем, для экипажа контейнеровоза это стало спасением: идти в открытое море с огромной пробоиной было смерти подобно…

* * *

На улицах города началась ночная жизнь. Попугаи трещали в резных пальмах. Неоновые отблески колыхались в темной портовой воде. На перекрестках дымились жаровни с рыбой. Малолетние чернокожие оборванцы преследовали немногочисленных европейцев гортанными криками: «Эй, белый, доллар давай, доллар!» Белые шарахались от вымогателей, как от прокаженных.

Несколько крытых грузовиков и джипов с мигалками на полной скорости проследовали к пирсу, к которому уже подходило спасательное судно. Оцепление выстроилось мгновенно – местная полиция была готова не только к случаям массовых протестов и стихийных демонстраций. Любопытствующих бесцеремонно оттеснили подальше. Спустя несколько минут со спасательного судна вывели первую группу моряков с «Новочеркасска». Многие уже были избиты. Полицейские, не стесняясь, прямо на пирсе снимали с моряков часы, золотые цепочки и даже обувь.

Последним вывели Алексея Флерова. Капитан «Новочеркасска» не потерял присутствия духа: определив взглядом старшего правоохранителя, он потребовал немедленной встречи с российским консулом.

– Будет тебе встреча! – белозубо осклабился гориллоид и с оттягом ударил суставчатой дубинкой по спине капитана.

Моряков побросали в тентованные грузовики. Чернокожие автоматчики, рассевшиеся у бортов, не оставляли никаких шансов на бегство. Да и куда можно бежать уроженцу Средней полосы России в незнакомом африканском городе?

Угрожающе взвыла сирена, пульсирующими сполохами вспыхнула сигнальная лампа на крыше головного полицейского джипа, и колонна покатила с территории порта. С освещенной набережной свернули в трущобы. Слепящие точки фар расширились конусами, выхватив из мазутной черноты фантастические пейзажи: жесть, картон и пальмовые листья.

Небольшая двухэтажная тюрьма, построенная еще в колониальную эпоху, белела за банановой плантацией. Подъехав к воротам, головной джип призывно посигналил. Металлические створки, ведомые мощным электродвигателем, бесшумно разошлись, и грузовики растворились в фиолетовой мгле тюремного двора…

* * *

Если ночью снится сырое мясо – жди беды. С этим утверждением Азариас Лулу был согласен на все сто процентов. Так было и двадцать два года назад, когда Лулу, аспиранта Высшей партийной школы при ЦК КПСС, собирались отчислить за кражу электрофена у стюардессы международных авиалиний. Так было и семь лет назад, когда в стране началось стихийное восстание, безжалостно потопленное в крови. Так было и в позапрошлом году, когда его государство было справедливо квалифицировано как «страна-изгой» и позорно изгнано из Организации африканского единства… Судьба, правда, до сих пор хранила Азариаса: всякий раз, проявив чудеса изворотливости, он выходил из переделок если и не победителем, то уж никак не побежденным…

Проснувшись наутро, президент Лулу долго пытался отогнать от себя навязчивое ночное видение: огромный кусок сырого дымящегося мяса в желтоватых лохмотьях прожилок. И хотя он никогда не был вегетарианцем, в состоянии похмельного синдрома этот сон был ему неприятен.