Потерянный взвод

– Сколько времени были в полете?

– Десять минут минус сорок восемь секунд!.. Я не могу сориентироваться, Восьмой!.. Подсвети наугад!

Все было налажено заранее, как десятки раз до сегодняшнего выхода. Как ухнула гаубица, Стольников не мог слышать, но через три минуты небо в километре левее от него осветилось молочным светом, потом подостыло, и еще через мгновение наступил день, в котором предметы не отбрасывают тени. Стольников и его люди прятались за камнями и были не видны, но зато спускающиеся с холма боевики были как на ладони. Разведчики дали короткий залп, и трое или четверо бандитов, роняя оружие и заваливаясь по инерции вперед, рухнули на землю.

Стольников хорошо расслышал раздирающие душу крики на чеченском.

– Я в тысяче правее! Как понял, Восьмой?

– Хорошо понял! – отозвался Пушков. – Третий, ты в трех километрах севернее Ведено! До точки высадки – тысяча! Как понял?!

– Понял!

– Уходи оттуда вниз, «зеленка» укроет! Но через километр – выход в чистое поле! Все ясно?

– Ясно! – поморщившись, крикнул Стольников.

Он уже собирался отключить связь, как вдруг услышал:

– Не укроет тибя «зеленка», Тиретий… Шкуры с вас спускать будем, Тиретий…

Стольников опешил. Разговор велся через дешифратор связи, а это означало, что кто-то имел доступ к кодам и знал частоту, на которой работали капитан и начальник разведки.

– Это кто некультурно в разговор вмешивается? – закрываясь рукой от падающих на него веток, поинтересовался Стольников.

– Твой старий знакомий, Сашья…

– Магомед, ты, что ли?

– Узнал, дарагой…

Капитан вместе со связистом и рацией сползал вниз. Его люди, неторопливо спускаясь, методично обстреливали мечущиеся в пламени горящего вертолета тени.

– Конец тебе, Сашья… – напомнил о себе Алхоев. – Не придет к тебе помощь… Пушьков «крокодилы» направит – у меня на всех ракеты найдутся… И артиллерия не поможет, Сашья… По своим стрелять нехорошо, да, Пушьков?..

Стольников осмотрелся. Пора было заканчивать этот разговор. Чехи приблизились на расстояние выстрела от бедра. Еще пара минут, и пора будет вынимать нож из ножен.

– А если я огонь на себя вызову, Магомед, дурилка? – хохотнул он. – Ты же меня знаешь, Магомед…

Подняв голову вновь, он махнул своим по направлению к подножию холма, туда, где начинала редеть «зеленка».

– До встречи в аду, Сашья?..

– Я забью тебе самый грязный котел, Магомед, – пообещал Стольников.

– Нехороший ты человек, капитан… Или тебя снова повисили до старший лейтенант?..

– Ты русский выучи, Алхоев! Могу предложить хорошего репетитора. Тарасенко!.. Скажи дяде по-русски «до свидания»!..

Боец, на мгновение остановившись, ударил огнеметной струей. Огненный плевок, прогудев, охватил пламенем несколько деревьев и двух боевиков. Крича и полыхая, как факелы, они заметались среди своих, наводя панику и отвлекая внимание.

Сотников с радистом поспешили вниз, к своим. Уже почти покинув «зеленку», капитан остановился, выхватил из жилета гранату, выдернул кольцо и швырнул наугад, стараясь лишь, чтобы рифленый кусок чугуна летел над кронами приземистых деревьев.

– Передай Восьмому, пусть перейдет на запасную частоту! – велел капитан радисту. Хотя понимал прекрасно, что, если в радиоузле бригады сидит человек Алхоева, ему ничего не стоит сделать то же.

«Вах», – сказал снайпер Алхоева, когда в полуметре от камня, который служил ему укрытием, разорвалась граната. Схватился за уши, оставив винтовку, и откатился в сторону. Все, что он сейчас чувствовал, – это запах мгновенно сгоревшего от взрыва порохового заряда, белый огонь в глазах и чудовищную боль в перепонках. Уши снайпера ломило, он кричал от боли, напрягая голосовые связки, но не слышал собственного голоса. От него качнулись в стороны метнувшиеся из зоны поражения боевики, словно та же граната могла разорваться еще раз.

Это больно. Очень больно. Это так больно, что хочется на время умереть. Шестисотграммовая «Ф-1» разлетелась на осколки, не задев ни одним из них снайпера. Но грохот, который раздался в полуметре от головы, потряс сознание.

«Больно! – кричал он. – Как больно!..» Барабанные перепонки разорваны, он уже не воин Аллаха. Он просто человек, требующий немедленной медицинской помощи. Но кто окажет ее сейчас, когда разница между жизнью и смертью не так велика и каждый это знает?..

Но по иронии судьбы из медработников здесь был лишь санинструктор Ермолович, который был занят тем, что перетягивал рану рядовому Маслову, роющему в агонии яму ногами. Маслов, стиснув зубы и моргая от заливающего глаза едкого пота, смотрел на торчащую из его левого плеча острую, как наконечник стрелы, и белую, как молоко, кость. Разведчик видел пулевое ранение, разворотившее руку, и видел внутри кости костный мозг. Свой костный мозг… Еще одна пуля пробила грудь, но Маслов не чувствовал этого…

– Черт! – вскричал Ермолович, выхватывая из кармана шприц с промедолом. – Маслов – «трехсотый»!..

Двое – Баскаков и Ключников – бросились к нему и, как только Ермолович вынул иглу из бедра товарища, подхватили раненого на руки. Могучий Ключников взвалил друга на плечо и, косолапя и спотыкаясь, помчался вниз. Следом, закрывая их и двигаясь спиной вперед, поливая «зеленку» длинными очередями и сдержанно ругаясь, торопился Баскаков.

– Командир, Маслов тяжелый!..

– Спускайтесь, мы их тормознем!.. – пообещал Стольников.

Дело осложнялось. С тяжелораненым Масловым группа теряла мобильность и представляла удобный объект для окружения. Хотя разве хоть один выход Стольникова заканчивался без подобных потерь? Каждый раз группа уходила, оказавшись в западне, с ранеными…

Это был бой. Без компромиссов, не учебный, где всегда можно отойти в сторону и отдышаться. Около ста человек против одиннадцати. Теперь уже – против десяти. В Чечне не бывает учебных боев. Бывает крайний и – последний.

Десять, обороняющиеся от сотни. Военная тактика дает расклад, подтвержденный десятками войн и конфликтов. Одно отделение, занимающее позиции, способно удержать взвод. Один взвод способен держаться, отбиваясь от роты. Рота – от батальона. Батальон – от полка. Простая арифметическая выкладка. Ты способен атаковать и победить, если втрое сильнее. Существует еще множество факторов, именуемых «техническим оснащением сторон» и «человеческим фактором». Но эта перестрелка не вписывалась в привычную схему общевойскового боя. Группа Стольникова не оборонялась на позиции. Она отходила. А при этом принцип «один к трем» рушился. Да и не об одном к трем приходилось говорить, а об одном к десяти. Это было запланированное убийство разведывательного отделения. И его гибель – лишь вопрос времени…

Перед Стольниковым спускались, тесня бойцов к подножию, на открытое место, те, кто был на площади Минутка в девяносто пятом, кто брал Грозный, кто заходил и вырезал все живое в Карамахах в девяносто девятом. Вполне возможно, кто-то из окружавших сейчас группу Стольникова в банде Тракториста отрезал головы «срочникам». И кто знает, не встречались ли сейчас те, кто уже пяток раз пытался убить друг друга?

«Аллах акбар!..» – раздался крик, и в сторону разведчиков ударило несколько десятков автоматов и пулеметов.

«Аллах акбар!» – вновь заорал кто-то, и прапорщик Жулин проводил глазами гранату, вылетевшую из-за дерева и упавшую за его спиной.

Она разорвалась, потревожив одним из осколков вещмешок на спине. Шурша, патроны посыпались на землю.

«Ну, хоть так…» – успел подумать Жулин, облизывая сухие губы… Смерть плюнула ему в спину, но прошла мимо. Чуть задела вонючим от прокисшей крови плащом, ударила по локтю черенком косы, но прошла…

Веснушчатый Айдаров, мусульманин и молчун, рухнул на землю после пущенной в него очереди и перекатился за камень. Два года Аллах спасал его от смерти, уберег и сейчас. Вскинув винтовку, он заглянул в прицел и увидел то, что искал. Прямо ему в лицо смотрел сквозь оптику ночного прицела снайпер из банды Алхоева…

Привычно задержав дыхание, Рустам мягко нажал на спусковой крючок. Как в тире. Как в Грозном. Как во время отбоя при обстреле колонны под Толстой-Юртом…

Покрытый сантиметровой щетиной боевик взял на прицел русоволосого татарина с винтовкой… палец поехал назад, выжимая спусковой крючок… И в лицо ударила густая, горячая лава.

«Вах…» – бескровными губами промолвил боевик. Лава только что вылетела из размозженного пулей черепа его товарища-снайпера, вырвав кусок с ладонь размером, и выбросила в сторону мозги. Мозги на лице, мозги на рукаве, мозги даже на мушке и прицеле автомата. Как стрелять? От плеча, не целясь… И длинная очередь, пройдясь многоточием по стволам деревьев, срубила одного из разведки неверных, прошив ему ногу.

Крики из десятков мест. Только по ним можно догадываться, сколько человек участвует в этой мясорубке и где они находятся…

– Командир, Лоскутова зацепило!..