Большая стрелка

– Это мои кореша, – поведал Хоша. – Веселые ребята… Ладно, ныряй в тачку и в путь. Пить, гулять, потом говорить. Годится?

– Сойдет, – кивнул Художник без тени улыбки.

Хоша вел «Форд Фиесту» лихо, легко, опасно, как водят водители-первогодки, каждую секунду рискуя не справиться с управлением и угодить в кювет. Он, казалось, был искренне рад происходящему. Чего не скажешь о Художнике, который не представлял, что ждать от этого комитета по торжественной встрече.

– Пацаны – кремень, – комментировал на ходу Хоша. – Мы – команда. Все земляки. Все из Рудни.

– «Расисты»? Это ты с ними желтомордиков чистил?

– С Арменом и Блином. Тут еще не все наши. Но самые лучшие пацаны – со мной.

– И чем занимаетесь?

– Деньги подбираем. – Хоша потрогал золотую цепь.

«Златая цепь на дубе том», – пришли в голову Художнику строки великого поэта.

– Там, где они плохо лежат… – Хоша помолчал, потом спросил: – Художник, ты об автобусе на Ельневской трассе слышал?

В газете прошла информация об этом «преступлении века». Комментарии были однотипными: уголовники распоясались, власть бессильна. Действительно, атаковать на трассе автобус с челноками и подмыть у них тридцать тысяч баксов – это лихо.

– Наша работа, – с гордостью сообщил Хоша.

– Что?!

– А ты думал! Команда веников не вяжет!

* * *

Рапорт об увольнении из органов внутренних дел Владу подмахнули моментально. Восемнадцать лет выслуги, два года до пенсии. Ну не хочет человек доработать – ну и ладно.

Быстро сдав дела, пройдя медкомиссию и получив расчет, Влад пьянствовал три дня. На четвертый к нему заявились гости. Точнее – один гость. Но какой…

– Ба, разведка! – Влад, с утра уже слегка поддатый, распахнул объятия.

– Привет, ментовская душа. – Гурьянов похлопал его по плечам.

Влад вздохнул и покачал головой. Господи, как вчера все было. Почти два десятка лет прошло. Владу только исполнилось двадцать, и был он бесшабашным сорвиголова, лихой и отчаянный старшина-десантник, за спиной которого было участие во многих успешных операциях. Он считал, что ему и его ребятам море по колено. И было жаркое, пыльное афганское лето.

– Вы поступаете в полное распоряжение товарища старшего лейтенанта, – сказал командир батальона.

– Мне нужно двадцать человек, – окинул строй старший лейтенант. – Добровольцев.

В добровольцах недостатка не было. Горячее дело – это как подарок. Десантники в то время еще были охвачены веселым азартом войны.

Конечно, никто из десантников не знал, что старший лейтенант не имел отношения к штабу сороковой армии, числился советником пятого управления ХАД – Министерства безопасности Демократической Республики Афганистан. Оперативников отряда «Буран» тогда разбросали под видом советников по всему Афгану, снабдив спутниковыми системами связи.

Десантники не слишком жаловали штабных, особенно на боевых выходах. Штабные давно оторвались от полей, и в боевой обстановке обстрелянный сержант даст фору кабинетному офицеру. Но старлей – широкоплечий, с деревенским простым русским лицом – сразу показал свою хватку. Объяснял задачу четко и ясно. Задавал вопросы в точку. В общем, был специалистом.

– Задача – уничтожить караван из Пакистана, – проинформировал он. – И забрать груз, по возможности не повредив.

«Вертушки» выбросили группу на каменистую безжизненную почву и ушли в бледное синее небо. До цели топали пару десятков километров, и Влад еще удивлялся, насколько легко они давались штабному. И засаду старлей организовал толково, ничего не упустил.

К засаде в ущелье караван подошел ночью. Он состоял из нескольких машин – двух грузовиков и нескольких легковушек с открытыми кузовами, в которых были установлены на станинах крупнокалиберные пулеметы. Впереди шла дозорная машина – ее было отлично видно в приборы ночного видения.

Душманам не оставили никакого шанса. Небо прочертили осветительные ракеты. Дозорная машина разлетелась от выстрела гранатомета. Пули прошивали грузовики и легковушки, душманы сыпались на землю, искали укрытий и не находили их. Заработал автоматический гранатомет «АГС-17». И вскоре все было кончено.

– Сигнал «Причал», – крикнул старлей радисту.

Это означало, что вскоре подоспеют «вертушки» для эвакуации.

Тут и произошло все. Влад в свете пламени горящей машины видел зашевелившегося моджахеда. Видел злорадное торжество в его уже покрывавшихся пленкой смерти глазах. И ствол целился прямо в грудь старшине. И не успеть ничего – ни отпрыгнуть ни выстрелить.

Прогремела очередь. Душман дернулся и замер.

– Не зевай, – прикрикнул старлей, выбрасывая магазин и заряжая новый.

Это был первый раз, когда Гурьянов спасал Владу жизнь.

Потом случилась еще одна вылазка. Цель держалась в секрете, Влад ее так и не узнал, поскольку все планы рухнули: группа наткнулась на душманский заслон в проклятых горах. Гурьянов почувствовал непорядок за несколько секунд до того, как загремели выстрелы, и тем самым спас многих ребят. Несколько часов длился казавшийся бесконечным кошмар боя. И наконец появилась долгожданная «вертушка».

Вертолет садился на скалу одним колесом, и летчик, перекрикивая вой винтов, истошно орал:

– Никого не осталось, старлей! Уходим!

И ему вторил грохот душманских стволов – того и гляди шальные пули вопьются в борт «Ми-8», разворотят движок – и тогда все!

– Подожди! – Гурьянов рванулся за камни. И вытащил мотающего головой контуженного Влада.

Потом навестил старшину в госпитале в Кандагаре, где тот недурно проводил время в покое и сытости, не обделенный вниманием хорошеньких медсестричек.

– Два-ноль, – сказал Влад. – Вы мне два раза спасли жизнь. Я – должник.

– Брось. Это все детство, – отмахнулся Гурьянов. – Даст бог, встретимся.

Снова их пути пересеклись в Чечне девяносто пятого. Нужно было накрыть душманский узел связи в горной местности, частично контролируемой федералами, и захватить двух инструкторов-турок. Служба решила действовать чужими руками. Гурьянову придали группу СОБРа, которую возглавлял Влад.

– Ну, привет, старшина, – улыбнулся Гурьянов.

Операция прошла успешно. Потом Гурьянов появился у Влада в Москве с бутылкой. И оба этих человека почувствовали, что связывают их стальные тросы, которые не порвать.

Порой они встречались регулярно, коротая часы за воспоминаниями. Но чаще Гурьянов исчезал на долгие месяцы. И оба знали, что всегда могут прийти друг к другу, сказать – нужна помощь, и, как бы трудно и рискованно это ни было, помощь будет. Любая.

– Давно не виделись. – Влад пропустил дорогого гостя в квартиру. – Где был?

– В жарких странах… Загул? – Гурьянов кивнул на пустые бутылки.

– А что? Я парень свободный. Холостой.