Я выжил

Аслан зачерпнул из ведра огромной кружкой и наполнил чайник до краев. Щелкнув кнопкой, он отошел в сторону с чувством выполненного долга. И тут же лежащий на диване парень глухо застонал, напоминая о себе присутствующим в комнате.

– Разрежьте на нем футболку, – приказала Жансари.

– Бери ножницы, – крикнул Юсуф, подходя к раненому.

Все эти команды и приказы потихоньку начинали действовать Аслану на нервы. Пойди туда, принеси это. Однако вид парня и память о недавней утрате подстегивали парня, заставляя выполнять эти приказы, пересиливая гнев и злость.

Аслан сделал глубокий вдох, приводя себя в чувство, и взял со стола большие ножницы.

– Скорей же, – гнусавил Юсуф. – Чего ты копаешься, как женщина!

Погасив злость на старика, Аслан запустил ножницы в ткань драной футболки. Под острыми ножницами изорванная материя легко подалась. Через минуту Аслан освободил тело парня от перепачканной кровью ткани и стал стягивать остатки перепачканной кровью и грязью футболки.

Вскоре в комнате появилась Жансари с тазом парящей воды. Увидав оголенный торс парня, она одобрительно кивнула.

– Молодец, Аслан. Сейчас поможешь мне очистить место вокруг раны. Вылей половину воды в другую миску.

Аслан перелил обжигающую руки воду в пустой таз.

– Держи, – сказала Жансари, протягивая Аслану тряпку. – Смывай кровь и грязь вокруг раны. В саму рану не лезь. Давай.

Трясущимися от страха руками Аслан опустил тряпку в теплую воду и, смочив ее, приложил к краю раны. Парень вскрикнул, однако дергаться не стал. Наверно, он находился еще в здравом рассудке и понимал, что без боли здесь никак не обойтись. Поэтому, стиснув зубы, боевик отвернул голову в сторону и тихо прохрипел:

– Делай свое дело.

Получив одобрение от парня, Аслан принялся смывать запекшуюся кровь вокруг раны, изредка смачивая тампон в теплой воде. Когда края отверстия оказались более-менее чистыми, Жансари крикнула:

– Все, держите его.

Юсуф и Аслан бросились к парню и придавили его к кушетке.

– Потерпи, сынок. Сейчас будет немного больно, – ласково прошептала старушка, вынимая из железной ванночки хирургический пинцет. – Тебе повезло. Пуля неглубоко. Но крови ты потерял много. Во имя Аллаха!

С этими словами она отточенным движением ввела инструмент в рану. Парень тут же изогнулся дугой и взвыл от боли. Аслан навалился на его плечи, пытаясь удержать боевика на кушетке.

– Держите его! – зашипела Жансари, ковыряя в ране, из которой тут же пошла кровь. – Крепче!

Аслан с новой силой навалился на парня и придавил его кушетке. Юсуф, кряхтя и пыхтя от неимоверных усилий, налегал на ноги раненого.

– Терпи, терпи, – шептала Жансари. – Еще немножко.

Через несколько секунд она выдернула зажим из раны, и парень тихо обмяк. Жансари бросила инструмент с зажатой на конце пулей в таз с грязной водой и начала промывать рану, из которой стремительными толчками выплескивалась темная жидкость. Затем старуха открыла новую коробку и вынула оттуда нить с иглой.

– Надо промыть рану и зашивать, – сказала Жансари, вдевая нить.

Что-то противное и липкое зашевелилось в горле Аслана. В глазах запрыгали красные мухи. Он почувствовал, как туман заволакивает его сознание, отключая способность держаться на ногах. Руки ослабли, повиснув плетьми по бокам и потеряв способность держать предметы. Аслан понял, что если проведет здесь еще секунду, то скоро в чувство придется приводить не только раненого боевика. Едва шевелящимся языком он тихо сказал:

– Я выйду на улицу. Мне плохо.

– Стой! – крикнул Юсуф. – Подожди.

– Пускай выйдет, – властно оборвала его Жансари. – Видишь, парню плохо. Мы здесь с тобой вдвоем справимся.

Аслан в знак благодарности кивнул старухе и поспешил на воздух.

– Не уходи домой! Нам надо поговорить! – с тревогой сказал Юсуф.

Парень устало посмотрел на старика.

– Я буду во дворе, – бросил он через плечо, отворяя дверь.

Старик пробуравил его спину тревожным взглядом. Однако Жансари призывно замахала рукой, Юсуф оставил свои игры в гляделки и поспешил к раненому.

Свежий воздух Аслан воспринял как живительный эликсир. Еще несколько минут в доме – и он бы точно опорожнил свой желудок, устроив шоу у кровати с раненым. Сделав несколько глубоких вдохов, Аслан почувствовал себя гораздо лучше. Присев на корточки и, прислонившись спиной к стене дома, он прикрыл глаза.

– Аллах Всемилостивый, дай мне сил.

* * *

Учебка встретила призывников холодным весенним дождем. Ребят выстроили на плацу и долго держали под ледяными струями воды, беспощадно изливавшимися на новобранцев с небес. Наконец после долгого ожидания к ним вышел маленький, рыжеусый полковник в непромокаемом плаще. Он окинул ненавистным взглядом собравшийся контингент и заорал приветственную речь:

– Ну, что, товарищи призывники? Поздравляю вас с прибытием в рай! Не вижу на лицах радости от выпавшей вам чести…

Промокший до нитки Пушкарев со своими товарищами слушал слова начальника учебного центра, думая о том, почему на воспитательную работу в армии берут не самых достойных для этого дела людей. Всем своим видом рыжеусый полковник давал понять молодежи, что они здесь НИКТО. Ехидное выражение лица, пренебрежительные интонации в сумбурных речах. Все это не было признаком компетентности полкана, как старшего товарища, педагога, выступающего перед будущими защитниками Родины. Это выступление больше смахивало на обращение начальника тюрьмы к вновь прибывшим заключенным в каком-нибудь сериале о зоне.

Хотя чего греха таить? Так было и у них в университете. Ребята, поступившие на мореходный факультет, попадали на казарменное положение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому Илья частенько наблюдал картину, как их отцы-командиры, ругаясь и брызжа слюной, орали на нерадивых курсантов, отучившихся чуть больше месяца. Неужели криками и матами можно что-то привить салагам? Да ничего, кроме ненависти! Но что теперь об этом говорить? Скоро он на себе сумеет испытать все прелести подобного ошибочного педагогического метода, к несчастью, часто практикующегося в рядах нашей многострадальной армии.

После «приветственной» речи, окончательно отбившей у Пушкарева веру в «светлое будущее», ребят стали делить на группы. Командиром роты, в которой оказался Илья, был лысоватый прапор с легендарным именем – Василий Иванович. Он важно подошел к подопечным и начал знакомиться с будущими бойцами, вальяжно закинув руки за спину.

– Ну что, салаги? Добро пожаловать…

– Вы прибыли в ад! – пошутил кто-то из новобранцев.

Соответственно за этой фразой последовал стандартный ответ прапора:

– Кто сказал?! Шаг вперед!

Из строя вышел крепкий парень с коротко стриженными волосами на голове. Прапор испепеляющим взглядом смерил нарушителя дисциплины и его авторитета и прошипел:

– Три наряда. Будешь у меня толчки драить до посинения.

– Спасибо, товарищ командир, что доверили мне это ответственное дело! Чистота мест общественного пользования – залог здоровья бойца, – не унимался парнишка.

– Да, пожалуйста! – ответил прапор, с интересом глядя на бунтаря. – Могу вообще назначить тебя пожизненно ответственным за МОП. Представляешь, пять минут в армии, а уже такой высокий и почетный пост. Как фамилия, боец?

– Мартынюк! – начиная постепенно осознавать свою ошибку, ответил парень.

– Встать в строй!